Камо - Илья Моисеевич Дубинский-Мухадзе

доставлены в распоряжение большевистского центра, а именно в руки известных Никитича и Ленина (Ульянова).

Меньшевики, не получившие ни копейки из этих денег, требуют на основании резолюции последнего съезда социал-демократов в Лондоне исключения этих тифлисских экспроприаторов из партии.

Камо всегда пользовался среди большевиков громадным уважением, но последняя экспроприация в 250 000 создала ему ореол такой славы, что все большевики, начиная с Никитича, ухаживают за ним самым невероятным образом. Весь июль и большую часть августа он прожил у Ленина на даче в Финляндии.

В последних числах сентября нового стиля Камо явился за границу искать Валлаха. Встретились они в Льеже, где Валлах устроил Камо закупку 60 пистолетов — маузеров, нескольких браунингов и по 150 патронов на каждый пистолет. Затем оба направились в Болгарию. Предварительно Камо наведался в Берлин для переговоров: нельзя ли через Германию послать оружие контрабандным путем в Гродну, куда он потом явился бы забрать все. Это дело еще находится под контролем агентуры за границей.

8 октября Камо был замечен в Швейцарии. Вел переговоры с неизвестным лицом, а также и с Цхакая, редактором «Радуги». Числа 10-го или 11-го Камо с Валлахом съехались в Вене. Оттуда поспешили в Софию. Там у них есть приятель, инженер-химик[31], служащий в Военном министерстве. У этого инженера они купили две сотни капсюлей, обладающих колоссальной силой и изобретенных этим инженером. У него же добыли рецепт приготовления особо сильных бомб. Кроме того, в Болгарии приобрели 3 коробки пикриновой кислоты для лаборатории Камо (кислота тайно выброшена в Берлине после ареста Камо) и 6 адских машин, из коих одна заводится на 8 суток, а остальные — на сутки.

17 октября утром Камо и Валлах уже были в Берлине. Того же числа вечером Валлах уехал в Финляндию, захватив с собою адские машины. А Камо остался ждать доставки оружия и динамо-машины сугубо секретной конструкции. Он надеялся еще встретиться с вызванным им из Сувалок контрабандистом.

На все закупки и другие расходы деньги высылались пли выдавались Камо наличными купюрами в конторе издательства Ивана Ладыжникова в Берлине…

Приведенный в полицию утром 27 октября, Камо никак не ожидал, что секрет его чемодана будет раскрыт. Он держался довольно безразлично, временами улыбался по-доброму. Признаки беспокойства появились лишь после того, как полицейский комиссар снял первое фальшивое дно и принялся доставать пачки с десятками электрических и ртутных запальников, листы черного прессованного пороха, приспособления для закладки взрывчатых веществ в здания и в железнодорожное полотно, индукторы.

Чинам полиции Камо предложил отпустить его под залог бывших при нем 1200 немецких марок, дабы он мог немедленно отправиться в Женеву и привезти в Берлин Василия Петрова, действительного владельца опасного чемодана. Он потрясен неблагородством этого Петрова!..

Засим Камо потребовал, чтобы вызвали австрийского консула, ссылаясь на то, что он не русский, а австрийский подданный.

Составленный в полиции протокол подписал: «Димитриус Мирский». Он, по-видимому, постарался припомнить написание его имени в паспорте. Ко всему весьма эффектное, даже с некоторым вызовом, заключение: «Выработанный Камо и Никитичем план огромной экспроприации преследует далеко идущую политическую цель. Из захваченных 15 миллионов рублей должны быть увезены лишь 2–3 миллиона, остальные нагло сожжены, взорваны, дабы продемонстрировать силу большевиков, несостоятельность правительства. Нельзя упускать из виду прискорбное впечатление, оставленное предыдущим эксом на площади в Тифлисе. Сообщения о поимке и повешении виновников катастрофы по сей день не последовало».

Недвусмысленный намек на неспособность офицеров отдельного корпуса жандармов и упущения департамента полиции. На высоте одна лишь заграничная агентура. Аллилуйя Аркадию М. Гартингу в его собственном исполнении.

Еще фельдъегерю вдогонку депеша:

«Для совершения грандиозной экспроприации Камо нужна была хорошая подзорная труба, и по некоторым данным можно предположить, что место экспроприации или находится на горе, или же что из какой-либо возвышенности можно следить за деталями экса».

След взят. Подзорная труба! По сему чрезвычайному поводу директор департамента полиции получает аудиенцию у его высокопревосходительства Столыпина.

Нарочно не придумаешь! Только можно найти в переписке державного Санкт-Петербурга, упрятанной в огромные стальные сейфы.

Двадцать восьмого ноября министр финансов Коковцев — Столыпину, возложившему на себя высшее руководство всеимперской акцией «подзорная труба»:

«Имею честь по Вашему требованию сообщить, что большие запасы кредитных билетов имеются в нескольких конторах Государственного банка, крупный запас золота сосредоточен только в Москве… К сему считаю долгом присовокупить таблицу, из которой Ваше Высокопревосходительство усмотрит наличность разменного капитала и золота в крупнейших конторах Государственного банка. В специальных графах таблицы указывается число чинов контор и число чинов сберегательных касс…»

Рукою Столыпина зелеными чернилами:

«Особому отделу. Выяснить окружающую местность зтпх учреждений через начальников жандармских управлений. 29/XI».

Первого декабря особый отдел департамента полиции шифром начальникам губернских охранных отделений:

«По делу «Камо» заграничная агентура дала указания, что большевики готовят нападение на одно из крупнейших русских государственных кредитных установлений, причем город, в котором предположено совершить экс, Департаменту неизвестен, но агентурные данные указывают, что учреждение, предназначенное для нападения, расположено или на горе, или таким образом, что с какого-либо ближайшего возвышенного пункта можно с помощью подзорной трубы следить за выполнением преступления.

Вследствие сего Департамент полиции предлагает Вашему Высокоблагородию совершенно секретно выяснить местность, окружающую контору Государственного банка, для установления, не соответствует ли расположение конторы приведенным выше описаниям, и о последующем уведомить в самом непродолжительном времени».

Второе послание министра Коковцева Столыпину: «Милостивый государь, Петр Аркадьевич.

В дополнение к письму от 28 минувшего ноября, имею честь препроводить к Вашему высокопревосходительству дополнительный перечень учреждений Государственного банка, в которых при малом запасе золотой монеты имеются довольно крупные суммы кредитных билетов. К сему беру смелость присовокупить, что такие значительные запасы кредитных билетов обусловливаются не потребностями банковых операций, а служат преимущественно для военных целей по требованию Военного ведомства на случай мобилизации. Ныне, в виду особой опасности хранения столь значительных сумм на местах, я сделал срочное распоряжение о стягивании их в Петербурге для хранения в запасных кладовых банка.

Примите, милостивый государь, уверение в совершенном почтении и искренней преданности».

В полном понимании всей государственной важности полковники и ротмистры тем временем изучают «окружающую местность». В Москве, Радоме, Чите и Бухаре, в Вильно и Владивостоке, в Эривани, Варшаве, Херсоне, Тобольске и Ташкенте, в Ломже, Благовещенске и Ковно, в Царицыне и Ревеле — в пятидесяти восьми городах юга и востока, запада и севера России.

Ростов. «С предместья города Ростова — Темерника, расположенного на большой горе, виден фас здания конторы отделения государственного банка, но не виден парадный ход конторы, закрытый от Темерника вновь построенным собором.

Я полагаю, что