Охота на сопках Маньчжурии - Владислав Юрьевич Морозов

нашего родного Штирлица – кинотеатр с Марикой Рёкк на тихой берлинской улице для таких тёрок тоже отнюдь не идеален), – лучше засесть где-нибудь на конспиративной квартире, где тепло, светло и мухи не кусают, поговорить-поторговаться, обозвать друг друга разными нехорошими словами типа «оппортунист» и «ренегат», попить кофейку или чаю с лимоном, то есть, короче говоря, действовать в стиле дедушки Ленина и «Искры» (если кто не помнит – была когда-то такая большевистская, очень нелегальная газета). Но это только в том случае, если у них действительно был запланирован просто очередной обмен некой информацией, а не нечто большее. И что-то подсказывало, что мой здешний «клиент» уже плотно подсел на измену и явно перестал верить кому бы то ни было…

Ага, так… Непонятная движуха имела явную тенденцию к нарастанию. Автоматика показала приближение к месту рандеву нашего фигуранта непонятно с кем ещё двух десятков вооружённых людей.

Шли (а если точнее – медленно прокрадывались, развернувшись в редкую цепочку) все они откуда-то с северо-востока. И в какой-то момент умная электроника сообщила, что все они вооружены уже не револьверами, а «магазинными, пятизарядными винтовками калибра 6,5 мм». То есть, надо полагать, стандартная «Арисака» 1897 года, она же «тип 30».

Не знаю, кто такие те, из первой группы, но вот эти, по-моему, точно были не чем иным, как типичными японскими солдатами в штатной экипировке. А поскольку самураи ребята от природы малорослые, их передвижения в темноте, да ещё среди гаоляна, были практически незаметны.

Мать твою за ногу, да как они умудрились просочиться через линию фронта?! Здесь же, блин, вроде бы позиционная война в бодром винтажном стиле, где вся тусовка идёт вокруг фортов, бастионов и укреплённых батарей! Мы что, на каких-то особливо крутых ниндзя от большого ума выехали или супостаты просто применили для прохода через позиции что-нибудь «оригинальное» типа занесённых вовремя и кому надо бумажек с водяными знаками? И, помня, кем была изрядная часть здешних начальников, второго варианта исключать было нельзя…

В общем, по факту к нам приближался ещё и целый взвод вооружённых до зубов япошек, неведомо как оказавшийся в русском тылу. И противодействовать им никто, похоже, не собирался. От слова «совсем». А значит, пора было принимать какие-то меры. Лично и немедленно, раз больше некому.

Для начала я легонько ткнул локтем в бок дремавшего Зиновьева.

– А-а?! Чего?! – дёрнулся тот, спросонья явно не въехав, где находится.

– Господин лейтенант, проснитесь! Что у нас вон там, видите? – выдал я зловещим шёпотом и показал налево от дороги, где не было ничего, кроме темноты, гаоляна и смутных очертаний далёких сопок.

– Где? – не понял он, поправляя сползший на глаза картуз с кокардой и стараясь рассмотреть хоть что-то в том направлении, куда я показывал. Н-да, великая вещь тепловизор…

В этот же момент от наших действий и разговоров проснулся Брдыч-Муранский. И Митрич удивлённо обернулся со своего места. При этом наша бричка продолжала медленно двигаться, лошади шли неторопливым шагом.

– Господа, вон там, полверсты от нас, какое-то движение! Какие-то люди, и, по-моему, даже с оружием! – повторил я громким шёпотом для особо непонятливых.

– Митрич, стой! – отдал своевременный приказ, то ли прокричав, то ли прошептав его, Брдыч-Муранский.

– Тпру-у! – послушно исполнил команду тот. И тут же движением явно бывалого человека потянул свою винтовку из-за спины.

– Чёрт возьми, я ничего не вижу! – нервно и энергично завертел башкой лейтенант Зиновьев (чего с него, флотского, взять в подобных сугубо пехотных разборках?), хотя после того, как мы остановились и стало практически тихо (лошадиное дыхание не в счёт), уже можно было услышать, как вдалеке, в гаоляне, что-то или кто-то действительно шуршит.

– А может, это, вашбродь, зверь какой? – спросил шёпотом Митрич, беря ружьё на изготовку. Как мне показалось, сказал он это с некой надеждой на то, что всё как-нибудь обойдётся. Вступать в бой с кем-либо ему явно не хотелось…

Ага. Мыши, мля… Завелись… Видишь суслика? Нет? А он есть…

– На зверя ваши лошади среагировали бы раньше меня! А там, судя по всему, десяток-другой людей с оружием! Уж поверьте моему опыту, я в Южной Африке снайпером был! – прошипел я, стараясь разговаривать как можно тише.

Брдыч-Муранский нагнулся и кряхтя полез под лавку. Там он порылся в каком-то, как мне показалось в темноте, саквояже, и в результате в руках капитана ожидаемо появился верный спутник царского офицера, а затем уже и красного командира, – наган.

И в этот самый момент в гаоляне несколько раз глухо, но вполне весомо стрельнули (визуально можно было видеть пару плохо различимых за стеблями гаоляна тусклых вспышек), звук был разный – сначала явно из «Люгера», а потом уже, ответно, из револьверов. Наши лошадки слегка дёрнулись и всхрапнули, бричка колыхнулась.

Ну да – что за стрельба, браток, прямо как на фронте? Классика жанра…

И почти мгновенно метка «клиента» начала стремительно смещаться куда-то в обратном направлении, в сторону городской черты. Причём теперь он двигался некими причудливыми зигзагами.

– И куда это они палят? – удивился слегка испуганный Зиновьев. Вопрос был резонный, поскольку стреляли отнюдь не в нас.

– Да если бы я знал! Но пока нам с вами в этом смысле точно чертовски везёт, – констатировал я слишком явную вещь.

Хотя мне ли было не знать, в кого именно эти островные идиоты стреляют. Похоже, что-то у чёртовых «шпиёнов» конкретно не срослось, раз уж «клиента» стали всерьёз обкладывать, а потом ещё и открыли по нему огонь. Он подобного хамства, естественно, не потерпел и, недолго думая, рванул, отстреливаясь на бегу, обратно в город, а вся толпа островитян (в первой группе их теперь было восемь, а не девять, в одного наш мальчик, похоже, таки попал) ломанулась за ним – стало хорошо слышно, что по полю действительно бегут, валя и ломая зелёные насаждения. И бегущих много. Правда, нам действительно везло – не по нашу душу.

Без всякой паузы ударило ещё три или четыре выстрела. И теперь стало не только слышно, но и видно, даже несмотря на синеватую августовскую темноту, – в гаоляне параллельно дороге действительно движутся полтора-два десятка человек.

– Ikuru! – последовал далёкий невнятный вопль. «Адаптер» любезно подсказал мне, что это значило по-японски. Ага, кажется, они вознамерились брать кого-то живьём? И явно не нас (ну зачем мы им?), а «клиента».

Н-да, весёлая ночка, прах её побери.

Услышав непонятный выкрик на языке, который по идее должен был быть им всем хоть немного знаком, господа офицеры и Митрич несколько напряглись. Хотя при таком раскладе можно не только испугаться,