Замкнутый круг - Анатолий Галкин

— Меня зовут Марина Маркова. А это мой муж, Гридин Игорь Васильевич.

— Очень приятно! Вы не против, если я магнитофон включу?

— Конечно, товарищ Савенков. Делайте, как считаете нужным.

Марина заметно успокоилась, собралась и, поглядывая на микрофон, начала свой рассказ.

— Примерно две недели назад нам был очень странный звонок. Мужчина не представился, но настойчиво потребовал встречи. Я попросила объяснить причину, а он только сказал, что это в моих интересах. Все это было неприятно и даже страшно. И я просто повесила трубку.

— А вы, Марина, не думали, что ошибка?

— Нет, Игорь Михайлович, это не ошибка. Он фамилию мою назвал. Причем двойную. И голос был надменный, как у следователя: «Гражданка Маркова — Гридина? Слушайте меня внимательно».

— Да, Марина, это не ошибка… И что же было дальше?

— Были еще звонки. Почти каждый день. И с каждым разом все грубее.

— Голос один и тот же?

— Разные голоса. По крайней мере — один женский и два-три мужских.

— Вы не записывали?

— Нет. Мы пытались по определителю узнать, но они все из автоматов и левых мобильников…

— Это понятно.

— Последнюю неделю пошли угрозы. Не прямые, но явные. Мне предлагали, Игорь Михайлович, подумать о своем здоровье, не осложнять себе жизнь… И если бы только звонки. Были еще три письма и сообщения на телефон мужа.

— Любопытно!

— А пять дней назад меня чуть не украли. Прямо рядом с домом кто-то сзади хватает меня за руку. Наконец, говорит, ты попалась, теперь мы с тобой поговорим.

— Вы вырвались?

— Да, отмахнулась сумкой. Вероятно, я ему в глаз замком попала. Он руку отпустил, и я убежала.

— Молодец, Марина! Но лицо-то его вы видели?

— Нет, не удалось. Он сразу ладонями закрылся. Возможно, я сумкой очень удачно ему попала. Он даже вскрикнул от боли.

— Понятно, Марина. Вы молодец! Но я думаю, что это еще не все.

— Да, вчера мы получили вот это.

Марина протянула Савенкову изрядно помятый лист бумаги.

— Это я его скомкала. Сначала хотела выбросить. Очень я разозлилась и испугалась.

Савенков машинально взял лист за самый край, но почти сразу понял, что можно даже не пытаться снять с него отпечатки. Лист долго мяли и потом столь же долго разглаживали и разглядывали.

Да и тут печатные буквы. Человек, который так аккуратно выписывает буквы, не станет оставлять отпечатки.

Текст был коротким, но впечатляющим: «Последнее предупреждение. Откажешься от встречи — убьем. Даже не думай сообщать ментам».

— Марина, а где остальные письма?

— Я их все выбросила. Я и это хотела выбросить, но меня Игорь удержал. Он сказал, что это будет улика, если…

— Понятно! Это все?

— Нет! Мы на последнем этаже живем. Сегодня утром я нашла на балконе разбитую бутылку с бензином. Запах еще оставался и этикетка… Они с крыши ее сбросили.

С каждым новым эпизодом Савенкову все меньше нравилось это дело. Он не понимал логики противника.

Столько суетливых действий — и для чего все это? Только лишь для того, чтоб поговорить с Мариной?

Возможно, это очень важный разговор, но зачем городить такой огород. Что, нельзя было подловить ее в городе, в метро, на рынке, в сквере.

У профессионалов есть сотни приемов для стопроцентного знакомства…

Странно! Они же очень рискуют. Можно нарваться, что она придет на встречу с полицией. Или, например, с ребятами из «крыши», которая наверняка есть у ее мужа, у этого излишне спокойного Игоря.

— Марина, я понимаю, что у вас нет никаких версий. Нет никаких подозрений, никаких мыслей о причинах этого, я извиняюсь, наезда на вас.

— Абсолютно нет. Я сейчас домохозяйка. Я давно не работаю. И даже с соседями никогда не ссорилась.

Савенков понял, что больше информации он сегодня не получит. Но надо срочно принимать решение.

Есть ли реальная опасность убийства или похищения Марины?

Маленькая, но есть! Примерно — шесть к одному. Это как в русской рулетке — один патрон в шестизарядном нагане.

Кто скажет, что это маленький риск?

Кто решится бросать игральную кость при условии, что «шестерка» — твоя смерть?

Тут и сто к одному достаточно большой риск.

Значит надо что-то делать…

— Вот что я думаю, друзья мои. Очень правильно, что вы пришли. Будем работать. Предлагаю два варианта. Первый. При очередном звонке вы, Марина, соглашаетесь на встречу. Мои друзья с Петровки их берут, трясут по всем правилам и тогда все выясняется.

— Не хотелось бы так, Игорь Михайлович. Я очень боюсь.

— Да, Марина. Так быстро, но опасно. Вдруг поймают только одного. А он будет молчать, как партизан. Его потрясут и отпустят. А через месяц у вас что-нибудь случится.

— А есть второй вариант?

— Есть! Вы, Марина, временно исчезаете из Москвы, а мы спокойно работаем. У вас есть место, где можно было пересидеть две-три недели?

Савенков не мог не заметить, что Игорь Гридин очень оживился, услышав последнее предложение. До этого момента он был не то, что бы равнодушен, он напряженно выжидал. Возможно, он знал, что кто-нибудь предложит именно этот вариант.

— Правда, Мариночка. Опасно в Москве оставаться. Они что угодно сделают с тобой, а потом разбирайся. Это очень похоже на обычных психов. Сейчас осень, и у них обострение началось.

— Я не поняла, Игорек. Мне теперь что, до зимы скрываться?

— Ну почему, милая, до зимы? Ты давно хотела по Европе покататься. Так я за несколько дней путевку сделаю. У меня связи есть…

— Нет, нет и нет. Одна я не поеду! Вот если бы вместе с Варей…

Все посмотрели на Варвару. А Савенков даже улыбнулся и задорно подмигнул.

Она поняла, что от нее ждут ответа. А что тут говорить? Если тебе вместо работы предлагают тур по Европе, то только дурак откажется.

— Отличная идея, Маринка! Поедем в Вену, в Рим, в Париж. А до отъезда ты пока, у меня поживешь. Незачем нам рисковать.

Все замолчали. Но это была многозначительная, говорящая тишина. Все поняли, что теперь решение за Гридиным.

Он встал и заговорил тоном человека, подводящего очевидный итог:

— Я вижу, что ни у кого возражений нет. Значит, мы договорились. Милые дамы, очень кофейку хочется. Вы только не подумайте, что я вас на кухню выгоняю. Но нам с Игорем Михайловичем надо некоторые вопросы обсудить. В том числе и финансовые!

Дела сегодня совершенно не клеились.

Максим печально смотрел на гору договоров, которые надо исправлять, доводить до ума и дорабатывать. Он несколько раз придвигал их к себе, но удостоверившись, что строчки продолжают плясать перед глазами, вновь отправлял бумаги на край стола…

Вчерашний банкет совершенно выбил его из колеи!

Компаньон Максима, сидевший напротив, находился в еще более сумрачном состоянии.

Он периодически засыпал. Сначала он закрывал глаза, потом несколько минут по миллиметру опускалась вниз голова. А когда она достигала крышки стола, он вздрагивал, резко расправлял плечи и, широко открыв глаза, изрекал мудрую мысль. Типа: «Так жить нельзя» или «Надо меньше пить».

Очевидно, что Юрия Антоновича док. онало лекарство, которое утром принес Максим. Четыре бутылки холодного пива убрали тупую боль в голове, появилась легкость, а потом безразличие и сонливость.

В любом случае, трудового энтузиазма это лекарство не прибавило.

Звонков сегодня почти не было. Казалось, клиенты понимали, что сегодня юридическую контору «Щит» лучше не тревожить.

Но в середине дня прорвался кто-то очень настойчивый.

Еще утром Максим до предела уменьшил звонок в телефонном аппарате и тот, подыгрывая хозяину, тренькал вяло, жалобно, из последних сил. Максим глядел на него с сочувствием, но после двадцатого перезвона все же снял трубку.

Юрий Антонович, вглядываясь в туманное лицо партнера, пытался понять смысл разговора.

Но очевидным было лишь то, что Максим обладает хорошим словарным запасом. За пять минут он выдал в трубку массу синонимов, означавших его полное согласие с собеседником: «Да… Непременно… Согласен… Конечно… Есть… Договорились… Обязательно… Хорошо… Никаких проблем… Добро… Понял вас… Лады…»

Живая мимика появилась у Максима, когда он положил трубку. Он гневно взглянул на компаньона, втянул в себя побольше воздуха и выдал все, что о нем думает:

— Доигрался, друг! Скажи спасибо, что я не стал трубку тебе передавать. Это Андрей Семенович звонил.

— Борзенко?

— Он! И какой-то очень злой и напряженный. Дернуло тебя тогда о своих боевых подвигах трепаться. Ладно бы просто языком молол. Ты зачем деньги в задаток взял?

— Мы вместе брали! Ты, Максим, меня не путай. Я баксы сразу тебе передал. Все пять штук.