Замкнутый круг - Анатолий Галкин

Все самое лучшее! Надо немедленно закрепить успех… Он уже и забыл, что час назад собирался разгромить эту команду в пух и прах.

— Это, ребята, французский коньяк. Это очень символично. Мы у цели! Вам надо срочно лететь в Париж. Когда Марина будет там?

— Через неделю.

— Визы я вам обеспечу. И билеты сделаю. Вы только найдите там этот прибор. Любые деньги предлагайте!

— Да, шеф, деньги нам понадобятся большие.

— Чуть не забыл, ребята. Мне тут составили справочку на этого Игоря Гридина. Много у него грехов. Долги есть, налоги не платит. Вы смотрите, может быть потрясти его? Привлечь на нашу сторону? А вдруг он что-то знает? Муж все-таки…

Гости не прерывали монолог Борзенко, с нетерпением сжимая в руках толстые стаканы с золотистой жидкостью.

Первым не выдержал Максим. Уловив паузу, он бодро вставил фразу, которая должна была перевести их сидение в нужное русло.

— Коньяк-то совсем согрелся. Предлагаю выпить за успех. А он у нас почти в кармане… Кстати, о кармане! Господин Борзенко, можно ли сегодня получить на текущие расходы и командировочные?

— Завтра. Завтра все у вас будет.

— Тогда — за успех! За изобретателя Маркова. За его прибор, который перевернет мир вверх тормашками!

Уже два часа автобус скользил по широкой альпийской автостраде. Вена осталась далеко позади, а вместе с ней исчезли дождь, сумрак, нервозность и усталость первого дня.

За окном мелькали картинки, которые завораживали и, вместе с тем, оставляли впечатление нереальности. Казалось, что все это огромная декорация, непрерывная гигантская картина художника — примитивиста с ненатурально яркими красками и контрастными линиями. Как на базарных рисованных коврах с барскими усадьбами, клумбами и лебедями в пруду.

То, что за обочинами не было видно куч мусора, остовов старых трактиров, колючей проволоки на столбах вокруг самопальных огородиков — все это было нормально. Это ожидалось.

Естественными были и дальше Альпы. Горы — они что на Кавказе, что в Австрии. Ни прибавить, ни убавить.

А вот предгорья… Все холмы и поляны были как английский газон, как футбольное поле перед игрой. Никаких проселков с колдобинами и следами объездов вокруг грязных ям, никаких перелесков, буераков, оврагов с зарослями лопуха и чертополоха… Наша земля часто похожа на лицо прыщавого и давно небритого бомжа. А здесь физиономия денди — гладкая, ухоженная, под легким гримом и с запахом кремов и лосьонов.

А места, где живут эти австрийцы. Трудно подобрать наше слово для этих населенных пунктов. Не городок, не село… Скорее всего, это деревня. Но представьте маленькую ладненькую кирху с высоченным шпилем и десяток домов вокруг нее. Двух — трехэтажных, ярких, под черепичной крышей и с обязательными шапками красных цветов на внешней стороне подоконников. Голубые ели, ровные живые изгороди, газоны с тропинками из серого природного камня… Вот вам и деревня. А где заборы из горбыля? Где черные срубы колодцев? Где огороды и заросли старых яблонь? Где скотный двор, где МТС, наконец? Ведь стригут же они чем-то эти холмы и склоны…

Во второй половине дня они уже мчались по равнинам Италии. К ужину их разместили под Венецией. В прибрежном городке. В одной из множества гостиниц, плотной вереницей тянувшихся вдоль пляжа.

До этого почти весь день они просидели в автобусных креслах, но выходить на улицу и, тем более, бродить по пустынному пляжу Марина отказалась. Варя даже не стала ее уговаривать.

О том ночном звонке они больше не говорили. Может быть и зря…

Варваре все время казалось, что Марина только об этом и думает. В автобусе она пересела подальше от окна. На остановках она старалась держаться незаметно центре группы. Она напряженно всматривалась в незнакомых людей, в проезжавшие мимо машины.

Да и сейчас она с испугом услышала предложение погулять по ночному городку…

Варе это совсем не нравилось.

— Значит так, Марина. Давай сегодня посидим взаперти, но устроим психологическую разгрузку. А то ты завтра и на гондоле не поплывешь. Вдруг она перевернется! А в Колизей как мы с тобой пойдем? Вдруг камень сверху упадет… Опасаться надо! Но чего-то конкретного.

— Варя, это они вчера звонили?

— Они! Но звонок был из Москвы.

— Женский голос?

— Да, молодой испуганный голос. Она угрожала, изображала блатную девку, но она боялась! Это, как на экзамене в театральный. Говорят правильно, с выражением, а внутри все дрожит.

— Она, может быть, и боялась. Но она же не одна. Их много, Варя. Были и мужские звонки, и письма, и бутылки с бензином. Был тот мужик, что во дворе меня схватил.

— Они же все в Москве остались. Звонок-то оттуда был.

— Но они узнали, где мы сейчас! Как они узнали?

— Десятки способов, Марина! Даже сотни вариантов. Савенков это сейчас выясняет. Я вчера успела ему позвонить.

— Снизу позвонила? Без меня!

— А зачем тебя лишний раз пугать. Ты и так дрожишь.

— Ладно, Варя. Я успокоилась. Ты скажи, как они могли узнать?

— Я думаю, что через твоего мужа.

— Он сам им сказал?

— Не думаю, Марина. Просто он последние дни мотался за визами, за билетами, за путевками. Проследить могли… Да мало ли что?

— Возможно! Но это говорит о том, что это не шутники и не хулиганы. Нет, здесь профессионалы! Почему бы им тогда не прилететь сюда? Теперь они весь наш маршрут знают…

— Ну, ты уж слишком! Ты не шпионка, не бандитка и банки не грабила. Нет никаких оснований за тобой так плотно следить.

— Есть!

— Что?!

— Есть основания! Я, Варя, не все вам тогда рассказала. Давай к морю пойдем. Сегодня точно ничего не будет. Если они прилетят за мной, то не сюда, а во Францию. Мы же там через неделю будем?

Весь городок состоял из одной длинной улицы. Он располагался на полуострове, на косе, прикрывавшей с моря Венецианский залив.

Магазины были открыты, хотя покупателей почти не было. Но было много гуляющих. Они лишь разглядывали местные сувениры, выбирали, сопоставляли цены и отходили, надеясь завтра купить все это подешевле в самой Венеции.

Для разговора Варвара прикупила банку жареного арахиса и десять бутылочек с разными ликерами.

Десять штук, но маленьких — не больше рюмки.

На пляже было не так темно, не так страшно и не так пустынно. Несколько групп по пять — шесть человек даже пытались купаться.

Варя сразу решила, что это наши! Возможно даже сибиряки.

И действительно, вскоре ветерок донес знакомые возгласы, тосты и другие междометия…

По пляжу во все стороны разбегались чистенькие деревянные помосты.

Одна из таких тропинок вела на волнорез, защищавший детский пляж. Издали он был похож на случайную цепочку небольших скал.

На конце этого скалистого мола была, очевидно, площадка. Во всяком случае, беседка и несколько кресел там умещалось. Самое место для разговора. Море спокойное — ни прибоя, ни брызг…

— Ты знаешь, Варя, почему я решилась пойти?

— Ты что-то про Францию говорила.

— Нет, не то… Я не могла говорить об этом в гостиничном номере. Первый муж меня так приучил. Валентин у меня очень дотошный в этом плане. Точно знал, как могут слушать. Марков был технарь, изобретатель…

— Не знала.

— Да, он с агентурой не работал. Поэтому мы и не ездили надолго. Несколько месяцев и назад. Марков какой-нибудь прибор сделает в Москве, а здесь за бугром устанавливает и проверяет. Он называл это — полевые испытания.

— А что это за приборы? Охрана, прослушка?

— Нет, здесь что-то более сложное и секретное. Я поняла, что и в Москве об этом мало кто знал.

— Даже так?

— Да, Варя! Валентин говорил, что возглавляет единственный в мире отдел, состоящий из одного сотрудника, его самого. Такая, мол, конспирация…

— Странно. Хотя в ФСБ бывает и не такое.

— Да! И еще Марков однажды сказал, что о его последнем приборе знают всего двое. Он сам и его начальник. Валентин, знает «как это работает», а еще один генерал знает «зачем это нужно».

— И все же, Марина, что это за техника? Не атомная же бомба?

— Не знаю! Но он почти все время с медиками работал. Пытался усовершенствовать какой-то детектор.

— Детектор лжи?

— Да, Варя! Не совсем то, но что-то очень похожее. Он сказал, что его прибор мог влезть в сознание человека.

— Мысли читать?

— Вроде того.

— И как, Марина, получилось?

— Точно не знаю. Но с этого времени он перестал со мной о работе говорить.

Солнце зашло, и стало холодно.

Девушки покинули беседку и пошли по волнорезу на берег. Там на пляже стало больше людей. Многие туристы пришли любоваться на закат.

— Скажи, Марина, а последний раз Марков тоже поехал на полевые испытания? С ним был какой-нибудь прибор.