Инкогнито с Бродвея - Дарья Донцова

«Больная» ничего не ответила.

– Хорошо, я договорю. Смена цвета волос очень глупый поступок. Я же отлично помню, что перекрасилась ты утром после смерти бабы Тоси. И вот главная нестыковка: «Хар» не производит средств для волос темных оттенков. Фирма только запустила этот вид продукции, пока у них есть лишь светлый цвет. Откуда же взялась черная красочка? Ответ: ты запаслась ею заранее. Ну, что скажешь?

– Не убивала я ее, – всхлипнула Фая. – И не планировала подставлять любимую старшую сестру. Вилка, ну зачем мне тебя под монастырь подводить, если ты единственный на всем свете человек, который мне помочь может?

– Логично, – согласилась я. – Однако сейчас мне вспомнился анекдот, как змея попросила черепаху переправить ее через реку. Черепашка сначала отказалась, сказала: «Ты укусишь меня, и я умру». Гадюка же возразила: «Разве я похожа на дуру? Вместе с тобой пойду на дно, совершенно на воде держаться не умею». Аргумент убедил Тортиллу, она разрешила змеище залезть на свой панцирь и поплыла. А на середине реки пассажирка вонзила зубы в голову черепахи. «Что ты делаешь? – ахнула та. – Мы же обе сейчас погибнем!» – «Вот такая я дрянь, не удержалась», – ответила гадюка. Я ведь с тобой, Фая, почти незнакома. Может, у тебя, недавно возникшей на моем горизонте, характер, как у той змеи? Ты понимала – старшая сестра единственная, кто протянет тебе руку в трудной ситуации, но «не удержалась»?

Фаина схватилась ладонями за виски.

– Пожалуйста, разреши мне все рассказать.

– Начинай, – согласилась я.

Сестрица сделала глубокий вдох и принялась каяться…

Баба Тося уехала не пойми куда, чтобы восстановить свои силы, внезапно. А потом вдруг вернулась, тоже совершенно неожиданно, глухой ночью, когда помощница мирно похрапывала на диване. Из сладких сновидений Фаину вырвал хриплый голос:

– А ну, поднимайся!

Фая села и в свете тускло горящего ночника увидела целительницу. Та, как всегда, была в темной одежде, с замотанной платком головой, единственным новшеством оказались появившиеся у нее на носу очки в тяжелой оправе.

– Вы возвратились! – обрадовалась Фая.

– Да, – просипела Антонина.

– Ой, заболели? – расстроилась секретарша. – Простыли?

– Верно, – прошептала знахарка, – поэтому я хочу лечь. Уходи.

– Куда? – растерялась Фаина.

– Домой.

– Но я ведь, по вашей же просьбе, тут живу, другого пристанища не имею, – напомнила ей помощница.

– Разве я не ясно сказала? Покинь мою квартиру. Немедленно! – велела целительница. – Свет не зажигай, у меня глаза очень болят.

– Но… мои вещи… – залепетала Фая.

– Завтра придешь за ними, – отрезала старуха.

Ошалевшая от такого поворота событий Фаина оказалась на улице. Пару часов она тряслась от нервного озноба около входа в метро, потом над ней сжалился один из сотрудников, приехавший в полпятого на работу, и впустил ее на станцию. Ничего не понимающая Фаина дождалась первого поезда и поехала на вокзал, села в зале ожидания, совершенно не зная, что делать. В районе полудня ей позвонила баба Тося и засипела:

– Улица Марковская, дом три, комната шесть, можешь там поселиться. Работаешь у меня по телефону, сюда более не приезжай. Никогда.

– А вещи? – недоуменно спросила Фая. – И как дверь нового жилья открыть?

– Ладно, приезжай через час, забери свои шмотки, – согласилась Антонина.

Фая примчалась в ее дом и увидела, что у запертой двери квартиры на лестничной площадке стоят пакеты, куда в беспорядке свалено ее скромное имущество. В одном кульке нашелся ключ…

Сестра прервала повествование, помолчала секунду. Затем снова подала голос.

– Вот и все. Я Антонину, считай, и не видела. Ночная встреча не в счет, я не разглядела бабку. Потом мне стали люди звонить, я их записывала, сообщала старухе о клиентах. Тоже по телефону, лично с ней более не виделась.

– А деньги? – удивилась я. – Как нанимательница тебе платила?

Сестра затряслась.

– Она опускала в свой почтовый ящик конверт, я его забирала.

– Интересно… – пробормотала я. – Ты не стала выяснять, по какой причине травница столь подло с верной помощницей поступила?

– Нет, – прошептала сестра. – Квартира-то ее. И так большое ей спасибо, что разрешила там пожить бесплатно. Баба Тося меня все же не на улицу выгнала, жилье, пусть и комнатушку, предоставила. Конечно, место неудобное, барак, коридорная система, в каморках полно народа. Шанхай! Сплошь гастарбайтеры без документов. Пару месяцев я там кантовалась, а однажды в полночь полиция нагрянула. Хорошо, я не спала, в туалете сидела. Увидела в окно, как машины подъезжают, и успела убежать. Ну и позвонила утром Лениниду. А куда деваться? Жить-то негде, снять хоть самую плохую берлогу не на что.

– А зачем сейчас пошла в квартиру к Антонине? – поинтересовалась я.

– Денег она не заплатила, – всхлипнула Фая. – Я приехала, как всегда, в положенный день за конвертом, а его нет. Стала ей звонить – не откликается. Ну я и решила: работаю честно, значит, должна получить то, что заслужила. И направилась к бабе Тосе в такое время, когда она точно будет дома. Знала, во сколько к ней клиентка придет, сама же ее записывала.

– Подожди! – остановила я Фаину. – Если я правильно припоминаю, ты познакомилась с бабой Тосей, потому что жила в однокомнатной квартире рядом с целительницей?

– Ты такая умная… – не упустила возможности подольститься ко мне сестра. – Верно, я снимала крохотную поганенькую каморку. Свою фатерку продала, чтобы Антошу в Германии лечить, потом удалось его в Центр пристроить, а сама мыкалась.

– Странно, – пробормотала я. – Дело в том, что по плану БТИ обе однушки на первом этаже принадлежат Вольпиной, причем они давным-давно объединены. Получается, что ты снимала у целительницы угол?

Фаина вытаращила глаза.

– Вовсе нет. Она слева, я справа, в разных квартирах.

– Но по плану жилье давно стало единым целым, – настаивала я.

– Что такое план? Чертеж, – пожала плечами Фая. – Как соединили, так и снова разъединили, а в БТИ ничего не сообщили.

Мне пришлось согласиться.

– Ну, возможно. Но все равно, квадратные метры оформлены на Вольпину. Неужели ты не поняла, что платишь ей?

– Так мы и познакомились, потому что я арендную плату ей отдавала, – кивнула Фая.

Я потрясла головой.

– Ты меня окончательно запутала. Ничего не понимаю.

– Вилочка, ты самая умная, – снова решила подлизаться сестричка. – А я глупая, без образования, вот и не могу понятно объяснить, несу чушь. Дело-то вот как сложилось…

Фаина прижала к груди кулаки и затрещала сорокой.

Когда она вернулась из Германии, ей повезло устроить Антона в центр, а самой жить было негде. Сотрудники благотворительного учреждения разрешили матери инвалида неделю спать в чулане, но предупредили, что пристанище всего на семь дней. В полном отчаянии Фая побежала во двор дома, где расположена редакция одной из газет бесплатных объявлений, потому что ей сказали, будто там постоянно толкутся люди, ищущие жильцов. Это оказалось правдой, но за деньги, которые имелись у несчастной бездомной, даже койку нельзя было найти. И тут один мужик дал ей адрес Антонины. Фая кинулась туда. Тетка, открывшая дверь, выслушала ее и объяснила:

– Плату будешь приносить мне, я передам ее хозяйке.

Фаина так и поступала.

– Квартиры были разные, – частила сейчас она. – Наверное, теперь их опять соединили и никому не сказали. Баба Тося мне говорила, что деньги хозяйке вручает. Вообще-то она могла себе их оставлять, но я-то об этом не знала!

Я молча слушала сестрицу. Что ж, апартаменты действительно легко снова превратить в отдельные квартиры и не сообщить об этом в БТИ. Вероятно, Вольпина подумала: мне и одной комнаты хватит, а вторую квартиру буду сдавать, соврав жильцам, мол, квадратные метры не мои, деньги идут их владелице. Правда, возникает вопрос: зачем знахарке это делать? Но у пожилых людей случаются заскоки. Была у меня одна знакомая пенсионерка, которая никогда не носила вещи красного цвета. Почему? Такой колер только для падших женщин, уверяла она. Может, Антонина боялась прослыть богатой? Опасалась, что кто-то из соседей захочет ограбить бабку, которая сдает жилье и поэтому имеет копеечку в запасе?

– А потом баба Тося сказала, что ищет секретаря, – продолжала Фаина, – я и напросилась ей в помощницы. Спустя время старуха уехала, предложила мне у нее жить. В качестве платы я должна была вести запись пациентов, докладывать ей по скайпу об их проблемах, а потом вручать им присланные лекарства.

– В квартире, где ты ранее жила, кто-то поселился? – уточнила я.

– Вроде нет, – протянула Фая, – но точно я не знаю. Мне некогда было за соседями подсматривать, проверять, открывает кто квартиру или нет.

– Живя у Ленинида, ты продолжала работать помощницей знахарки? – уточнила я.

– Да, – подтвердила сестрица.