Инкогнито с Бродвея - Дарья Донцова

– А топот компании, которая вваливалась сквозь окно, ее не будил? – засмеялась я.

– Бог с ним, с поэтом, я просто объясняю, почему дом не снесли, – прервал мое веселье Федор. – Думаю, в подъезде сидит бабуля. Потому что на первом этаже находится этот никому не нужный музей. На втором прописан Воткин Олег Георгиевич, который давно живет в Нью-Йорке, апартаменты в Москве не посещает, но и не сдает их. Третий этаж занимает семья Амировых: отец, мать, четверо дочек. Выше Гульнара Ниязова с сыном. Апартаменты на пятом уже второй год выставлены на продажу, их у владельца выкупил риелтор. Нет, сердце подсказывает, там точно сидит старушка у лифта. Все, покедова. Если чего еще нарою, звякну.

– Я предполагала, что охранник знает дамочку, – сказала я, когда Степан положил сотовый в карман. – Парень мог видеть сию особу, приметить ее машину. Но каким образом секьюрити выяснил номер квартиры Ниязовой? Кронкин не работает в ее доме.

– На Гульнару постоянно жалуются жильцы дома, где служит Павел, – пояснил Дмитриев. – То Ниязова бросит свой джип прямо на тротуаре, перекрыв вход в подъезд; то она несется по переулку как оглашенная на полной скорости по лужам, окатывая прохожих грязной водой; то ее собачки делают кучи и все в них вляпываются… Люди строчат заявления управляющему, а тот посылает кого-то из охраны к Ниязовой.

– Полагаю, красотка не открывает дверь секьюрити, – вздохнула я.

– Вот тут ты наконец ошиблась, – улыбнулся Степа. – Нет, наоборот, сия особа очень вежливо разговаривает с парнями. Ахает и охает: «Ой-ой, я опаздывала по делам, вот и поехала быстренько, не заметила лужу, готова купить пострадавшему новое пальто… Перекрыла вход в ваш подъезд? Правда? Совершенно случайно так вышло, больше это не повторится… Мои собачки накакали? Я всегда за ними убираю, без мешочка не выхожу. Ну, может, разочек пропустила. Передайте мои извинения вашим жильцам, буду внимательней…» После этих речей Гульнара дарит охраннику бутылку дорогого спиртного, и парень отправляется восвояси. Неделю Ниязова ведет себя тихо, а потом все начинается заново: гонка по грязи, парковка чуть ли не в парадном соседнего дома, гадящие на тротуаре псы… Кронкин несколько раз посещал Гульнару. Слушай, а где Фаина? Уже много времени прошло, но сестрица твоя все не возвращается.

Меня охватило беспокойство.

– И правда… Может, ей совсем плохо стало? Пойду, загляну в сортир.

Я вышла в коридор, поспешила на ресепшен и спросила у дежурной медсестры:

– Где у вас дамский туалет?

– На первом этаже, – охотно объяснила девушка.

– Ничего себе! – возмутилась я. – Вот это удобства! Захочет больная ночью пописать, и что, топать ей до лифта, а потом ехать вниз?

Медсестра поджала губы.

– У пациентов свой санузел. Мы муниципальная скоропомощная клиника, но это не означает, что люди тут в отвратительных условиях лежат. Сделан прекрасный ремонт, палаты теперь трех- и двухместные, между ними сортир и душ. А вот для посетителей клозета нет, для них выделено помещение на первом этаже за справочной. Но, как правило, родственники пользуются удобствами у больного, которого посещают.

– В комнате Фаины Таракановой нет и намека на сортир, – возразила я.

Девушка уставилась в компьютер.

– Тараканова… ДТП… травма головы… состояние стабильное… Лежит в двухместной, но пока одна, еще никого к ней не подселили…

– Мою сестру затошнило, – пустилась я в объяснения, – и она убежала в коридор, сказала, что в туалет. Унеслась босиком, в ночной сорочке. Ее не так давно к вам привезли. Наверное, Фая не знала, что сортир рядом есть, ей об этом никто не сказал. Но и я не заметила ничего похожего.

– Из коридора вы попадаете в небольшой предбанник, налево одна палата, направо другая, а прямо за створкой находится тубзик, – заулыбалась медсестра.

– Думала, раз у входа, то это шкаф, – призналась я.

– Нет, – хихикнула дежурная. – Многие, кстати, считают так же, хотят одежду повесить, откроют дверцу, а за ней санузел, он на две палаты один.

– Куда же подевалась Фаина? – оторопела я. – Без обуви, в одной рубашке…

– Давно ушла? – забеспокоилась медсестра.

– Точно не скажу, может, минут двадцать назад, – без особой уверенности ответила я. – Надо же, раздетая, босиком, без верхней одежды… В таком виде даже на первый этаж не спустишься. Фаина точно где-то в отделении.

– Наверное, она по незнанию заскочила в сортир для сотрудников, – осенило девушку.

– Скажите, где он расположен? – потребовала я.

– В конце коридора… – начала объяснять медсестра, но не успела договорить.

К ресепшен подошла дама и сердито закричала:

– Нина, что за дела? Вышла в буфет, возвращаюсь, а меня обокрали!

Медсестра закатила глаза.

– Галина Ивановна, это маловероятно. Все палаты запираются снаружи, у вас есть ключ. Вот изнутри больному не закрыться – в целях его же безопасности.

– Плевать на вашу безопасность! Просто забыла я про ключ, не воспользовалась им, отсутствовала всего пять минут. И что? – еще сильнее обозлилась пациентка. – Сумка исчезла. Вместе с кошельком. Немедленно вызовите полицию!

Нина показала на табличку, прикрепленную к стене.

– Вот, читайте: «Персонал не несет ответственности за вещи пациентов. Запирайте палаты, если покидаете их». Ключ вам дали? Дали. В отделении полно людей, мы их не знаем. Народ по «Скорой» привезли, к ним родственники-знакомые ходят. Мало ли кто в этой толпе попадется? Поэтому и сделали наружные запоры.

– Безобразие! Я буду жаловаться! – выкрикнула пациентка. – Вы у меня попляшете!

Продолжая возмущаться во весь голос, женщина пошла по коридору.

– Галина Ивановна! – кинулась я за ней.

– Что? – сквозь зубы процедила пострадавшая.

– Вы только сумки лишились? – спросила я.

– А вам какое дело? – рассвирепела тетка.

– У меня в палате сидит человек, который может помочь поймать преступника, – воскликнула я, – он детектив.

– Ведите меня к нему! – потребовала Галина. – Обчистили по полной: спортивного костюма нет, угги унесли, пуховик испарился, а с ним шапка, варежки. Но больше всего мне жалко сумку, она дорогая, кожаная, фирменная, дочь подарила ее мне на день рождения. Портмоне еще там, косметика…

Глава 22

В мою квартиру мы со Степаном вошли в районе полуночи. Я кипела от негодования:

– Фаина меня обманула! Она прекрасная актриса – изобразила приступ дурноты и улетела. И почему, спрашивается, она так поступила?

– Чего-то испугалась, – предположил приятель.

Я призадумалась.

– Непонятно, что могло вызвать ее страх. Мы просто говорили о наезде, о знахарке. Я же тебе передала нашу беседу в деталях.

– Твоя младшая сестра не так уж глупа, – заметил Степан. – Не стала одеваться, выбежала из палаты босиком в непотребном виде, поэтому тебе, конечно, и в голову не пришло, что она задумала смыться. Интересно, что Фаина собиралась делать, не попадись ей на пути незапертая палата Галины Ивановны?

– Но она ей попалась, – топнула я ногой. – Нет смысла теперь говорить «если бы да кабы».

– Ну тише, тише… – начал успокаивать меня Степа. – Хочешь жареной картошки? Быстро приготовлю.

– Давай, – повеселела я, – только с луком.

– Любой каприз по твоему заказу, – засмеялся Дмитриев и ушел в кладовку.

Лежащий на столе мобильный Степана зазвонил.

– Тебя Федя ищет, – крикнула я, глянув на экран. И услышала в ответ:

– Перезвоню ему, когда поедим.

Через час, слопав целую тарелку вкусной еды, я сказала:

– Хорошо, что ты умеешь готовить, сама-то я этим талантом не обладаю.

– Ты гениально кипятишь воду в чайнике, – с самым серьезным видом констатировал Степа.

Я зевнула, но все же спросила:

– Что хотел Федя?

– Помнишь, ты дала ему фото терминала для карточки-пропуска в архив пансиона «Приятное место»?

Спать мне мигом расхотелось.

– Конечно, помню. Сиделка Алена за немалую мзду обещала посмотреть историю болезни Николая Петровича Кузнецова.

Степан начал собирать со стола тарелки.

– Завтра она сможет открыть дверь. Техотдел изготовил «ключ», который оказался стандартным, такие часто заказывают для офисов, гостиниц.

Мои глаза снова начали слипаться. Я хотела похвалить ребят, работающих в отделе Дмитриева, но язык не шевелился.

– Пошли баиньки, – донеслось до меня, – нельзя столько носиться, задрав хвост, без отдыха.

– Нельзя, – пробормотала я, пытаясь приподнять веки, – никак нельзя…

– Вставай, соня, – сказал голос Степы.

– Зачем? – зевнула я. – Еще не дошла до кровати.

– Уже утро, – рассмеялся Дмитриев.

Я села на кровати и глянула на будильник.

– Девять? Как так получилось? Мы же только что ели картошку! А потом я собралась лечь…

– И легла, – еще сильнее развеселился Дмитриев. – Вернее, ты заснула прямо на стуле, а уж я отнес тебя в спальню. Пока тебя раздевал, понял: если на девушке узкие джинсы, то стянуть их с нее почти невозможно. Еле-еле справился, был даже момент, когда я решил их просто разрезать. Знаешь, ты сейчас прямо панда. Да, да, очень хорошенький бамбуковый мишка.