Поэзия народов Кавказа в переводах Беллы Ахмадулиной - Белла Ахмадулина

1967

СТИХОТВОРЕНИЕ С ПРОПУЩЕННОЙ СТРОКОЙ

Земля, он мертв. Себе его возьми.Тебе одной принадлежит он ныне.Как сеятели горестной весны,хлопочут о цветах его родные.

Чем обернется мертвость мертвеца?Цветком? Виденьем? Холодком по коже?Живых людей усталые сердцачего-то ждут от мертвых. Но чего же?

Какая связь меж теми, кто сейчаслежат во тьме, насыщенной веками,и теми, кто заплаканностыо глазвникают в надпись на могильном камне?

…………………………………………………………Что толку в наших помыслах умнейших?Взывает к нам: — Не забывайте нас! —бессмертное тщеславие умерших.

1968

НОСТАЛЬГИЯ

«Беговая», «Отрадное»… Радость и бегэтих мест — не мои, не со мною.Чужеземец озябший, смотрю я на снег,что затеян чужою зимою.

Электричества и снегопада труды.Электричка. Поля и овраги.Как хочу я лежать средь глубокой травытам, где Иори, и там, где Арагви.

Северяне, я брат ваш, повергнутый в грусть.Я ослеп от бесцветья метели.Белый цвет — это ласточек белая грудь.Я хочу, чтобы птицы летели.

Я хочу… Как пуста за изгибом мостатемнота. Лишь кусты да вороны.«Где ты был и зачем?» — мне готовит Москвадомочадцев пустые вопросы.

«Беговая», «Отрадное»… Кладбища дач.Неуместных названий таблицы.И душа, ослабев, совершает свой плач,прекращающий мысль о Тбилиси.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Я говорю вам: научитесь ждать,еще не всё, всему дано продлиться, —безмерных продолжений благодатьне зря вам обещает бред провидца;возобновит движение рука,затеявшая добрый жест привета,и мысль, невнятно тлевшая века,всё ж вычислит простую суть предмета;смех округлит улыбку слабых уст,отчаянье взлелеет тень надежды,и бесполезной выгоды искусстввозжаждет одичалый ум невежды;дитя в себе преобразит отца,свой тайный смысл нам разъяснит природа,и одарит рассудки и сердцавсезнания блаженная свобода.Лишь истина окажется права,в сердцах людей взойдет ее свеченье,и обретут воскресшие словапоступков драгоценное значенье!

1968

31 ДЕКАБРЯ

Этот день — как зима, если осень причислить к зиме,и продолжить весной, и прибавить холодное лето.Этот день — словно год, происходит и длится во мне,и конца ему нет. О, не слишком ли долго всё это?

Год и день, равный году. Печальная прибыль седин.Развеселый убыток вина, и надежд, и отваги.Как не мил я себе! Я себе тяжело досадил:я не смог приручить одичалость пера и бумаги.

Год и день угасают. Уже не настолько я слеп,чтоб узреть над собою удачи звезду молодую.Но, быть может, в пространстве останется маленький                                                                                                 след,если вдруг я уйду — словно слабую свечку задую…

Начинаются новости нового года и дня.Мир дурачит умы, представляясь блистательно новым.Новизною своей Новый год не отринет меняот медлительной вечности меж немотою и словом.

1968

СОБЛЮДАЮЩИЙ ТИШИНУ

…В этом мире, где осень, где розовы детские лица,где слова суеты одинокой душе тяжелы,кто-то есть…Он следит, чтоб летели тишайшие листья,и вершит во вселенной высокий обряд тишины.

ОЧКИ

Памяти Симона Чиковани

Вот кабинет, в котором больше нетХозяина, но есть его портрет.И мне велит судьбы неотвратимостьСквозь ретушь отчуждения, сквозь дымУзнать в лице пресветлую родимостьИ суть искусства, явленную им.

Замкнул в себе усопших книг телаАквариум из пыли и стекла…Здесь длилась книг и разума беседа,Любовь кружила головы в дому.И всё это, что кануло бесследно,Поэзией приходится уму.

Меня пугают лишь его очки —Еще живые, зрячие почти.Их странный взгляд глубок и бесконечен,Всей слепотой высматривая свет,Они живут, как золотой кузнечик,И ждут того, кого на свете нет.

1970

ЛИРИЧЕСКИЙ РЕПОРТАЖ С ПРОСПЕКТА РУСТАВЕЛИ

Ошибся тот, кто думал, что проспектесть улица. Он влажный брег стихиистрастей и таинств. Туфельки сухие,чтоб вымокнуть, летят в его просвет.

Уж вымокли!.. Как тяжек труд ходьбыкрасавицам! Им стыдно или скушноходить, как мы. Им ведомо искусствоскольжения по острию судьбы.

Простое слово чуждо их уму,и плутовства необъяснимый генийвозводит в степень долгих песнопенийдва слова: «Неуже-ели? Почему-у?»

«Ах, неуже-ели это март настал?»«Но почему-у так жарко? Это странно!»Красавицы средь стёкол ресторанапьют кофе — он угоден их устам.

Как опрометчив доблестный простак,что не хотел остаться в отдаленье!Под взглядом их потусторонней ленион терпит унижение и страх…

Так я шутил. Так брезговал бедой,покуда на проспекте Руставеликончался день. Платаны розовели.Шел теплый дождь. Я был седым-седой.

Я не умел своей душе помочь,Темнело в небе — медленно и сильно…И жаль мне было, жаль невыносимоЕсенина в ту мартовскую ночь.

1971