От межколониальных конфликтов к битве империй: англо-французское соперничество в Северной Америке в XVII-начале XVIII в. - Юрий Акимов

Североамериканский континент в правоустанавливающих документах английских и французских колоний

По мере развития английской и французской экспансии в Северной Америке обе державы выдвигали собственные притязания на те или иные районы этого континента. Эти притязания отнюдь не соответствовали реальной ситуации и расстановке сил, рассмотренным нами в главе I, однако отражали взгляды и представления современников и оказывали большое влияние (в том числе и на принятие политических решений).

Официальным выражением этих притязаний являлись колониальные хартии и патенты, издание которых, как правило, предшествовало любому официальному колониальному предприятию и в которых, в частности, перечислялись земли, передававшиеся той или иной колонии. Английские короли выдавали своим подданным хартии (charter), пожалования (grant), патенты (patent), полномочия (commissions). Хартии обычно получали колониальные компании; пожалования и реже патенты — лорды-собственники; полномочия обычно предоставлялись губернаторам колоний (различного статуса). Французское правительство жаловало патенты или патентные письма (lettres patentes) либо полномочия (commissions), иногда встречались и хартии (charte). Основное различие между английскими и французскими документами подобного рода заключалось в том, что если первые были установлениями исполнительной власти, то вторые являлись законодательными актами.[289]

Первые английские и французские колониальные пожалования появились еще в конце XV-XVI вв. Мы уже рассматривали документы, адресованные Дж. Каботу и его сыновьям (1496), Робервалю (1541) и Компании Катая (1577), а также упоминали о хартиях и патентах Гилберта (1578), де Ля Роша (1578 и 1598), Рэли (1584). Все эти пожалования носили либо условный, либо спекулятивный характер (их владелец становился собственником тех земель, которые он мог открыть, захватить и т. п.). Границы жалуемых территорий либо вообще никак не определялись, либо определялись весьма условно. Так, в документах Гилберта и Рэли говорилось, что после основания в выбранном ими месте поселения, все прилегающие земли в радиусе 200 лье также должны были стать их владением.[290]

Как известно, никому из вышеперечисленных путешественников и колонизаторов не удалось основать в Северной Америке постоянного поселения (а Кабот вообще не ставил перед собой такой задачи), однако их хартии и патенты послужили, с одной стороны, образцом для новых пожалований, а с другой — основой последующих притязаний (конечно, наряду с факторами).

В дальнейшем ситуация с хартиями и патентами стала еще более запутанной. На протяжении XVII — начала XVIII в. по обе стороны Ла-Манша было издано несколько десятков подобных документов. Если попытаться соотнести их положения с географической картой, мы столкнемся с весьма странной и противоречивой картиной.

В ряде английских колониальных хартий и патентов шла речь о передаче их владельцам огромных горизонтальных полос территории, ограниченных лишь с севера и с юга и тянущихся через весь Североамериканский континент от Атлантического океана на востоке до Тихого океана («Южного моря») на западе. Правда, в то время считалось, что расстояние до него гораздо меньше, чем оно есть на самом деле; однако в любом случае его еще никто себе не представлял, так же как не представляли, что именно находится на этом пространстве.

Из пожалований, изданных в интересующий нас период, к числу «трансконтинентальных» относилось как минимум восемь.

Во-первых (и во-вторых), Вторая и Третья хартии Вирджинии (1609 и 1612). В части, касающейся определения границ колонии, они были идентичны друг другу — в обеих речь шла о пожаловании полосы, проходящей от Атлантического побережья (участка, расположенного на расстоянии 200 миль к северу и 200 миль к югу от мыса Комфорт) через весь континент «от моря и до моря <…> к западу и северо-западу».[291] Многие американские историки понимают это выражение так, что южная граница колонии шла строго с востока на запад приблизительно вдоль 35-й параллели, а северная — под углом (т.е. на северо-запад, пересекая Великие озера).[292] Заметим, что таким образом охватывается максимально возможная территория, в том числе и те земли, которые в дальнейшем стали предметом споров и конфликтов между англичанами и французами.

В-третьих, патент Совета Новой Англии (1620), получившего «все земли, материк, страны и края в Америке», расположенные между 40° и 48° с.ш. «через континент от моря и до моря».[293]

В-четвертых, хартия Компании Массачусетского залива (1629), которая стала собственником территорий, простирающихся «через континент от Атлантического <…> океана на востоке до Южного моря на западе». Их южная и северная границы должны были идти сначала на расстоянии трех миль к югу от реки Чарлз и трех миль к северу от реки Мерримак соответственно, а затем — вдоль параллелей.[294]

В-пятых, нереализованный патент сэра Роберта Хита на «Провинцию Каролана» (1629). Хит получил «регион или территорию <…> в части Америки между 31° и 36° с.ш.».[295]

В-шестых, хартия Коннектикута (1662), которая включала «полосу» между южной границей Массачусетса, заливом Наррангансетт, морем на юге и «Южным морем» на западе.[296]

Наконец, в-седьмых, и, в-восьмых, хартии Каролины (1663 и 1665). Первая из них в части, касающейся определения границ жалуемых территорий, повторяла вышеупомянутый патент Хита (все земли между 31° и 36° с.ш.);[297] во второй границы предыдущего пожалования были раздвинуты до 29° с.ш. на юге и до 36°30’ с.ш. на севере.[298]

Кроме того, с точки зрения некоторых исследователей (Г. Ланкто[299]), аналогичный характер носила также хартия «Компании предпринимателей и колонизаторов городов Лондона и Бристоля для колонии или поселения на Ньюфаундленде» (1610), которой были пожалованы «все страны и острова, обычно называемые Ньюфаундлендом, которые расположены между сорок шестым градусом северной широты и пятьдесят вторым градусом той же широты».[300] Правда, большинство специалистов все же склоняется к тому, что компания получила только сам остров Ньюфаундленд.[301]

В совокупности все вышеперечисленные пожалования, многократно пересекаясь друг с другом, охватывали огромное пространство между 29-й и 48-й параллелью (или даже 52-й, если учитывать положения хартии Ньюфаундлендской компании), включающее не только практически всю основную территорию нынешних США, но также значительную часть канадской (к югу от 48-й либо от 52-й параллели) и даже небольшой участок мексиканской территории (см. карту 2).[302] А если сюда прибавить территории, пожалованные в 1670 г. Компании Гудзонова залива (все побережье одноименного залива и все земли, расположенные в бассейнах впадающих в него рек[303]), то сфера английских притязаний охватывает и большую часть канадского севера.

Французские патенты были не менее масштабными. Генрих IV первым пожаловал своему подданному «трансконтинентальную полосу» североамериканской территории между 40° и 46° с.ш. (патент сьёра де Мона (1603)).[304] В 1627 г. огромное пространство «от Флориды до Полярного круга» и от Ньюфаундленда до Великих озер, вместе со всем бассейном реки Св. Лаврентия было передано Компании Новой Франции (также известной как Компания ста участников), остававшейся феодальным собственником всех французских владений в Северной Америке до 1663 г.[305] В 1664-1674 гг. всей северной частью этого континента «до Вирджинии и Флориды» распоряжалась Компания Западных Индий.[306]

В то же время следует отметить, что французы использовали линии параллелей для установления пределов своих пожалований реже, чем англичане, да и в целом у последних в XVII — начале XVIII вв. границы были определены относительно более четко. На наш взгляд, это было связано с двумя обстоятельствами.

Первое состояло в том, что англичане, как правило, стремились к тому, чтобы пожалование предшествовало основанию колонии, так как согласно действовавшему в Англии обычному праву, английские подданные не могли от своего имени вступить во владение какой-либо территорией, пусть и расположенной за пределами страны. Все, что они тем или иным образом приобретали, они приобретали для короны. Соответственно, для того чтобы их действия считались законными, было необходимо, чтобы им предшествовало пожалование, исходящее от Короны как верховного собственника всех земель.[307]