От межколониальных конфликтов к битве империй: англо-французское соперничество в Северной Америке в XVII-начале XVIII в. - Юрий Акимов

Важным средством пропаганды истинных и мнимых достижений той или иной державы на колониальном поприще и одновременно наглядным свидетельством ее притязаний служили географические карты (рис. 4), которые порой изображали не реальную ситуацию (хотя бы в том виде, в котором это можно было сделать с учетом географических знаний того времени), а такую картину, какую хотели увидеть их авторы. Конечно, многие картографы искренне стремились к объективности, однако в данном случае нас интересуют не они, а как раз их более пристрастные и/или политически ангажированные коллеги.

Чаще всего авторы карт манипулировали с названиями, имеющими не только географический, но и явный политический смысл — «Вирджиния», «Новая Шотландия», «Новая Франция», «Канада» и т. п. Так, на некоторых английских и голландских картах XVII — начала XVIII в. названия «Канада» и/или «Новая Франция» помещались только на правом берегу реки Св. Лаврентия, тогда как «английские» названия покрывали всю остальную часть континента. Такую картину можно увидеть на картах С. Пёрчеса (1625), Р. Дадли (1646), Дж. Ли (1685), Х. Молла (1715) (см. карту 3).[334] Название «Вирджиния» зачастую (особенно в первой половине XVII в.) распространялось на всю Северную Америку к северу от Флориды (карты Де Лаэ (1625), Меркатора (1633), Блаэ (1640)).153

Другое «говорящее» название «Новая Британия», изначально относившееся к северной оконечности Лабрадора, на некоторых картах стало перемещаться к югу, охватывая весь полуостров (иногда вплоть до залива Св. Лаврентия). Это хорошо видно при сравнении в целом очень достоверной и объективной (для своего времени) карты Хондиуса (1640; см. карту 4), а также карт Шагена (1671), Сенекса (1710) и др.[335]

Авторы французских и «профранцузских» карт, наоборот, стремились максимально сократить размеры английских владений и соответственно расширить пределы территорий, считающихся, пусть и на бумаге, владениями Парижа. Хотя вплоть до 1670-1680-х годов французы имели весьма смутное представление о том, что именно находится за Великими озерами, на картах Н. Сансона (1650), П. Дю Валя (1653), Ф. Дю Крё (1660), Висхера (1680) практически все внутреннее пространство Североамериканского континента включалось в состав владений Парижа, тогда как «Вирджинии» отводилась узкая прибрежная полоса (особенно у Висхера).[336] Такая картина стала еще более распространенной после того, как французы на практике начали освоение долины Миссисипи. И хотя на рубеже XVII-XVIII вв. французские поселения долины реки Св. Лаврентия и форты в Луизиане были практически никак не связаны друг с другом и между ними простирались колоссальные массивы неосвоенной территории, на картах Г. Делиля (1703), Л. Аннепена (1704), Сансона (1705) и даже на упоминавшейся нами английской карте Сенекса (1710) «Канада»/«Новая Франция»/«Луизиана» граничат с Флоридой и Новой Мексикой.[337]

Следует также учитывать, что на всем протяжении XVII в. и в Европе и в самих колониях имелись весьма смутные представления о реальной протяженности североамериканского континента, его истинных очертаниях и географии его внутренних районов. Известия о новых открытиях распространялись медленно (а иногда не распространялись вообще), в результате чего многие ложные представления продолжали спокойно существовать даже после того, как они были опровергнуты на практике. Так, европейские географы и картографы долгое время были убеждены, что массив суши, расположенный между Флоридой и Калифорнией (существование которого было доказано еще испанскими экспедициями середины XVI в.), резко сужается где-то под 40° с.ш., после чего Северная Америка представляет собой лишь неширокий перешеек, омываемый с запада «Южным морем» (или «Морем Веррацано»), являющимся заливом Тихого океана.[338] Открытие французами системы Великих озер и территорий, расположенных к югу и западу от них (в том числе открытие Миссисипи и ее крупнейших притоков) свидетельствовало о том, что североамериканский континент в умеренных широтах не столь узок, как предполагалось. Однако в Англии результаты путешествий Долье де Кассона, Галина, Сен-Люссона, Перро, Жолье, Маркетта, Ла Саля и др. поначалу остались незамеченными. Уже упоминавшийся нами Уильям Блэтуэйт (фактический руководитель секретариата «Лордов торговли» в 1675-1696 гг. и член Совета по торговле и колониям в 1696-1700 гг.) пользовался картой Северной Америки из выпущенного в 1650 г. памфлета Э. Уильямса «Торжествующая Богородица, или Полностью и истинно оцененная Вирджиния», где Тихий океан был показан сразу за Аппалачами.[339]

Безусловно, некоторые современники отдавали себе отчет в том, что действительность отличается от положений колониальных хартий и что надпись на географической карте вовсе не обеспечивает контроля над той или иной территорией. Так, еще капитан Джон Смит в своем «Описании Вирджинии» отмечал, что «Вирджиния — это страна в Америке, которая находится между 34° и 44° с.ш. Ее границей на востоке является Великий Океан. На юге лежит Флорида, на севере — Новая Франция. Что касается запада — там пределы неизвестны». Далее он уточнял, что «та часть, в которой поселились англичане <…> находится на 37, 38 и 39°».[340] Еще более наглядным примером может служить процитированное выше замечание Э. Джонсона, констатировавшего, что соседями жителей Новой Англии являются французы, голландцы и шведы, но при этом отказывавшегося признавать за ними какие-либо права на занимаемые ими земли.

Неверные представления об истинных размерах и очертаниях Североамериканского континента; притязания на территории огромной протяженности, на которые еще не ступала нога европейца; споры о том, кто первым посетил Новый Свет (или какую-то его часть) и достаточно ли этого для того, чтобы владеть им; принцип реального владения и Доктрина двух сфер — все это накладывало отпечаток на представления современников о той ситуации, которая имела место в Северной Америке и вокруг нее. Все эти элементы (к которым следует прибавить внутренние установления метрополий) не образовывали четкой системы, но представляли сложный и пестрый конгломерат, состоящий из различных «пластов», отдельные из которых выдвигались на первый план в какой-либо конкретной ситуации. При этом представители различных европейских стран далеко не всегда понимали и принимали взгляды и поведение друг друга. В рассматриваемую нами эпоху различия между самими жителями Старого Света, проявлявшиеся в том числе в их подходах к тем или иным проблемам, были еще очень сильны. Как отметила П. Сид, «каждая страна приносила в Новый Свет <…> свои собственные политические идеи, политическую практику и т.п.», при этом то, что было очевидно для одних, далеко не всегда было понятным и приемлемым для других.[341]

Совершая первые шаги на колониальном поприще, борясь с монополистскими устремлениями пиренейских держав в сфере заморской экспансии, англичане и французы выработали свой собственный подход к вопросу о международно-правовом статусе земель, расположенных за пределами Европы. Безусловно, в процессе своего формирования этот подход испытал определенное влияние испанских и португальских установлений. Точно так же, как и пиренейцы, англичане и французы считали, что индейцы не имеют никаких законных прав (по крайней мере политических) на земли Нового Света; и Лондон и Париж стремились «закрыть» свои колониальные владения для представителей других держав; по обе стороны Ла-Манша выдвигались притязания, носившие ярко выраженный спекулятивный характер.

Однако самым важным было то, что в английском и во французском правосознании начала XVII в. заморские земли занимали особое положение. С одной стороны, на них не распространялись установления, действовавшие в Европе, с другой —события, происходившие «за линией», рассматривались отдельно от межгосударственных отношений. В то же время каких-либо обоюдно признанных норм (наподобие панских булл или Тордесильясского договора) или «правил игры» для Нового Света у англичан и французов в то время еще не было. Их выработка происходила по мере развития экспансии двух держав и нарастания межколониального соперничества, которое в значительной степени и стимулировало этот процесс.

Раздел II.

Колониальные конфликты, споры, контакты: англо-французские отношения в Северной Америке в первой половине XVII в.