Наперстянка - Грейс Аделин

Сигна улыбнулась и вложила свою руку в его, наслаждаясь моментом. Она и раньше ходила по этим коридорам с Сайлесом в поисках улик к убийству Лилиан Хоторн. Девушка знала, что не должна вести себя легкомысленно, но ее жизнь никогда не была нормальной, и тайная вылазка в кабинет дяди вместе с Ангелом смерти казалась ей их личным видом ухаживания.

– Мы пришли. – Сигна остановилась, прислушиваясь, не раздадутся ли за дверью шаги или другой шум. За дверью была тишина, и Сигна, вздрогнув, проскользнула внутрь.

Кабинет Элайджи был таким, каким она его помнила – просторная комната с кожаными креслами цвета карамели и изящной полированной мебелью. В нем чувствовалась мужская атмосфера, теплая, утонченная, с запахом сосны. Сотни книг на полках вдоль стен остались нетронутыми, в отличие от письменного стола. На нем в беспорядке валялись испачканные чаем бумаги и журналы с заметками на каждой странице.

Ангел смерти присоединился к Сигне, пока она бродила вокруг стола, приказывая теням отодвинуть стул в сторону, чтобы ей не пришлось стоять посреди мебели и чувствовать себя настоящим призраком. Ангел тихо рассмеялся, наблюдая за ней с явным удовольствием.

– Не ожидал, что ты уже так себя контролируешь.

– Разумеется, контролирую. – Девушка снова призвала тени, и их щупальца перевернули страницы, к которым она не могла прикоснуться в призрачной форме. – Я же жнец, в конце концов.

Эти слова предназначались не только ему, но и ей самой, хотя прозвучали неуверенно. В этой форме способность повелевать тенями давала ей ощущение ни с чем не сравнимой силы. Ей нравилось, что они с Ангелом смерти настолько похожи. Нравилось, что в ней было что-то, понятное только ему.

Но как бы сильно она ни жаждала ощутить эту текущую по венам силу, подозрения Рока судьбы породили сомнения в ее сознании. Если он был прав – если ее руки действительно могли даровать жизнь, а не смерть – то разве не такой силы она желала?

Ей не хотелось в это верить, и все же назойливые мысли не давали покоя, как постоянный зуд, который она не могла унять. Стараясь отвлечься, девушка перебирала страницы и разбросанные газетные вырезки. Первое, что привлекло внимание, была статья о пожаре в саду.

Горло Сигны сжалось. Она так погрузилась в себя, что попыталась сама взять газету, но ее призрачная рука прошла насквозь. Ангел смерти встал рядом, глядя на страницы через ее плечо. И затем произнес слова, которые ужаснули Сигну:

– Байрон расследует исчезновение Перси.

В бухгалтерских книгах были не только записи, но и имена торговцев и друзей. Имя Шарлотты Киллинджер было подчеркнуто, и Сигна с отвращением отметила, что ее собственное имя обведено в круг. Имя Элайджи тоже.

Позади них лежала карта, которую Ангел смерти развернул и изучал в мрачном молчании. Сигна тоже повернулась к ней, хотя тут же пожалела об этом. Там были города, перечеркнутые крестиком, и только один обведен – Аместрис. Девушка вернулась к столу и обнаружила то же название в записных книгах, с адресами всех гостиниц и пабов в городе.

– Байрон ищет его, – прошептала она. Чувство вины сжигало ее изнутри. Казалось, Байрон прочесал уже полстраны. Страница за страницей его почерк терял свою элегантность, пока не стал почти неразборчивым. Некоторые записи было так трудно прочесть, что она едва не пропустила слово вверху последней страницы: «Убийство?»

Тени рассеялись как дым, когда Сигна отшатнулась назад. Ангел смерти схватил ее за плечи, поддержав.

– Он знает, – если бы Сигна была в своем смертном обличье, ее бы стошнило. Но она все равно прижала руку к животу и попыталась подавить жгучее чувство вины. – Он знает, что Перси мертв. Знает, что кто-то убил его. В этих бумагах мое имя, Ангел смерти. Наверное, он думает, что это я. Должно быть, он знает…

– Он ничего не знает. – Ангел смерти крепко схватил ее. – Мы не оставили после себя никаких следов. Байрон может подозревать все, что вздумает, но он ничего не знает. Я об этом позаботился.

Возможно. Но все, что она видела, – перечеркнутые города и десятки разрозненных заметок, сделанных небрежным почерком. Внешне Байрон сохранял самообладание. Но в душе…

– Он любил Перси. – Губы Сигны онемели от этих слов. – Он любил его, а теперь никогда не увидит. Он даже не знает, что случилось. – Она чувствовала себя брошенной тряпичной куклой, нити которой вот-вот лопнут. Каким бы жестоким ни был Перси, разве его семья не заслуживала ответов? Она надеялась уберечь их от горькой правды, и не могла ничего сказать, чтобы не выдать, что именно она ответственна за его смерть. В противном случае… она потеряет Хоторнов навсегда.

– Сигна. – Хватка Ангела смерти усилилась. Ее тело мерцало, то обретая призрачную форму, то плоть, видимую лишь мгновение, но полупрозрачное в следующую секунду. Вокруг нее в неистовстве закружились тени. – Если бы им не пришлось оплакивать Перси, это была бы Блайт… – Он резко умолк, когда дверная ручка дернулась.

Ангел смерти окружил их своими тенями. Хотя Байрон не мог их видеть или слышать, они с Сигной старались держаться как можно тише, усиливая беспокойство друг друга.

Но в кабинет вошел не Байрон. Это была Блайт. Невидимая в своей форме жнеца, Сигна чувствовала себя очень глупо, потому что не уточнила у кузины про ключ. Сосредоточившись на Байроне, девушка забыла про Блайт, но ей следовало догадаться, что кузина тоже относится к нему с подозрением. Пока она избегала ее, Блайт вела собственное расследование.

Приближаясь к столу, Блайт двигалась тихо, как призрак, и просматривала бумаги гораздо небрежнее. Она не всегда закрывала дневники на нужной странице и не следила за тем, чтобы все лежало на прежних местах. Сигне пришлось позаботиться о том, чтобы Байрон не догадался об их проникновении, и возвращать бумаги на место всякий раз, когда Блайт отводила взгляд или переходила к следующему пергаменту. Они должны были остаться лишь проходящими мимо призраками, как говорил Сайлес много месяцев назад.

Блайт копала глубже, чем Сигна, пока не наткнулась на крошечную бархатную коробочку в одном из ящиков стола. Она замерла, а Сигна сжала плечо Ангела смерти. Даже не заглядывая внутрь, содержимое коробки было известно. Тем не менее Блайт открыла крышку и увидела потрясающий изумруд на золотом ободке.

– Это стол Элайджи, – шепнула Сигна Ангелу смерти, когда его тени встревоженно зашевелились.

– Байрон пользуется им уже неделю. Кольцо может принадлежать любому из них.

Едва ли его спрятал Элайджа, учитывая, что он лишь недавно начал думать о чем-то, кроме смерти жены. С другой стороны, Байрон в этом сезоне был как никогда активен.

Она вспомнила о его странном поведении на вечере у Рока судьбы и их тесное общение с Элизой. Конечно, между ними ничего не могло быть… или она ошиблась?

Блайт захлопнула коробочку и, нахмурившись, положила кольцо обратно в ящик. Она снова осмотрела стол, теперь ее взгляд был более критичным, и взяла несколько вырезок, чтобы просмотреть их еще раз. Ей потребовалось больше времени, чем Сигне, чтобы осознать прочитанное. Только увидев статью о пожаре, она отложила газетные вырезки и побледнела, поняв направление мыслей Байрона. Перси не просто исчез, он был убит. Блайт застыла, перечитывая слова снова и снова. Затем собрала бумаги и положила их туда, где нашла. Она ухватилась за край стола, не подозревая, что Сигна стоит рядом и наблюдает, как кузина просматривает имена в списке Байрона. Как доходит до имени Элайджи. И ее собственного.

– Нет, – выдохнула Блайт, и Сигна едва сдержалась, чтобы не взять кузину за руку и не покаяться. Но Блайт ни за что бы ее не простила. Да и с какой стати?

Сигна говорила себе, что хранит этот секрет не ради себя, а ради Хоторнов. Но, мучаясь от чувства вины, поняла, что сама себе лгала. Конечно, она хотела уберечь Блайт от горькой правды, однако больше всего на свете Сигна боялась ее потерять. Боялась в одиночестве возвращаться в Фоксглав, снова брошенная теми, кого так любила. Если бы Ангел смерти не держал ее, она бы уже вернулась в человеческое тело, хотя бы для того, чтобы поговорить с кузиной. Извиниться за все, что ей пришлось сделать, чтобы спасти Блайт в ту ночь в саду.