Наперстянка - Грейс Аделин

Это действительно было немного странно, как и ее тесное общение с Байроном в перерывах между танцами. Тем не менее даже до смерти лорда Уэйкфилда Сигна заметила, как изменилось поведение Элизы, когда она впервые вышла в свет. В первый год Элиза хотела найти себе пару, и Сигна не могла упрекнуть ее в этом. В конце концов, ведь она сама когда-то надеялась на это.

– За ней стоит приглядывать, – согласилась Сигна. – Хотя не понимаю, какая у нее причина убивать герцога.

Блайт вздохнула и натянула перчатки.

– Полагаю, ее нет. Ей действительно нравилось прогуливаться по городу под руку с ним. Он всегда покупал ей самые красивые платья.

Возможно, у нее был скрытый мотив, хотя это казалось неправильным. Каждый подозреваемый казался не тем. Поиски убийцы больше походили на погоню за диким гусем, и, хотя Байрон был в списке на первом месте, кусочки мозаики никак не складывались воедино. Она хотела рассказать Блайт о своих наблюдениях за ним и Элизой Уэйкфилд, но кузина и так достаточно натерпелась от членов своей семьи. Сигна не хотела, чтобы она чувствовала себя преданной собственным дядей.

Дорога стала ровнее, когда они спустились с горы. Разговор стих, Блайт прислонилась головой к стеклу и закрыла глаза. Через несколько мгновений она уже глубоко дышала. Сигна откинулась назад, вытянув ноги под платьем, а затем нахмурилась, потому что движение напомнило ей о том, как она впервые заговорила с Ангелом смерти – с Сайлесом. Они вдвоем, в вагоне поезда, когда он так грубо раздвинул свои неприлично длинные ноги.

Боже, как бы ей хотелось, чтобы он сейчас оказался рядом.

Глядя в окно, она заметила, как сквозь высокие ольховые деревья проглядывает прекрасная голубая луна. Ее вид навевал воспоминания об осени. О том, как они катались верхом под звездами. Легкий ветерок пощипывал кожу, и она все еще помнила кривую усмешку на его лице, когда он запрокинул голову к небу и завыл вместе с Гандри.

Сигна хотела скрыть свой визит в Вистерия Гарденс, особенно после того, как Ангел смерти умолял ее туда не ходить. Но она скучала по нему, и никто не знал, когда Рок судьбы может передумать. Сигна не захотела ждать возвращения в Торн-Гров, чтобы поговорить с Ангелом смерти, поэтому, как и Блайт, прислонилась головой к окну кареты и закрыла глаза.

– Ты собираешься закончить историю о твоем брате? – спросила она. – Или мне сидеть и гадать целую вечность?

Сигна ждала, уперев ногу в пол. Возможно, все было напрасно. Возможно, Ангел смерти все равно ее не услышит, и все это лишь жестокая шутка Рока судьбы. Казалось, прошли годы, прежде чем глаза Сигны наполнились слезами, когда она почувствовала его. Она не всегда понимала, был ли он рядом и слушал, но, когда они часто стали обмениваться мыслями, Сигна научилась улавливать перемены – тихое гудение в ее теле. Все чувства обострились, когда она настроилась на него.

– Ох, Пташка, как я же скучал по тебе. – Хотя Ангел смерти не сидел рядом, его голос был бальзамом, который успокаивал девушку. Она была рада, что Блайт спала, потому что не смогла скрыть улыбку, и вытерла глаза, наслаждаясь моментом.

Рок судьбы был глупцом, если думал, что она когда-нибудь оставит его брата. Ее любовь была как зима, непреклонная и всепоглощающая. Она любила Ангела с постоянством лета и яростью самой природы.

– Я тоже скучала, – сказала Сигна, пока у нее еще была такая возможность. – И мне о многом хочется поговорить, но я не знаю, сколько у нас времени.

Она услышала вздох, словно он был рядом, и представила, что это действительно так. Что стоит только протянуть руку, и она ощутит леденящий холод его тела.

– Я так понимаю, ты говорила с моим братом?

– Мне нужно, чтобы ты рассказал, кто такая Жизнь, – потребовала Сигна вместо ответа, надеясь избежать спора, на который у них не было времени. – Чтобы ты рассказал все.

Воцарилась тишина. Сигна гадала, не истек ли уже срок соглашения. Но когда сосредоточилась, то почувствовала, что Ангел смерти притаился в уголке ее сознания, выжидая, прежде чем ответить.

– На протяжении веков у меня не было никого, кроме Рока судьбы. Наши отношения не были идеальными – он всегда считал, что я должен меньше вмешиваться в мир людей, в то время как я всегда подталкивал его к большему участию. Чтобы он прислушивался к просьбам душ, чьи жизни плетет. Но Рок судьбы считает себя идеальным художником. Как только история соткана, он переходит к следующей и больше не оглядывается назад. Мы не всегда соглашались с методами друг друга, но, в конце концов, у нас больше никого не было. Пока однажды не появилась она. – Ангел смерти умолк, по-видимому, чтобы собраться с мыслями. Каждое последующее слово давалось с трудом, словно ему было тяжело вспоминать об этом.

– Эта женщина походила на нас, – продолжал он. – Существовала в этом мире в той или иной форме. Ее звали Жизнь, и она была лучезарна. Рок судьбы сразу ее покорил, и они полюбили друг друга у меня на глазах. Жизнь создавала душу, а Рок судьбы наделял ее целью. Он рассказывал ей их истории, которые были добрее в те времена. Они создавались с большей заботой, потому что Жизнь хотела, чтобы ее души процветали, а Рок судьбы мечтал сделать ее счастливой. Хотел видеть ее улыбку. У нее была прекрасная улыбка.

Сигна слегка напряглась, и Ангел смерти тут же пояснил.

– Я очень любил ее, Пташка. Но не в романтическом смысле. Мы становились старше, и я начинал понимать, что Жизнь не похожа на нас с Роком судьбы. Мы не постарели ни на день, а ее глаза и губы прорезали морщинки. Она начала уставать, и наступило время, когда она могла порождать совсем мало душ.

– Однажды она отвела меня в сторону и сказала, что ей пора уходить. Сказала, что жизнь не должна быть бесконечной и что довольно скоро она вернется к нам в новом обличье. Потому что без смерти нет жизни. Она попросила меня забрать ее, но сначала хотела провести еще один день с Роком судьбы. Еще один день, чтобы попрощаться.

– Разумеется, Рок судьбы все понял, – продолжал Ангел смерти, каждое слово давалось ему с трудом. – Он потребовал, чтобы я отказал в ее просьбе. Ясно дал понять, что в противном случае никогда больше со мной не заговорит. Он не видел, как мне горько, и это… сделало меня восприимчивым.

– Когда на следующий день Жизнь вернулась, я отказал ей, и это стало самым эгоистичным поступком за все мое существование. Ведь Жизнь была сильнее любого из нас и знала, что должна уйти. Она бы перевоплотилась, но никто из нас не знал, где и в каком обличье она появится. И сколько времени ей потребуется, чтобы снова найти нас. Мы и так провели большую часть нашего существования только вдвоем, и ни Рок судьбы, ни я не хотели рисковать. Но как я уже говорил – ее время пришло.

– Чем дольше я сопротивлялся, тем хуже становилась ситуация. – Сигна застыла и едва дышала, ловя каждое его слово. – Я услышал зов ее смерти. Понял, что пришло время. И все равно сопротивлялся, пока смерть не настигла ее сама, тем самым устроив ей самую страшную кончину, какую только можно вообразить.

– Чуму, Сигна. Черную смерть. Я так эгоистично пытался сохранить ей жизнь, до последнего оттягивая неизбежное. Она стала первой жертвой, а потом болезнь распространялась все дальше и дальше – и, боже, какую территорию она охватила. Ты знаешь, сколько людей погибло из-за моего эгоизма? Сколько невинных жизней загублено из-за моей ошибки?

Девушке хотелось, чтобы он был рядом. Чтобы она могла взять его за руку и не отпускать на протяжении всей истории, которая оказалась намного хуже, чем она ожидала.

– Двадцать пять миллионов, – произнес он наконец, и слова сокрушили ее, словно удар в живот. – За четыре года я забрал двадцать пять миллионов невинных жизней. И все потому, что не захотел ее отпустить.

– Ты любил ее, – утешила его Сигна, ненавидя расстояние между ними. – Мы все совершаем нелепые поступки ради тех, кого любим. – Вот почему она защищала Блайт и пошла на сделку с Роком судьбы, просто чтобы еще раз поговорить с Ангелом смерти.