Песнь о Сиде - Рагим Эльдар-оглы Джафаров

пришлось повторить удушение.

– Да… Да! Они могут что-то делать с памятью!

– Ты можешь помочь мне попасть в их логово?

– Нет, я только архитектор. Система безопасности… Ей занимались другие люди!

– Ладно, пока достаточно.

Сид отпустил руку, и Калеб в очередной раз повалился на пол.

– Ты какой-то идейный противник эволюции? Презираешь вертикальное положение? – усаживаясь на койку, поинтересовался убийца. – Я не против, просто странно.

Калеб откашлялся, поднялся, опираясь на стену, сел на койку.

– Как ты это сделал? – спросил он, все еще тяжело дыша.

– Что? – снова берясь за гитару, уточнил Сид.

– Как ты заставил меня говорить?

– Напугал сильнее, чем они.

– Это невозможно, это…

– Это другой страх, амиго. Если я в чем и разбираюсь, то это в страхе. Да, так и есть.

– Что это значит?

– Все дело в миндалевидном теле, – буднично пояснил Сид, постучав по виску. – Все страхи там. Допустим, боязнь пауков. Или еще что. Все в миндалине.

– И что? – не понял Калеб.

– Как-то ученые провели эксперимент. Нашли женщину, которая ничего не боится. Потому что у нее то ли нет миндалины в мозгу, то ли она не работает. В общем, не все у нее в порядке с мозгами, – Сид прервался и покачал головой. – Хотя у этих ученых тоже с мозгами не очень здорово. Да, не очень. Так вот, эта женщина ничего не боялась, а они ее пугали.

– И что?

– И ничего, амиго! Никакого страха. До того момента, пока не додумались ее придушить. Оказалось, что именно в этом случае страх в другом месте. И работает как-то по-другому. Даже если ты не боишься ничего, у тебя нет миндалины, кешью, да хоть грецкого ореха в башке, то это не поможет. Нет, не поможет. Отсутствие воздуха все равно напугает тебя. Это что-то древнее, глубинное. Хефе говорил специальное слово… Хроническое? Хаотическое?

– Хтоническое? – зачем-то помог Калеб.

– Да! Оно! – обрадовался Сид. – Вот такие дела, амиго.

Сид вернулся к попыткам сыграть что-то на гитаре. Калеб некоторое время жевал губы в нерешительности, потом сказал:

– Можешь вытащить меня отсюда?

– Конечно, – кивнул Сид.

– А… А что хочешь взамен?

– Могу – не значит хочу. И уж точно не значит буду.

– Но… Я заплачу!

– О, не сомневаюсь.

– В каком смысле? – не понял Калеб.

– Ты за все заплатишь, амиго! – Сид посмотрел на него и улыбнулся. – Как и все мы.

– Нет, я серьезно.

– Осмотрись, ты в тюрьме! Наверное, не просто так, а? Наверное, ты опасен для общества.

– Что за… Да я просто за взятку тут сижу, ничего особенного.

– Кстати, это символично, – усмехнулся Сид. – У судьи есть чувство юмора. Да, определенно есть.

– В каком смысле?

– Посадить архитектора в тюрьму, которую он же и спроектировал. Разве не смешно? Как по мне, так очень!

Он действительно засмеялся. Калебу показалось, что этот парень идет ровно по границе безумия, периодически отклоняясь на полшага то в одну, то в другую сторону.

– Но ты и сам преступник!

– Да, определенно, – кивнул Сид. – Вор, убийца, бабулина гордость.

– Но ты же на свободе!

– О, это не так, – он вдруг прервался, нахмурился и стал крутить колок гитары.

Мир наполнился звуками. Сначала едва различимые, они становились все громче и громче. Калеб расслышал шаги. Еще через несколько секунд они стали громкими, четкими.

– Когда я сидел в тюрьме, то по звуку шагов мог отличить, кто именно из охранников идет, – усмехнулся Сид. – Я даже спорил на деньги. После пятого года вообще не ошибался. Ни разу, амиго!

– Это несложно.

– И кто идет? Не волнуйся, он еще очень далеко. Можешь не торопиться.

Калеб прислушался. Потом покачал головой.

– Наверное, новенький.

– Интересно. Ночью новенький в одиночку идет в обход? Как похорошели тюрьмы. Да, почти курорт.

Калеб посмотрел на ухмыляющегося Сида и вдруг понял, о чем речь. Это вовсе не охранник. За ним пришли.

– Спокойно, амиго, – Сид вернулся к упражнениям на гитаре. – Он ничего не увидит. Кроме того, что должен.

Когда к камере подошел охранник, Калеб перестал дышать. Действительно, раньше он этого человека не видел. Ничем не примечательный, совершенно не запоминающийся мужчина средних лет остановился у камеры и уставился прямо на Калеба. Но, очевидно, он видел что-то другое. Никак не реальность. Мужчина постоял примерно минуту и неторопливо двинулся обратно по коридору. Когда шаги стихли, Калеб снова смог дышать.

– Охранник, которого ты никогда не видел, приходит и внимательно смотрит на тебя каждую ночь. Наверное, ты какая-то достопримечательность, а? – поинтересовался Сид. – Или это тайный поклонник твоего архитектурного мастерства?

– Я… Не знаю…

– Странные дела творятся, да? Необъяснимые.

– Ты сказал, что он приходит каждую ночь? – сообразил Калеб. – Ты хочешь сказать, за мной следят так же, как за мисс Ру?!

– Нет, конечно, – отмахнулся Сид. – За ней следить было сложнее, она же не в тюрьме сидела.

– Ты ведь давно за ними охотишься, да?

– Давно, амиго, – подтвердил Сид.

– Кто они? Что они делают? Что им от меня надо?

– Не знаю, – признался убийца. – Но надеюсь узнать. Ты же проектировал их базу, а?

– Да, но все чертежи у меня забрали, ты же понимаешь, насколько они…

– Придется вспоминать, – перебил его Сид.

– Это невозможно.

– Тогда ты останешься тут, амиго. И учитывая, что все остальные мертвы, рано или поздно этот парень придет и за тобой.

– Подожди, подожди! – Калеб поднял руки. – Но почему меня до сих пор не убили?

– Ты им зачем-то нужен, – просто пояснил Сид. – А они умеют получать то, что им нужно.

– Вытащи меня, – попросил Калеб. – Пожалуйста!

– Тогда тебе придется вспомнить, что ты там спроектировал. Ты ведь гениальный архитектор, ты справишься, амиго!

– Такой же гениальный архитектор, каким гениальным художником была мисс Ру, – усмехнулся Калеб.

– О, а ты кое-что начинаешь понимать, – обрадовался Сид. – Ты мне нравишься, эрмано. Ладно, было при– ятно с тобой поболтать, но у меня еще куча дел. Да, целая куча.

Сид встал с кровати, аккуратно поправил за собой матрас, взял в руку гитару.

– Я все вспомню! – заверил его Калеб.

– О, я не сомневаюсь. Рисуй, эрмано! Бумага и карандаши у тебя есть. А чтобы не отвлекаться, посиди тут, пока не вспомнишь.

– Но меня могут убить в любой момент!

– Это волнующе, да? – Сид улыбнулся. – Это как дышать морозным воздухом! В общем, вспоминай, эрмано, я еще зайду в гости.

Он махнул рукой и спокойно вышел через оказавшуюся незапертой дверь камеры.

12

Тору посмотрел на часы и на секунду задержал дыхание. Пора. Он наклонился, вытащил из-под сидения сумку и решительно дернул молнию. Неторопливо достал пистолет-пулемет, пристегнул приклад, дослал патрон и выпрямился. Внимательно осмотрелся.

В салоне, кажется, все спали. Стюардесс видно не было, по плану они в носу самолета, вот-вот должно прозвучать объявление о захвате.

– Минуту внимания! – обратился к пассажирам через динамики незнакомый голос.

Тору передернуло от этого голоса. Хриплый, какой-то скрипящий, с неестественными, похожими на свист, звуками. Вероятно, проблема с динамиками. У человека не может быть такого голоса.

– Они меня слышат? – спросил у кого-то голос. – Точно? А, пендехо! Да, кхм… Итак, я новый капитан этого… самолета, да. И у меня есть три объявления. Первое: все опции бизнес-класса теперь распространяются на всех. Алкоголь, пледы и что там еще? А, нормальная еда и безлимитные улыбки стюардесс. Фиеста!

Тору осмотрелся. Пассажиры просыпались и растерянно переглядывались.

– Второе объявление: теперь на борту самолета можно курить! Да, амигос! Всегда хотел отменить эти идиотские правила!

По большей части в салоне царило удивленное молчание, но с нескольких мест раздались одобрительные аплодисменты.

– И последнее, но самое важное. Да, самое важное. Я как новый капитан объявляю этот самолет республикой свободы и демократии! Все, кто находится на борту, становятся гражданами… Нет, почетными гражданами нашей славной республики! И я как эль капитан намерен продемонстрировать вам безграничность самоопределения нашей республики! Прямо сейчас прекрасные стюардессы пройдут по салону и раздадут вам бумажки и ручки. Нам нужно решить, куда мы полетим. Да, наверное, надо было начать с этого. На борту восемьдесят… Семьдесят девять человек. Да, семьдесят девять. А значит, через пятнадцать минут у меня в кабине должно