Хенкинс Камилла - Камилла Хенкинс

Несчастный безумец, застрявший между двух цивилизаций! Какое право имеешь ты, Дон Фергюсон, втягивать в свое безумие рыжеволосую богиню, которую ты… Любишь?

На обед Дон не пришел, да и сам обед вышел на скорую руку. Как-никак, уже завтра начинался семейный сбор. Эсамар была мрачна, как туча, Гвен даже за столом не расставалась со своим ежедневником, то и дело что-то в нем проверяя, и даже несравненная Клейри призналась, что тушеные овощи у нее подгорели, за что прощения она даже и не просит, потому что не ждет, но Святая Дева Мария свидетельница, что такое случилось со старой Клейри впервые.

— Сдаю я, ох, сдаю!

С этими словами необъятная негритянка в печали удалилась на кухню, откуда немедленно раздались ее энергичные вопли на испанском. Армия ее подручных и так трудилась, не покладая рук, но Клейри считала, что если девчонок ежеминутно не подгонять, они в жизни ничего путного не сделают.

Дженни наскоро проглотила десерт, извинилась перед Эсамар и Гвен и торопливо направилась в большой сад, где вовсю кипели приготовления к завтрашнему приему.

«Ребята» с ранчо оказались на высоте. Все столики и стулья, легкие садовые скамейки и небольшие сервировочные столы были расставлены именно так, как вчера и спланировала Дженни — максимально удобно и ненавязчиво. Главным украшением сада должен был оставаться сам сад.

Завтра на столы лягут накрахмаленные скатерти и салфетки, привезенные Дженни из Каракаса, брызнут солнцем хрустальные фужеры, и тончайший белый фарфор скроется под разноцветными фруктами и небывало крупными ягодами. В серебряных ведерках, обложенная льдом, появится на столах русская икра, к ней будут подавать с пылу с жару крошечные тосты, которыми займется лично Клейри, брызнет золотой радугой шампанское, а чуть погодя ноздри всех присутствующих защекочет аромат жарящегося на углях сочного мяса, замаринованного заранее по особому и секретному рецепту все той же Клейри…

Будут салаты из фруктов и салаты из овощей, будут ароматные соусы, будут крошечные канапе и сэндвичи, будет море сока со льдом, красное, розовое и белое вино, для мужчин — ром и виски, а ближе к вечеру, когда можно будет зажечь огоньки на Летней Рождественской Пинии, будут рассыпчатые печенья и сладости для детей, шербет и огромный торт…

Дженни счастливо зажмурилась и вздохнула. Она никогда не была сладкоежкой, не особенно любила вино, а всем деликатесам предпочитала классические английские картофельные чипсы с жареной рыбой, но само предвкушение праздника доставляло ей всегда массу удовольствия. Дженни нравилось видеть счастливые и довольные лица людей, зачастую совершенно незнакомых ей, которые благодарили ее за устроенный праздник.

Наверное, это у них всех было в крови, у рыжих и веселых, шумных и дружных О'Хара. Дженни улыбнулась, вспоминая свою семью. Она по ним скучала.

Ладно. Воспоминания воспоминаниями, а дело делом. Близится вечер, и скоро появится Лена Маккензи. Кроме того, надо подготовить вечерний туалет, продумать макияж — масса дел. Дженни еще некоторое время пометалась рыжим вихрем по дому, проверяя, все ли комнаты убраны, везде ли приготовлены столики для напитков и вымыты пепельницы, несколько раз навестила Клейри, в чем не было особой необходимости, но чему обе стороны были рады, а потом зашла к Эсамар.

Маленькая женщина сидела на кровати, с несчастным видом рассматривая несколько пар туфель на высоком каблуке, стоявших посреди ковра. Дженни одарила Эсамар улыбкой, но та только рукой махнула.

— Я в ужасе, Джен! Это же орудия пытки, а не обувь, Я провалюсь и не смогу вытащить ногу, а все будут смеяться…

— Раз уж я здесь, давайте попробуем что-нибудь придумать. Вы уже выбрали платье?

— Наверное, вон то черное?

Эсамар нерешительно указала на простое черное платье с довольно маленьким вырезом и короткими рукавами. Дженни с сомнением посмотрела на него, перевела взгляд на туфли…

Одна пара привлекла ее особое внимание. Туфельки из змеиной кожи, но необычной расцветки. Изумрудная зелень на носках сменялась цветом хаки, неожиданно вспыхивала ярко-желтой полосой, потом шли странные узоры, штрихи и точки черного цвета, ближе к пятке туфли узоры становились все гуще и словно стекали на высокий французский каблук абсолютной чернотой.

— Никогда такого не видела. Это искусственная окраска?

— Что ты, Дженни! Это обычная анаконда. Такая расцветка у самцов в брачный период. Клайд убил одного, как раз в год нашей свадьбы. Громадная была змея, метров двенадцать.

— Ого!

— Бывают и больше. Клайду предлагали за нее на месте десять тысяч американских долларов, но он отказался. Отнес шкуру индейцам, а они знают особые секреты выделки. Кожа совсем не тускнеет и сохраняется дольше. Это его подарок мне… только я никогда их не носила.

Дженни решительно нырнула в шкаф. Через несколько минут ее поиски увенчались полным успехом. Шикарное, тоже черное, платье, только из шифона, на тонюсеньких кожаных парных ремешках, из которых один, собственно, поддерживал платье, а второй небрежно спадал с плеча. Подол ассиметричный, но самое главное — черная полупрозрачная ткань отливала в серебро.

— Вот то, что нам нужно!

— Нет, Дженни! Я не могу… Это слишком шикарно, я…

— У вас есть черное боди? Ищите, я сбегаю к Марисоль и вернусь.

Прежде чем Эсамар успела произнести хоть слово, рыжий вихрь умчался прочь.

Марисоль заканчивала прибираться в одной из дальних комнат. Ее специально отвели для отдыха пожилых дам, так что пепельницам здесь было не место, а вот рюмки для бренди были вполне кстати. Дженнифер едва не стала причиной гибели нескольких таких рюмок, потому что Марисоль с перепугу выпустила из рук поднос, но, к счастью, мягкий ковер не позволил им разбиться.

— Сеньора Дженни, вы меня до смерти напугали. Случилось что?

— Случилось! Бросай рюмки, здесь все уже отлично! Пойдем.

— Но куда?

— Ты говорила, у тебя есть ткани, которые ты сама расписываешь природными красками? Они здесь, в доме?

— Нет, у меня в домике…

— Где это? Пойдем скорее.

— Это надо проплыть прямо от нижней террасы на каноэ, минуты три. Мой домик тоже на сваях…

Через десять минут смущенная и счастливая Марисоль стояла на коленях возле большого сундука и осторожно вынимала свои сокровища. ДженниферО'Хара издавала нечленораздельные возгласы и всплескивала руками.

Это того стоило. Небольшие отрезы шифона, газа, китайского шелка, простого ситца, бязи, тюля превратились в маленьких руках художницы Марисоль в настоящее чудо.

На оранжевом фоне сияло золотое и белое ослепительное солнце. По изумрудному полю ползли, извиваясь коричневые плети лиан, на которых розовыми и бирюзовыми взрывами распускались орхидеи. А вот одна большая орхидея, матово-персиковая, хищная, царственная, с белоснежной сердцевиной, из которой кровавыми брызгами вырастают тычинки, увенчанные коралловыми головками… Шкура ягуара, золотая и черная… Павлиний глаз… Лужа крови, оставшаяся на песке после удачной охоты — желтая песчаная кайма, потом уже подсохшая буроватая линия, потом алая, бордовая, вишневая и самая темная, почти черная, рубиновая в центре…