Еврейский Белосток и его диаспора - Ребекка Кобрин

он женится иначе, он автоматически лишается своего членства»[315]. Обрезание сыновей также было обязательным для всех членов организации, которые хотели, чтобы их семьи имели право на полные льготы. Но более общий акцент на важности соблюдения ритуалов заключался в следующем: общественные мероприятия никогда не проводились по субботам. Меню ежегодного ужина соответствовало законам кашрута. Как лаконично выразился один из основателей, все должны были следовать «религиозной заповеди [clal], которую мы все знаем и соблюдаем: хороший [белостокский] ландсман – хороший еврей»[316].

Во всем этом «Сомах Нофлим» добилась безусловных успехов, поскольку желание видеть себя одновременно лояльными белостокцами, частью основополагающих американских мифов и традиционными евреями было очень сильным. Тем не менее не все белостокские организации достигли этого баланса с той же легкостью, о чем свидетельствует тридцатилетний раскол между «Бялыстокер Бикур Холим» (Bialystoker Bikur holim) из Нижнего Ист-Сайда (основана в 1896 году) и «Бялыстокер Бикур Холим» (Bialystoker Bikur holim) из Бруклина (основана в 1897 году). Несмотря на то что организации имели общее название и претендовали на сходство с «Линес Хацедек», а также стратегически использовали язык региональных особенностей для мобилизации поддержки своих организаций, их члены интерпретировали понятие «хороший белостокец» с поразительным расхождением – в зависимости от того, проживали они в Нижнем Ист-Сайде или в Бруклине.

Первоначально основанные иммигрантами, прибывшими в Нью-Йорк в 1890-х годах и осознавшими отчаянную нужду тех, кто был болен и не мог работать, обе организации помогали оплачивать посещение врачей, пребывание в больнице и компенсировали не полученную зарплату. Но они предлагали свои услуги разным группам населения. «Бялыстокер Бикур Холим» из Нижнего Ист-Сайда, как похвалялся один из ее основателей в 1908 году, иллюстрировала «изречение Талмуда, которое хорошо знают все белостокцы: в первую очередь нужно заботиться о бедняках своего города»[317]. Интерпретируя талмудическое повеление заботиться о «бедняках своего города», организация в Нижнем Ист-Сайде оказывала поддержку только евреям Белостока, проживающим в Нью-Йорке (а не всем бедным евреям), покрывая медицинские потребности многочисленных обедневших белостокских эмигрантов. Руководство организации постоянно сетовало на то, насколько они перегружены заботой о бедных белостокских евреях, и ее «единственным желанием было сделать больше… для наших соотечественников из Белостока»[318]. «Бикур Холим» в Бруклине, напротив, была сформирована на базе общих ценностей, а не общего происхождения: их руководящим девизом было «взять у белостокцев, но раздать всем»[319]. Бруклинская группа не стремилась строить исключительно белостокскую общину, как это делали их земляки в Нижнем Ист-Сайде. Вместо этого их связь с Белостоком была важна только для сбора денег. Хотя один из основателей бруклинской группы заявлял, что новое учреждение черпает вдохновение из знаменитой белостокской организации «Линес Хацедек», президент организации подчеркивал, что использование иностранного названия «Белосток» «не подразумевало верность бывшей стране проживания, а было выбрано с единственной целью – побудить белостокцев давать деньги на поддержку их инициатив»[320]. Главной целью организации, согласно ее уставу, было «трудиться на благо всей общины, чтобы имя Белостока стало важным фактором в общественной жизни Бруклина»[321]. Бруклинская «Бикур Холим» не просто оплачивала расходы на медицинскую помощь, но также спонсировала еженедельные «общественные форумы, высококлассные концерты, спектакли, оперы, водевильные шоу и еженедельные танцы общины», на которые «приглашались всех»[322]. Организация также управляла еврейским арбитражным судом, в который часто обращались многие иммигранты в Бруклине. За короткое время число членов «Бялыстокер Бикур Холим» из Бруклина резко выросло, а имя Белостока стало широко известно всему Бруклину. Однако мало кто за пределами Бруклина приветствовал успех организации, поскольку она утратила связи с Белостоком и другими белостокскими эмигрантскими организациями в Америке.

Ничто так ясно не продемонстрировало отсутствие ее приверженности Белостоку, как отказ предоставить средства «Бялыстокер Бикур Холим» в Нижнем Ист-Сайде в 1901 году. Перегруженный запросами сотен больных белостокцев, президент организации из Нижнего Ист-Сайда Джозеф Липник попросил «братьев из Бруклина» сделать пожертвование в размере 250 долларов США на срочные нужды. Он ничего не получил, хотя было известно, что бруклинская группа только что завершила успешную инвестиционную кампанию, в результате которой собрала 3000 долларов. Липник выдвинул ультиматум, согласно которому, если «деньги не поступят в ближайшее время… Бруклинский «Бикур Холим» будет исключен» из широкой общины белостокцев[323]. Напряженность между двумя группами нарастала. Бруклинская фракция инициировала еще одну масштабную кампанию по сбору средств для помощи нуждающимся, но по-прежнему отказывалась посылать хоть что-то для помощи своим «землякам», проживающим в Нижнем Ист-Сайде. Последовало неофициальное отлучение бруклинской «Бикур Холим». Лидеры «Бикур Холим» Нижнего Ист-Сайда отказывались разговаривать со своими коллегами из Бруклина в течение почти двух десятилетий, пока строительство Белостокского центра не привело к весьма холодному примирению между ними.

Почему члены бруклинской «Бялыстокер Бикур Холим» разорвали связи с Белостоком, в то время как члены «Сомах Нофлим» или «Бикур Холим» из Нижнего Ист-Сайда продолжали сохранять такую привязанность? Различные модели расселения российских евреев в Нью-Йорке сыграли важную (хотя и редко обсуждаемую) роль в формировании представлений эмигрантов о самих себе и их связи с бывшим домом. В Нижнем Ист-Сайде, как отмечает Мозес Рисхин, евреи из Восточной Европы образовали мелкие подобщины, которые определялись местом происхождения[324]. В такой среде евреи Белостока почувствовали необходимость укоренить свою социальную идентичность в чем-то более конкретном, чем их российско-еврейское происхождение, а потому уделяли особое внимание своим связям с Белостоком[325].

Однако в Бруклине конца XIX века евреи не жили так плотно, как в Нижнем Ист-Сайде. Разбросанные по всему району, евреи Бруклина не сочли необходимым добавлять отличительный признак Старого мира, а именно региональную идентичность к своей новой социальной идентичности. Итак, в Бруклине белостокские евреи, по всей видимости, чувствовали, что им необходимо объединять и поддерживать всех евреев для создания более сильных еврейских общинных институтов в этом недавно сложившемся районе еврейского расселения.

Белостокский центр: трансляция и трансформация Белостока в Нижнем Ист-Сайде

В то время как белостокские евреи в Бруклине были отлучены от широкого землячества из-за их символического отказа от своей родины, почти все белостокские организации в Нижнем Ист-Сайде вскоре последовали их примеру, перенаправив свои усилия на служение благотворительным потребностям еврейской общины в целом. Белостокский центр, известный многим как «новый Белосток», прекрасно отражал эту тенденцию. Белостокский центр, выросший на базе «Бялыстокера Бикур Холим» в Нижнем Ист-Сайде, основанной в 1896 году исключительно для ухода за больными белостокскими евреями в Нью-Йорке, официально открылся в 1919 году, и целью этого центра стала координация усилий по сбору средств для разрушенного войной Белостока. В 1927 году успех Белостокского центра в сборе