Брюс Ли. Я никогда не сдамся - Мэттью Полли

и из собственной мошеннической жизни. Всякий раз, когда директор пытается протянуть руку помощи, персонаж Брюса игнорирует это, ударяясь в танец ча-ча-ча. После того как учительница ненароком оскорбляет его, он достает выкидной нож и угрожает ей. Эта конфронтация приводит к, пожалуй, самой реалистичной битве в его карьере: несколько его одноклассников пытаются вырвать нож из его руки, и все они падают друг на друга.

«Сирота» получил положительные отзывы как от критиков, так и от зрителей. Ведущий кинокритик того времени, Тин Ют, высоко оценил работу Брюса в создании живого персонажа. Премьера фильма состоялась 3 марта 1960 года в одиннадцати кинотеатрах города — невиданное ранее количество. Более того, картина побила рекорд кассовых сборов, заработав более 400 тысяч гонконгских долларов. Фильм также стал первым представителем гонконгского кинематографа, который вышел на международный рынок — «Сироту» показали на Миланском кинофестивале.

Мальчишки так впечатлялись чванливым А Самом — гангстером, который бросил вызов власти, противостоял своему учителю и перевернул школу кверху дном, — что стали подражать тому, как он курил сигареты и танцевал ча-ча-ча. Один обеспокоенный директор средней школы посчитал необходимым даже повесить плакат над входом в школу: «Запрещается подражать А Саму из „Сироты“!»

За неделю до отъезда Брюс вместе с сестрой Агнес отправился к старой гадалке, чтобы узнать свою судьбу в Америке. Старуха сказала ему то же, что повторяла до этого тысячам других клиентов: однажды он станет богатым и знаменитым. «Мы посмеялись над этим предсказанием, — говорит Агнес, — но я всегда чувствовала, что так и произойдет». Несмотря на благоприятное пророчество, у Брюса по мере приближения дня отъезда все больше сосало под ложечкой. «В ночь перед отъездом, когда я уже засыпал, он вошел в мою комнату, сел у кровати и сказал: „Я собираюсь уехать в Америку на учебу. Я не знаю, что там будет и как“, — вспоминает Роберт. — Я по его вздохам понял: он боится того, что сулит ему будущее».

Во второй половине дня 29 апреля 1959 года Брюс направился в гавань Виктория. Его родители купили ему билет в один конец на пароход «Президент Вильсон» — первоклассный океанский лайнер, на котором Брюсу предстояло совершить восемнадцатидневный рейс в Сан-Франциско. Вместе с Брюсом в гавань отправились несколько его друзей и большая часть семьи. Не хватало лишь отца. «У жителей Шундэ есть старый обычай: отец не может провожать сына в путешествие», — поясняет Роберт. Думается, в то же время Хой Чен расхаживал по дому, одолеваемый бурлящей смесью гнева, вины, разочарования, раскаяния и надежды, что он принял правильное решение и что сможет когда-либо увидеть вновь своего второго сына. На причале Грейс дала Брюсу сто долларов на расходы и предупредила: ему запрещено возвращаться, пока он не добьется чего-то в жизни. Брюс пообещал не опозорить честь семьи и вернуться лишь тогда, «когда я заработаю немного деньжат».

Когда раздался гудок, возвещающий посадку, Брюс обнял свою семью, друзей и девушку Перл. Его друг Хокинс вспоминает: «Мы долгие годы были словно братья-близнецы, и вот нас впервые разделили». Маргарет Люн, одна из наиболее близких Брюсу людей, не смогла присутствовать, потому что находилась в больнице. Ей предстояла небольшая операция. «Он попросил передать мне записку. В ней Брюс написал: „Надеюсь, доктор разрежет тебя пополам“, — говорит Маргарет, смеясь. — Ну и урод!» Брюс обещал Перл, что будет часто писать. Одиннадцатилетний брат вручил ему карточку. «Дражайшему Брюсу. Пожалуйста, не грусти на корабле. От твоего любящего брата Роберта». Брюс хранил эту записку всю свою жизнь.

В Гонконге существовала еще одна традиция: пассажиры, отправляющиеся в дальние поездки, покупали несколько мотков лент. Стоя на палубе корабля, они держали один конец, а второй бросали семье и друзьям. Обе стороны держали ленты до тех пор, пока корабль не отходил достаточно далеко. Моток заканчивался, и лента рвалась. «Он бросил нам пять или шесть лент, — рассказывает Роберт. — Мы с сестрами поймали их и наблюдали за тем, как отходил корабль». Хокинс стоял рядом и смотрел на то, как Брюс машет на прощание. «Я видел, как по его лицу текли слезы», — вспоминает он. К тому времени, как ленты порвались, Грейс уже плакала навзрыд. Брюс скрылся из виду, отправившись в неизвестное будущее на другой стороне света.

Брюс Ли у ресторана Руби Чоу. Сиэтл, приблизительно 1960 год (Фото Дэвида Тедмэна)

Действие II

Золотая гора[31]

«Папа отправился на Золотую Гору

Зарабатывать деньги.

Он добудет серебро и золото,

Десять тысяч лянов[32].

Когда он вернется,

Мы построим дом и купим большой участок».

Кантонская детская песенка, приблизительно 1850 год

Глава пятая

Истинный сын

После того как в 1848 году на лесопилке Саттера обнаружили золото, добывающие компании стали искать по свету подходящую рабочую силу. Из-за постепенной отмены рабского труда африканцев кули из Южного Китая, такие как прадед Брюса, предложили альтернативный источник. Используя лживые обещания быстрого обогащения и хитрый маркетинг — в Китае Калифорнию знали как Цзиньшань (Золотая гора) — они принуждали китайских крестьян подписывать контракты и переправляли их через Тихий океан. Всего за два года, в период с 1850-го по 1852-й, численность китайцев в Калифорнии возросла с пяти сотен до двадцати пяти тысяч.

Когда золото закончилось, эту дешевую рабочую силу наняли для постройки Центральной Тихоокеанской железной дороги. Работы начались в 1863 году. Китайцы стали на западе теми, кем на юге были негры, а на востоке — ирландцы. С точки зрения бизнесменов из Калифорнии, китайцы были идеальными сотрудниками: они были чужеземцами, не имеющими права на гражданство, работающими по эксплуататорским контрактам за копейки; там, где иммигранты из Европы уже устроили бы забастовку, китайцы молча работали. «Они смирны, миролюбивы, покладисты, трезвого поведения и работают с утра до вечера, — писал Марк Твен. — Буйный китаец — редкость, а ленивого китайца просто не существует в природе»[33].

Напротив, белые иммигранты, особенно ирландцы, видели в покладистых китайцах нежелательную конкуренцию и приступили к поиску путей устранения людей, которых они называли «нагурами», «жителями Небесной империи» и «лупоглазыми прокаженными». Вместо того чтобы искать точки соприкосновения, профсоюзное движение Америки сплотило рабочих-европейцев против китайцев, в 1870 г. заявив следующее: «Мы настроены категорически против всех попыток капиталистов удешевить и низвести американский труд путем ввоза услужливых рабочих из Китая».

Еще недавно китайцев восхваляли, теперь же они попали под