Дева-Смерть (СИ) - Ольга Ружникова

class="p1">Бурные волны с удовольствием смоют эту змею… но заодно и случайных людей. Змею море ненавидит, люди-однодневки ему безразличны. Убить всех — меньшее зло. Даже спасение — для большинства. Почти для всех. Тогда гнилая скверна исчезнет точно.

— Откуда ты это взял, Грегори? — серьезно уточняет баронесса.

Потому что он, оказывается, несет весь этот бред вслух. Всю эту… странную правду.

— Слушайте его! — то ли злится, то ли хохочет рыжая Лаура. — Надо же — в тебе и впрямь говорит древняя кровь. А мне она только шепчет.

Взбешенное море — это опасно. Но оно и впрямь — меньшее зло. Змеиная башка над черным, бездонным провалом — куда опаснее. Потому что уничтожит не только бренную оболочку.

А еще хуже, если она сейчас взметнется вверх на шее. Вверх. Прямо к огненной комете. Там гадину уже не достанешь, зато она — любого. В любой удобный для нее миг.

А потом еще и выловит из клокочущей воды. Одного за другим. Когда они все — поплывут.

А там, в черном провале, возникнет кипящая воронка огромного водоворота…

— Дай мне меч, — проговорил Грегори. С трудом отводя взгляд от беззрачковых глаз. Видящих всё. И всех.

Только бы не дернулась сейчас. Только бы еще не поняла.

— У тебя есть, — отрезала бывшая фаворитка безумного короля.

— Твой меч, — требовательно протянул руку бывший принц. — Другой не поможет. Или все умрем.

— Ты его не удержишь! Он же тебя сожжет! И тело, и душу, дурак!

Всё равно эту обреченную душу сейчас сожрут! Вместе с бесполезным телом.

— Я выдержу. Во мне ведь древняя кровь, разве нет?

Даже в короли когда-то сунулся… зарвавшийся идиот.

— Руки обмотай… — баронесса Керли уже рвет какие-то широкие тряпки.

Никола раздирает пополам плотный плащ. Почти ровно.

А Лаура послушно отдает совершенно простой меч. Такой с виду безобидный, только черный. И брать его не хочется. Совсем.

А едкая усмешка синеглазой девушки — еще острее. И ядовитее.

Грегори накрепко сжал рукоять. Сразу, не примеряясь.

Как раскаленная добела кочерга!

Отравленное железо прожигает насквозь… нет, не руки. Кровь, душу… всё! Как Лаура и предупреждала.

Нужно крепче сжать его — вот и всё. Чтобы не выронить от боли. Чтобы кочерга не упала, а приварилась. Чтобы Грегори успел, прежде чем сгорит.

Только три шага. Всего — три.

Целых три!

Надо было взять ядовитый металл у самой змеиной морды!

Раздвоенный язык скользнул к вкусной добыче. Где-то в вязкой полутьме. Рыбоглазые чудовища двоятся, троятся, наслаиваются друг на друга. Слишком большие. Не помещаются, гадины!

Сзади опять кто-то кричит — только бы бешеное море еще не захлестнуло всех! Не унесло в черную пучину.

А с пылающих небес льется, мечется слепящий свет. Режет больные глаза.

И, уже бессильно падая на колени на мокрые камни, Грегори всадил жгучий, яростный клинок в черную пасть центральному монстру. Уже обеими руками, с размаху.

Одной бы просто не удержал оружие. И сил бы не хватило.

2

Багровое зарево полыхает во весь горизонт. Пылает древний город. Один из древнейших в подзвездном мире. И один из тех редких, что следовало спалить давным-давно. Правда, жаль живущих в нем людей. А теперь — погибающих.

Они-то не виноваты. Просто родились не там и не в то время. И вовремя не сумели сбежать.

Грегори прав в одном. Дикое, вольное море злится больше всех. Ему явно надоела вся эта погань, оно жаждет смыть ее с концами. Но заодно смоет и людей. А они хотят жить.

И как же холодно! Грегори, пока не привели в чувство, уверял, что над горящим городом кружит огненно-алая комета. И что он и сейчас ее видит.

Но нет — невозможно светло просто от зарева пожаров. Древний Тайран горит.

— Еще бы — если с неба льется огонь! — почти кричит Грегори, приподнимаясь на мокром каменном полу. Среди воды по щиколотку.

Захлебнется — если не держать его голову выше.

— Очнись! — переорал его Витольд. — У тебя в жилах струится яд этого проклятого Ормоса. Вот и видишь, чего нет. Очнись: у нас и без огня с небес проблем довольно!

— Только я его увидел еще раньше. Лаура, — Гор с трудом сел. Арабелла поспешно подхватила его, Кристиан кинулся поднимать на ноги. — Лаура, змея мертва?

— Мечтай! Это же ее собственный яд. Переварит как-нибудь. Уползла раны зализывать. Уполз, точнее. Проголодается — вернется. Если нас к тому времени не смоет ко всем акулам и спрутам.

— Лаура, ты знаешь больше всех. Я… верю тебе. Я вижу то, во что никто не верит. Что нам сейчас делать? Броситься в море?

— Утонете. Это сейчас не просто море. Оно — полуразумно… но именно что «полу». Потопит нас вместе со змеями — чтоб они уж точно сгинули все. А еще хуже, что проклятый дворец вот-вот провалится в Бездну…

Тоже проклятую, да.

— Что? — побледнела Арабелла. — Там… Виктор.

— Нет там уже никого. Не веришь мне — спроси своего парня. Он сейчас всё видит и всё слышит.

— Это правда, — кивнул Грегори. — Белла, я не знаю, жив Виктор или нет, но во дворце его в живых нет точно. Как и в змеиных катакомбах.

— Вам не об этом надо думать, — перебила Лаура. — Тут сейчас всё взлетит на воздух. И будет такой водоворот… Все полетим кормить крабов и кракенов. У моря свои хранители. И они сейчас разгневаны — мама не горюй.

— Что нам делать, Лаура? Назови любое решение. Я тебе верю.

— Любое? — бешено и зло прищурилась она. — Ну тогда — разве что призвать Проклятые Галеры. Им не зайти ни в один порт. Сюда — могут, потому что тут уже не порт, а… кормушка для кракенов. Но и Галеры — не выход. Не спасение.

— Как мне их вызвать?

— Вызвать-то я могу, — усмехнулась Лаура. — А дальше что? Эти Галеры мне не подчинятся точно, не надейтесь. Я для них — никто.

— А прочим? — зачем-то уточнил Витольд.

— И прочим — не сомневайтесь. — Ледяные ярко-синие глаза, ровный взгляд, равнодушное пожатие плеч. Страх в ее душе умер давным-давно. Вымерз. — Во мне ни грана древней крови.

— Древней — это какой? — похолодел Вит.

— Той, что у тебя нет почти наверняка. Если, конечно, ты и впрямь не королевский бастард. Галерами командовать здесь смогут только трое — Сезаринг, его девчонка и этот старик. Если легенды не врут.

Сильная, уверенная баронесса Керли прижимает к себе дочь. Все три здоровяка-сына — похожи, как близнецы, — загородили мать стеной.

Грегори обнимает за плечи Арабеллу. И его обожженные руки вряд ли