Ветер плодородия. Владивосток - Николай Павлович Задорнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ом ма ни бед хэ хом» — «Родившийся на Лотосе» — вспоминается молитвенная фраза буддистов.
Вдали высокая красная стена и над ней золотая крыша. Вблизи мраморные колонны и мраморный фронтон с резными драконами над входом. Мраморный лев с лапой на шаре и мраморная львица, держащая лапу на львенке, который лежит перед матерью на спине. Царит дух древних заветов плодородия.
В опрятном рыцарском помещении Маньчжурского отделения Кафаров, разложив на столе словари, исполняя долг, переводил иностранные бумаги. Их унесли. За красной стеной императорского зала, в святая святых дворца, сейчас богдыхан слушает чтение переводов отца Палладия.
Кафарову тем временем предложен обед. Он поблагодарил и отказался. Мандарины обступили его и занимали расспросами. Судя по этому, его еще не намеревались отпускать.
Сановный мандарин вышел из зала совещаний, передал Кафарову благодарность премьера Юй Чена и сказал, что письма Путятина не останутся без ответа. Путятин настоятельно просит, чтобы Кафаров к нему прибыл. Просьба Путятина будет обдумана. Как и другие его просьбы.
Остались наедине.
— А могли бы вы запомнить слова Сына Неба с той же совершенной точностью, как их запоминают наши чиновные высшие сановники? — спросил любезно мандарин.
Имелось в виду запомнить, не записывая. Можно записать, но позже, дома.
Кафаров весь внимание. В Пекине он девятый год и пользуется доверием, не смеет не считать Сына Неба и своим повелителем.
Надо ждать высочайшего повеления. Путятин досаждал богдыхану, бомбардируя его правительство письмами с настоянием допустить в Пекин, с посулами и советами, намекая на готовность посредничества. Так пусть он докажет на море, не выезжая в Пекин, свою дружбу, а тогда откроются пути. Так мог понять суть дела Палладий.
Ответы послу повезет Кафаров. Формально, в глазах народа, он поедет, чтобы доставить Путятину почту из России, а от него получить мешки с серебром для духовного нашего посольства в Пекине, которое давно сидит без гроша, истратилось и истощилось от безденежья.
Но есть поручение, ради которого Кафарову будет открыта дорога через исстари окутанную тайнами пристоличную провинцию Чжили на Тяньцзинь и дальше к морю. Это поручение дает ему Юй Чен через посредничество пристава миссии маньчжура Сучжанча, который и отправится сопровождающим. Два важнейших поручения Сына Неба к Путятину. О них будет писано. Следует ждать, все объяснится.
…А мулы весело бежали к югу. С тряской дороги спустились на дно высохшего канала, а потом опять поднялись.
Земля парила. Пекинские горы исчезли в весенней мгле. Вокруг расстилалась бескрайняя равнина, сплошь запаханная и возделанная, в грядках под пшеницу и гаолян, в садах и деревнях, которые заметны издали по рощам деревьев. Людей множество, все вышли на поля в ожидании вождя, они всюду, как муравьи…
Навстречу попадаются верховые с желтыми повязками и с сумками казенных бумаг.
Переночевали в городке Тунчжоу в гостинице. Стены комнат были исписаны, как и у нас на российских подворьях и станциях, стихами и заметками путников, выражающих то грусть по оставленной столице, то жалобы на тоску по любимым, с которыми слезно расставались. Насмешками над грязью выражали скуку в ожидании погоды для плавания по реке. У ворот гостиницы на ночь была сооружена баррикада из мебели, зажжены свечи в фонарях и всю ночь орали сторожа, лупили палками в доски и не давали спать.
Утром за полями среди серых глинистых берегов стало видно мутную речку, исчерченную отмелями. Несколько лодок идут под парусами. Десяток бурлаков, накинув на левые плечи по короткому коромыслу, тянут вверх по течению сам-пунку с пассажирами в мандаринских шапках, которые сидят на корме, покуривая трубки.
— Неудивительно, — признался Сучжанча усмехаясь, — расстояние от Тяньцзиня проходят они за пятнадцать дней…
Это река Байхэ. По ней грузы на север Тяньцзиня идут в Пекин. А в Тяньцзине окончание Великого Канала при его соединении с рекой Хай Хэ. Там великий перевал, перегруз.
Завиделись удлиненные дуги береговых плотин. Это защита от наводнений, которые тут часты. Проезжая дорога отошла в сторону, самой реки не видно, но течение ее можно угадать по множеству парусов, которые кажутся идущими посуху извилистым рядом.
Опять проскакал курьер с желтыми перевязями сумки, в которой возят депеши. Ясно, что в Пекин с морского берега. Уловил Кафаров презрительные взгляды крестьян вслед всаднику. После полудня доехали до местечка Ян Цун. Это крайний предел, куда доходят морские приливы. Повеяло морем, илом, морской грязью. До моря еще далеко, еще надо проехать в Тяньцзинь, а оттуда дорога пойдет слегка возвышенным берегом реки. А до Тяньцзиня ехать среди болот и посуху и рисовыми полями, через деревни, меж садов и пашен. В отдалении искривленные линии морских лодок на реке, там как сплошное шествие в белых одеждах. Сучжанча велит погонять, поскорее проезжать через селения, чтобы поменьше жители смотрели на необычайного путника: народу не следует прознать про путешествие иностранца к морю.
С большой тревогой, но и с охотой ехал отец Палладий на встречу с соотечественниками. На корабле у Путятина служит переводчиком старый приятель и сослуживец по Пекинской миссии архимандрит Аввакум. Там же и другой знаток китайского языка доктор Алексей Александрович Татаринов. Много новостей придется услышать и от адмирала, и от друзей. Какими соображениями руководствуется Путятин, явившись сюда? Все ли им обдумано как следует? Не упускает ли сам Палладий каких-то важных соображений, обусловленных высшей политикой? Не много ли берет на себя, намереваясь давать советы Путятину? Каков собой Путятин? Как он все воспримет? Очевидно, что пришло время Китаю открываться и принимать у себя в столице посольства других государств. В том числе и наших дипломатов. Православная духовная миссия за двести лет существования свое дело сделала, и узы, связывающие Россию с Китаем, ее заботами были все эти годы крепки.
Была и своя беда у Кафарова. Временами сильно болели ноги. Застужены смолоду; семинаристам жилось нелегко. В Пекинской миссии годы проходят в низких каменных домах. Лекари не помогают Бога молить грешно об исцелении. Не поминай имени господа бога твоего всуе. Хотелось бы пожить в сухом бревенчатом доме.
В дороге Кафарову хочется слезть, пройтись пешком. Сучжанча все велит кучерам погонять, надо спешить, раз император дозволил такую поездку. Сучжанча старается показать, что не надо позволять иностранцу присматриваться, есть опасения, ненароком увидит что-либо среди возделываемой в эту пору плодородной равнины, что потом пойдет
