Право имею - Вячеслав Базов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да я не могу так! Что, если их отправили меня убить? — выдохнул Бесов уже тише. Охранник цыкнул:
— Так они и убили бы. Здание захвачено, у них автоматы, у тебя только пистолет. А кто потом докажет, что они тебя и свидетелей расстреляли? А если и заподозрят — вот найдёшь ты их сейчас?
Бесов пожевал губами, потом попытался затянуться, но сигарета не горела. Она была аккуратно срезана до горящего табака и отстриженный кончик догорал в пепельнице.
— Да Лида! — словно супруге, попытался попенять Бесов. Секретарь проворчала смущённо:
— Я говорила в кабинете не курить. Да, нервы, но ведь это вторая уже…
— Лида, честное слово, я бы тебя давно выгнал, если б можно было.
Глава 4
Когда Ева очутилась снова в стеклянном ящике внутри черноты, её охватило ужасом, как при сонном параличе. Она не могла проснуться. Выхода из ящика не было, да и снаружи кто-то находился. Что-то белёсое, похожее на спины гигантских рыб, задевало стеклянные стенки. Слышались голоса, словно с улицы. Они шептали, кричали, тараторили, плакали, и всё это сливалось в фоновый, неясный шум, словно в соседних квартирах включили телевизоры.
— Ева, — позвал женский голос.
— Нет! — Ева упала на колени, закрыла уши руками. Тут было тесно, но чтобы так сжаться места хватало.
— Ева, послушай меня. Я тут, чтобы тебе же помочь. Ты же не мертвецов боишься, так, Ева?
— Я тебя не знаю! — выкрикнула Ева. — Вали!
— Так уж получилось, что ты на моём месте. Я на тебя не злюсь, мне так даже спокойнее. Ева, послушай. У Ника раньше был нож, широкий нож вроде мачете. Мы с Глебом как-то решили наказать Ника и украли этот нож. Мы спрятали его в собачьей будке, что в центре. Это нужно не мне, не Глебу и уж конечно не Нику. Я говорю это, чтобы ты поверила. В третьем вольере, в собачьей будке, лежит коробка с мясницким ножом. Только я и Глеб знали, что он там. Понимаешь?
* * *
— Ты тут какого хера?
Ева вздрогнула и ударилась головой о крышу будки, тут же замерла, будто, если больше не шевелиться, её не заметят в таком глупом положении. Из-за того, что она легко оделась на улицу, теперь её трясло от холода. До того, как её окликнул Никита, она как раз, подсвечивая себе телефоном, нашарила коробку в углу будки. Дворняга сидела у входа и спокойно наблюдала, как человек рылся у неё в будке. Никита находился за закрытой дверью в вольер.
— Ты ночами ходишь? Я всегда думал, что лунатики обходятся без фонариков, — продолжал Никита. В темноте белки глаз у него странно блестели. Ева, решив, что не будет затягивать, игнорируя вопросы, достала коробку и вместе с ней выбралась из будки. Как ни в чём ни бывало отдала Никите телефон и потребовала:
— Посвети.
Никита спокойно исполнил. Коробка открывалась как старые пеналы — плашка сверху отодвигалась в сторону. Внутри на поролоновой траченной временем подушке лежал прямоугольный нож. Ева пожалела, что вышла из вольера, чтобы Никита смог ей помочь со светом: глаза у него теперь горели как у ребёнка, смотрящего на новогоднюю ёлку. Никита протянул руку забрать, и Ева отодвинулась, тут же почувствовала напряжение, готовое перерасти в драку. А драка из-за ножа была довольно опасна тем, что проигравший мог получить этим ножом в живот.
— Это твой? — спросила Ева. — Его украли у тебя?
— Он пропал как-то… из дома. Да, у меня и ножны под него есть. Пойдём в дом, покажу, — смягчился Никита, протягивая руку снова и бережно забирая нож. Ева раздумывала над тем, не придётся ли об этом жалеть. Нож выглядел немного залежавшимся без присмотра, но серьёзным, боевым. Ева мысленно пожалела, что Глеб уехал на задание, и спросить не у кого о том, кто спрятал нож и чем чревато вернуть его Нику.
* * *
Как в нуарных детективах, Глеб уже ждал в машине, когда к ней подошёл сутенёр. Он не глядя взялся за ручку, потом вздрогнул, заметив фигуру на пассажирском сидении. Глеб, отсчитав секунды три, включил подсветку у маски, в темноте машины появился неоновый прямоугольник с пиксельной ровной линией рта. Сутенёр осмотрелся, сел на водительское место, но света в машине включать не стал. Джип был припаркован в закоулке, в который выходил только запасной вход магазина, давно закрытого и опустевшего.
— Вы долго, — пожаловался устало сутенёр, закурил. — Он ещё одну убил.
— Нас не хватает на всех. Нас трое, а весь мир в агонии. Но… мне жаль, — произнёс Глеб. Звук был приглушён, и казалось, что он говорит шёпотом. — Правда жаль. Что говорят в полиции?
— Что у них и без того дел невпроворот. Они проституток за людей не считают… Это знаешь, как если бы убивали только игроков в теннис, и все остальные были бы спокойны, они же сами выбрали играть в теннис… Девочкам и без этого ебл** несладко.
Глеба почти умиляло, как заказчик говорил о своих девочках. Не каждый работодатель мог так отзываться, и Глеб даже раздумывал, не ломает ли парень комедию. Лишался ценного ресурса и поэтому записал просьбу к чертям. Прежде всего Леонид показал Глебу именно запись, где этот человек в какой-то каморке с бетонными стенами в пятнах, сидя на деревянном старом стуле, говорил: «Ну… привет, Черти. Мне нужна ваша помощь». Даже если он играл, Глебу готов был обманываться.
— Что-то есть на него? — прервал затянувшееся молчание Глеб. Было непривычно — маньяками обычно занимался Никита. У него был к этому талант. А тут почему-то решили послать Глеба… будто наказывали за что-то.
— Да, говорят… говорят, низкий он и коренастый. Метр шестьдесят примерно. Нос картошкой. Всё, больше ничего вспомнить не могут. Да ты не думай, я сам пытался… засады там. Ночами не спал. Только… только Сарочка у меня на руках тогда и умерла. Спугнул, а прибить — не догнал. И потом он осторожнее стал. Меня заприметил и машину мою. Ты ему, суке, тоже брюхо вспори и так оставь… Я, главное, этим из ментов говорю: «Ну вы че, в самом деле, я ж вам за защиту плачу. Я ж вам девочек на ваши пьянки поставлял!» Только толку что… сказали, что ищут, а на деле я же вижу, что им насрать.
— Да,
