Право имею - Вячеслав Базов

— Руслан, это ты?

Ева и Глеб переглянулись, Глеб снова попробовал голосом отыграть страх:

— Какой Руслан?.. Я одиннадцатый.

— Назови имя своей матери, одиннадцатый.

— С какого перепугу?

— Чтобы я мог убедиться. Не волнуйся, тебя не вычислят, ведь у многих же матерей зовут… как? Верой?

Ева одними губами произнесла ответ, и Глеб решил, что всё равно ничем не рискует. Что бы он ни сказал — их уже почти раскрыли, и произнёс, как предлагала она:

— Ты че попутал? Ты ж знаешь, я свою мать в глаза не видел.

После пары секунд, показавшихся вечностью, спокойный голос выдохнул:

— Спускайся на первый этаж. Ты там нужнее.

Рация отключилась, и Глеб задумчиво замер, всё ещё не веря, что Ева оказалась права. Девушка тем временем тащила за ноги на этаж один из трупов, Глеб решил помочь со вторым, попутно спросив только:

— Как?

— Рискнула, — просто ответила Ева. — Есть идея.

— Снова рискуем?

— Ага. Маски их теперь дырявые, а вот штаны и сапоги переодень. Надо, чтобы они тебя не сразу узнали.

* * *

Ева даже задержалась, чтобы подновить макияж и поправить парик. Оставила волосы чуть более растрёпанными. Она шла впереди, держа спину прямо и заложив за голову руки, Глеб следом с автоматом, даже особо не направляя на неё. А за спиной у Ева, прямо за поясом юбки, не скрытый даже рубашкой, торчал пистолет. Видел его, правда, только Глеб.

Выход охраняли шестеро. Они удивлённо уставились на женщину, сначала вскинули автоматы, и Ева ожидала уже и очереди. Но что-то им мешало, возможно две «случайно» расстегнувшиеся пуговицы на её блузке — прямо над лифчиком. Шрама на груди при таком разрезе видно не было, и сама грудь выглядела полной, не бракованной.

У входа располагался пост охраны, чуть дальше от него были открыты два укрытия: стальные листы в мелких смотровых дырах. Видимо, эти укрытия не помогли, или использовались уже захватчиками. Потолок был более низкий. Лестницы шли параллельно друг другу, начинаясь от середины этажа, прямо рядом со стальными листами.

— Смотрите, что нашёл, — похвастался Глеб.

— Рехнулся что ли? — проворчал кто-то из охраны. Это они тоже предполагали — что охрана не купится. Да и расчёт был как на отморозков, которые не откажутся от развлечения, так и на тех, кто не будет стрелять в безоружную сдавшуюся женщину. Другой, у самой двери, попытался возразить:

— Не, а почему бы и нет, собственно?

— Мы тут не за этим!

— Ну ладно, — Глеб изобразил разочарование голосом, пожал плечами. — Просто заложник. Что ж я её должен был там оставить?..

И всё шло по плану, пока один из шестерых вдруг совершенно серьёзно не спросил:

— А ты кто?

До того, как они окончательно опомнились, вскинул автомат Глеб, прицел которого до этого блуждал, вытащила пистолет Ева. Глеб пристрелил одного в голову, перенаправил очередь на стоящего рядом, но тому только руку задело разрывными, потрепало сильно, до рваных ран. Ева пристрелила одного, после этого тут же легла на пол, отползла под защиту металлического щитка охраны. Глеб спрятался за соседним. Если не считать заоравшего от боли раненного, их уже оставалось трое против двоих. Рация сразу на несколько голосов начала спрашивать, что происходит. Со стороны входных дверей слышалось испуганное:

— На нас напали! Нас атаковали! Он одет как один из наших! У нас крыса!

— Сам крыса, — не без удовольствия огрызнулся Глеб и, высунувшись из укрытия, пустил автоматную очередь, и заполошный крик оборвался. Ева улыбнулась. Если раньше она ещё опасалась за их положение, то теперь это снова превращалось в игру. Она даже не помнила, трясло ли её, когда на здание напали. Кажется, нет. Для неё с самого момента спасения и перекройки жизнь стала войной, и вполне ожидаемо пойти на пресс-конференцию без оружия, а оказаться в захваченном здании. Напротив, её забавляла беспомощность и отсутствие опыта противников. Словно их готовили очень быстро и научили только из автомата стрелять, не рассказав, как нужно делать это грамотно.

Раненный сменил крики на скулёж, наверное и вовсе пытался лежать тихо, но вырывалось вместе с каждым вздохом, и оба чёрта знали его местоположение. Остальные двое вели себя тихо, притаились, боясь выдать любым движением.

— Вы чего добивались? — спросил Глеб. Ева тем временем услышала, что по лестнице к ним бежит кто-то — один к чёрному ходу, другой по центральной. Ева показала на центральную и на себя, потом Глебу на вторую лестницу. Когда там с разницей в несколько секунд показались по одному человеку с автоматами наготове, сняли их без проблем. В это время попытались убить и Еву, как более лёгкую добычу, но пуля срикошетила от стола, задела ей висок, но по большей части только парик порвала, да поцарапала. Ева не без раздражения спряталась снова в своё укрытие.

— Жаль, времени нет их поспрашивать, — посетовал Глеб. Между двумя стальными перегородками, за которыми они прятались, было расстояние в полметра, но находились они на одном уровне, и Черти могли видеть друг друга. К тому же в перегородках были дырки, как в крупной тёрке, через них можно было наблюдать, что происходило ближе к двери. Трупы тут были — четверо охранников. Открыты двери в кабинеты и из одного из них вытекало алое на мраморный пол.

— А ты умеешь спрашивать так, чтобы отвечали? — усомнилась Ева. И отозвался Глеб достаточно громко, чтобы слышала не только она:

— Умею.

И непонятно было, врёт он, чтобы запугать, или правда умеет. Если бы Ева встретилась с ним где-то на улице, в транспорте или по работе, она никогда бы не могла предположить, что Глеб убийца. Никита был похож на убийцу, сама Ева, когда не притворялась, тоже. А Глеб даже убивая был похож на строгого учителя математики. Казалось, что он не убивал, а просто делал свою работу. Может и не особо приятную, но другой у него не было, да и выбрать не давали.

— …они за стальными перегородками… Мертвы. Да, кажется, кто-то сильный. Что?.. Бл*, ты нас в это втравил, я прошу тебя спасти нас!.. Так у них тоже автоматы…

— Я не буду убивать, если вы сдадитесь, — поймал мысль Глеб. — У вас есть раненный. Нам нужно только освободить заложников. Выбросите оружие, поднимите руки.

— Слышишь? Хочешь, чтобы мы сдались? Да? Эй!.. — потом несколько секунд тишины, и после неё неуверенное:

— Это… ты. Там. Кто вы такие?

О, как хотелось Еве встать и сказать: «Черти». Как красиво это бы выглядело. Да, это мы,