Новая Зона. В рай без очереди - Сергей Клочков

– Аксана… хм… В детстве как родители называли?

– Ксанка. Кличка еще была у подруг – Ветерок. Вечно меня носило по всему городу, и ловить было бесполезно. – Девушка немного улыбнулась и снова откинулась на матрасе. Я заметил, что она была уж слишком бледна, а на лбу высыпали капельки пота.

– Нормально. Подходит, Ксанка Ветерок, – кивнул я. – А теперь скажи мне, дебилка, какого лешего ты мой разговор забыла про Зону? Я, конечно, с девками не воюю, но знала бы ты, подруга, как у меня сейчас кулаки чешутся…

– Не, не забыла, – буркнула Ветерок. – А что дебилка, так это факт.

– Надо же, согласилась, – хмыкнул Депутат.

Ксанка вместо ответа молча сняла камуфляжную куртку и закатала рукав на левой руке. Я чертыхнулся. Вся внутренняя часть локтя была густо покрыта «дорогами», на бледной коже зияли две глубокие, по ходу, давно не заживающие язвы.

– Хана мне там с гарантией, ребята, – ровно, скучающим тоном проговорила девушка. – На «геру» уже не хватает, а «крокодила» кормить пока еще тошно. И вообще – погано на себя даже в зеркало смотреть.

– Нормально, – протянул Кося. – Ты, подруга, рассчитываешь лялек хапнуть на дозу? Забудь. Тут Зона гнилая настолько же, насколько и пустая. Не первый год по ней лазаю.

– Заторнись, чмо, – спокойно проговорила Ксанка, даже не глядя на Косю. – Я как бы не с тобой разговариваю.

– Соскочить хочешь… – Я не спрашивал даже, а утверждал. – Думаешь, Зона поможет?

– Понимаешь, Ланс, там, в общаге, мне без вариантов хана. Ну или на шоссейку идти, последнее девкино имущество распродавать водилам. Чувствую, что к этому идет, а я не хочу так. Противно, как ни странно это звучит, ага. И в петлю тоже не хочу – банально, пошло и, говорят, больно. У нас одна нарка вздернулась в подвале и недели две сушилась. Аромат-с был такой на нижних этажах, что даже наши коменды-пофигистки поняли, что в подвале не только мусор гниет. Ну, я посмотреть ходила на такой вариант решения проблемы, и он меня не порадовал. Поговаривают, что некоторые торчки в армию от шприца бегут, иногда, пусть редко, но помогает. А я вот в Зону. Пусть я там даже сдохну, но хоть посмотрю на нее, всегда хотела.

– Думаешь, в Зоне подыхать не больно? – спросил я.

– Не знаю. – Ветерок пожала плечами. – Наверно, да. Как думаешь, Ланс, там правда есть такие места, что по мозгам бьют? И там, Тапок рассказывал, переломаться можно проще, не?

– Не соврал ваш Тапок. Только бабушка надвое сказала – кто переломается, а кто и навеки в дурку загремит. Злокачественный онейроидный синдром. Под себя ходить начнешь, девка, и слюни пузырями надувать.

– Ну, зато хоть какой-то шансец. – Ксанка судорожно вздохнула, вытерла пот со лба и загремела какими-то таблетками в пластиковом пузырьке. Вскоре послышался хруст – девушка начала жевать целую горсть белых цилиндриков. – Дерьмо ужасное… Кумары все равно будут, но хоть ломки не случится. Ох, как же мне сейчас погано, Ланс…

– Надолго тебе хватит этих таблеток?

– Ну, если экономно, где-то на шесть дней.

– И что за препарат?

– Чудо… хе-хе… отечественной фармакологии. – Ветерок извлекла упаковку из кармана и зачитала: – «Наркозонил форте», пси-препарат широкого действия, предназначен для снятия или облегчения абстинентных синдромов при алкогольной и наркотической зависимости. С вашей Зоны разработочка. Только вот хрен она снимает полностью – колбасит все равно не по-детски, ноги-руки выворачивает. И дорогая, с-сука… Я, Ланс, у тебя денежку из кармана вытащила, ты уж не обессудь. Помнишь, еще в общаге, когда мимо проходила, прижалась? Ну, собственно, и вот – три банки колес плюс одежда. Не парься, отдам, как заработаю.

– Ах ты, зараза такая… – вздохнул я. – Мне-то думалось, что в машине они остались да сгорели. В любом случае фиг с тобой, не злюсь – я эти бабки все равно похоронил.

– Мировой ты мужик, Ланс, – слабо простонала Ксанка, вздрогнула всем телом и отвернулась к стене. – Спасибо. Сейчас меня только не дергайте – ну очень хреново, пока не заснешь. Если кто разбудит – реально убью, без шуток. Если высплюсь – весь день до вечера без кумаров будет под этими колесами. Жаль только, что не лечат они ни хрена…

– Ну вообще супер, ребятки. Патлатый какой-то, девка-наркоша и мутный тип, вроде сталкер, ага. – Брюзжа под нос, Депутат медленно, обстоятельно разулся, продемонстрировав дырявые носки. – И это у тебя, что ли, учиться надо? Тоже мне… Короче, щеглята, слушайте Косю. Кося не первый год ходит в Москву, Кося дороги знает. Жить если хотите, меня слушайте…

– Да ты никак пьян, дядя. – Я поднялся с нар, прихватил Косю за шиворот и принюхался. Ну, так и есть – на свежих дрожжах товарищ и, судя по запаху, только что еще причастился. После быстрого обыска, в процессе которого Депутат не сопротивлялся, в кармане засаленной куртки обнаружился полупустой «флакон» дешевой водки. Кося посмотрел на меня одновременно жалобно и обреченно, сжавшись, словно в ожидании удара. Я вспомнил несчастного «главбухтера» и отпустил воротник.

– В общем, Депутат, как выйдем в Зону, для тебя объявляю сухой закон. Сдается мне, что ты, товарищ, немного неадекватен под парами.

– Но… нормальный я…

– Вижу, какой ты нормальный. Заранее предупреждаю, так что не доводи до греха, мужик. Понял?

– Да понял…

– Где бывал?

– Бутово в основном. По окраинам. Ну, в Химках несколько кварталов просмотрел, но тоже по краешку. Не могу я далеко заходить… Смех один, а не ходки. Там мне легче было, в той Зоне. Свой участочек… маленький, родной. С утра по холмикам пройдешься, на хлеб с маслом соберешь. И пушки у меня там были – закачаешься, парень. Американская модульная винтовка с гранатометом, пистолет на заказ, костюм дорогущий. И уважали Косю. Лунь уважал, Фреон уважал, Сионист, ученые тоже на «вы» и за руку здоровались. А тут… тьфу. Пустая эта Зона. И страшная. Черным из окон прямо в душу смотрит, аж по спине мороз. Надоело мне все, Фрилансер. Хороший я сталкер, одним из лучших был там. Ветеран. Но здесь… здесь ничего не получается.

– Значит, по одному участку лазил все время, но сталкер хороший, да? Ствол на заказ и все такое? – с сомнением пробормотал я, внимательно глядя на «ветерана».

И съежился Кося, собрал лицо складками, всхлипнул тихонько. Я заметил плоский белесый шрам прямо над переносицей, ставший заметнее от того, что лицо сталкера покраснело.

– Откуда шрам?

– Пуля. С бандитами перестреливались, задело рикошетом. Бывает. Ох, и жизнь там у меня была, Ланс. Не соскучишься. Помогал братьям-сталкерам от засады отстреливаться, шальной пулей и прилетело прямо в лоб. На память теперь значок остался. Знаешь, я его убирать не буду, хотя сейчас, я читал, есть способы шрамы как-то срезать, не то лазером, не то еще чем. Оставлю, ага. Свою собственную историю беречь надо. А еще вот как-то случай был, послушай-ка…

– Не сейчас. Сдается мне, мужик, не зря тебя Депутатом прозвали. Скажи лучше, как к бандитам местным попал?

– Ну, сразу и договорился с братвой. Нельзя же просто так ходить? Нужен этот… порядочек. Везде так устроено. Да и зачем шкурой рисковать? Обязательно прищучат, не те, так другие, так что крыша сталкеру очень даже нужна.

– Понятно все с тобой. Теперь дрыхнуть всем.

– Так еще и семи нет, кой дрыхнуть-то?

– Что-то мне подсказывает, очень скоро погонят нас на заработки. И я не обещаю, что в Зоне мы найдем место, где можно выспаться. Поэтому я лично на боковую. Вы как хотите.

– А патлатый наш чего молчит, с тобой не знакомится? – поинтересовался Кося.

– С патлатым мы как бы знакомы, Депутат. Хотя не так давно я про него узнал много нового и интересного, но не сказать, чтоб неожиданного. Верно, сволочь?

Егорка промолчал. Он все так же сидел в углу, никак не прореагировав на мою реплику. Впрочем, мне было совершенно наплевать на то, что он мне ответит, – к этому человеку я не испытывал больше ничего, кроме тупого безразличия. Эти изменения коснулись и всех моих отношений с «семьей» – сами собой вспоминались детали, которые я раньше или не принимал во внимание, или просто старался не замечать. Чужой. И ни злости нет, ни сожаления – вообще ничего. Один – ну и замечательно. Не об этом ли ты всегда мечтал, Фрилансер?

Поэтому выспался я за три вечерних часа даже лучше, чем за предыдущую ночь. Никакие мысли меня на этот раз не точили. Все просто достало уже до такой степени, что психика, видимо, решила взять внеочередной выходной и отказывалась как-либо реагировать на происходящее.

Проснулся я в одиннадцатом часу вечера от негромкого шума на улице. Тихонько, с каким-то странным электрическим звуком урчал двигатель «Газели», угол фургона был хорошо виден из окна. Кто-то вполголоса, но зло матерился относительно «бабла», которого вот уже месяц как не присылали, в то время как «бугор развлекается с девочками и в натуре коньячину каждый вечер жрет».