Новая Зона. В рай без очереди - Сергей Клочков

– Возьму. – Я поднял оружие, которое удобно легло в ладонь. Шероховатое дерево рукояти было очень приятным на ощупь. Вблизи я рассмотрел, что револьвер был украшен гравировкой изумительно тонкой работы: на рамке были видны заброшенные многоэтажки Москвы, пасмурное небо и голые деревья. В одном из темных окон домов капелькой желтого металла «горел» огонек.

– Да ты действительно мастер, мужик…

Кирилл улыбнулся глазами, в стороны разошлась густая борода.

– Спасибо, Фрилансер. Веришь, за четыре последних года без издевки ты первый это сказал… Короче, у револьвера имя есть. «Сталкер» он, как и ты. Владей.

Мастер забрал у меня оружие, погладил, хмыкнул негромко и порывистым движением вернул.

– Не подведет. Обещаю. Теперь с электроникой. ПМК нет, не было и не будет. Детекторов серии «Шелест» тоже, звиняйте. Такого товара у меня не водится, к расстройству моему, не предвидится, самостоятельно такие ляльки не соберу никогда, улучшить тоже не сумею, поэтому ищите других умельцев. Что не мое, то не мое. Сколько ни возился с убитыми ПМК, толку ноль. Но есть старые, джапанские коммуникаторы. В принципе «Мобилкор» ловят, сообщения посылают и в какой-то степени выживают, несмотря на все зонные гадости. Многого от них не ждите. Две штучки. С детектором управляться кто умеет?

– Я умею, но это смотря с какой моделью, – важно кивнул Депутат. – Навыки имеются.

– Старые, «Рассвет-11». Дрянь, но все же лучше, чем вообще ничего. С такими знаком?

– А то. – Кося и впрямь уверенно взял зеленую коробочку с веером тонких антенн, большим пальцем отщелкнул крышку и нажал несколько кнопок. Монохромный экранчик загорелся зеленоватым светом, детектор начал едва слышно тикать и изредка слабо попискивать. – Градиент семнадцать, активность четыре сотых от контрольной отметки Левина, развертка пятьдесят на двадцать градусов, дальность десять метров. Чисто. – Кося, прищурившись, считал данные. – Знал бы ты, Борода, сколько наших с такой машинкой угробилось…

– Я и не говорю, что прибор суперкласс. – Кирилл пожал плечами. – Но без этой машинки ваших… и наших угробилось намного больше. За всю электронику чохом десять возьму, дороже она давно не стоит. Ежели принесете такие же, но убитые, заплачу за каждый по рублю, если хотя бы половина комплектующих будет рабочей. Короче, тащите вообще все. Ну, вы поняли. Кажись, закончили раздачу, ага. Что по мелочи, сами уж ищите, не занимаюсь. Москва большая, магазинов много.

«Газель», тихонько урча двигателем, звук которого показался тем более странным, что почти не изменился при нагрузке, на удивление мягко укатила по дороге. Я обратил внимание, что у машины отсутствовала выхлопная труба, и только сейчас до меня дошло, в чем была еще одна странность автомобиля: совершенно не ощущалось характерного бензинового душка. Не прост умелец Кирилл, есть такие люди, особая, редкая порода, что без помощи ученых, какой-то сверхъестественной смекалкой находят способы, как приспособить тот или иной подарочек Зоны на собственные нужды.

Ксанка, получившая заветный пузырек, все оставшееся время разговора с Кириллом от него практически не отрывалась, перекатывая склянку в дрожащих пальцах. Девушку била редкая, крупная дрожь, она тихонько застонала сквозь крепко сжатые зубы.

– Все… все, короче. Не могу. Поможешь, Ланс? Про… пролью на фиг, руки лезгинку пляшут. Г-гадство… б… блин. Не спросила я этого друга, мож, было у него что в загашниках… ну а вдруг? Короче… в общем, народ… если вдруг не поможет дрянь эта, вы меня свяжите на кровати. Орать буду, материть вас, умолять, рыдать – ни хрена не развязывайте, о’кей? Я пока в адеквате, потом… ладно. Короче, держи.

Я принял нагретый теплом ладони, влажный от пота пузырек с зельем.

– Быстрей! Не тяни… – Ксанка, оступаясь, побежала к флигелю и подобрала с пола старый, но на вид чистый пластиковый стаканчик. – Кося… тащи воду! В рюкзаке, в большом кармане! С-сама… не дойду.

– Может, чистый стакан возьмем?

– На фиг стакан! – злобно рявкнула Ксанка. – Давайте еще, побегайте, поищите его полчасика, дебилы! Давай, Ланс, разбодяживай эту заразу… – Девушка долго, глухо застонала, привалившись к стене, с хрустом сжала кулачки. – Быстрее!..

Жидкость из пузырька была густой и зловонной. Вывалилась она сразу, плотным цилиндриком, отравив воздух ацетоново-уксусным запахом. Мне пришлось постараться, чтобы размешать ее в моментально побуревшей воде старой пластиковой вилкой.

– Держи стакан. Я пролью, – попросила Ветерок, и я поднес снадобье к трясущимся, побелевшим губам.

После первых нескольких глотков Ксанка замерла и выпучила глаза, из которых градом полились слезы. Девушка громко замычала, скривилась, дернулась, но, покраснев от напряжения, сумела допить зелье, почти не расплескав.

– Твою… ма-а-ать… – крикнула она громко, схватившись за живот и согнувшись в три погибели. – Да… ма-а-ать твою так!..

Крик превратился в протяжный хрип, затем Ксанка взвыла зверем и улеглась на бок, так и не распрямившись. Пока позволяло дыхание, она просклоняла Кирилла и всю его родню в таких выражениях, что, наверное, «братки» Закоса, слышавшие тираду, покраснели и опустили глаза. Затем девушка потеряла сознание. По крайней мере я надеялся, что это потеря сознания.

– По ходу, зря мы ей это лекарство взяли, – задумчиво протянул Кося. – Кончилась баба.

– Не каркай, Депутат! – Я обеспокоенно наклонился над Ксанкой, с облегчением нащупал пульс. Девушка дышала, хотя глаза ее закатились, а на губах проступила пена. – Взяли, положим на нары дома. Если не оклемается, то вызовем… Ага, уже вызвали…

«Скорая» отпадает. И связаться с укатившим уже Кириллом я не мог. Закос, сволочь, скорее всего прикажет девчонку добить… Ситуация. Не нравилась мне эта черная жижа, честное слово. Если бы не настойчивое требование Ветерка, я бы еще крепко подумал, стоит ли заниматься лечением сомнительными препаратами сомнительного же состава и происхождения.

Но Ксанка дышала. Ее дыхание из хриплого и частого стало более глубоким. Через час после того, как я принес ее во флигель, девушка вспотела так, что одежду можно было буквально выжимать над тазиком. У Ветерка начался сильный жар. Вздохнув, я аккуратно освободил Ксанку от верхней одежды и, хоть старался не смотреть, неприятно удивился нездоровой, костлявой худобе и отдельным язвам не только на сгибах локтей, но и на бедрах, и у щиколоток.

Не приходя в сознание, девушка начала постанывать и слабо шевелиться. От ручьями сбегавшего пота намокло рваное армейское одеяло, которым я, за неимением ничего лучшего, прикрыл Ксанку. К полуночи стоны сменились лихорадочным бредом, но температура вроде бы спала. Под утро, стуча зубами и крупно дрожа, Ветерок шепотом попросила воды и надолго, жадно присосалась к бутылке. Затем, так же шепотом, попросила тазик и выгнала нас всех из флигеля.

Рвало ее долго и жестоко несколько часов подряд, причем приступы рвоты перемежались с сильной жаждой – воду девушка поглощала литрами. К окончанию мучительной «серии» Ксанка не смогла даже говорить и заснула до самого вечера. Ни пота, ни сильного жара на этот раз не было. К счастью, Закос и его «хлопчики» во флигеле не показывались целый день – из краем уха услышанного разговора бандитов я узнал, что Паня уехал по делам, как-то связанным с новым торговцем Пузырем. Не было их и наутро, хотя к дому Закоса подъехал джип с компьютером, книгами и приборами Ботаника, а от соседской усадьбы на проволоке протянули оптоволоконный кабель с заказанным Геной скоростным интернетом. Похоже, переговоры с Пузырем прошли успешно, и Ботаник оказался, скажем так, полезным. Но самого Бота я так и не увидел. Как, впрочем, и Егора. «Братец» тихонько сбежал ночью, прихватив некоторые вещи Депутата и вытащив остатки денег из куртки Ветерка. Девушка сказала, что оставалось у нее от моей суммы не больше полутора тысяч рублей, причем Егор выгреб даже металлическую мелочь и дешевую зажигалку.

– Плесень, – негромко, равнодушным тоном буркнула Ксанка относительно Егорушки. – Все с ним ясно было еще с первого курса. Ушлепок патлатый…

– А по мне, так хорошо, что этот щегол свалил, – добавил Депутат. – Не было у меня к нему доверия с первой же минуты. Подвел бы нас всех под монастырь, точно говорю. Зона гнильцу человечью наружу выворачивает, да так, что всех вокруг гнилушник такой и запачкает, если даже просто рядом постоит. Вот как-то раз ходил я с одним, кличка еще такая странная – Клепач. Щегол щеглом, вчерашний школяр, сопля… ну, значит, он такой и…

– Кося, будь любезен, умолкни, – сказал я даже немного резче, чем следовало, но Депутат кивнул и послушно заткнулся, нисколько не обидевшись. Похоже, давно привык товарищ к такому отношению. А вот мне нехорошо сделалось. Что Закосу, гаду этому, говорить? Ох, Ботаник, не подвести бы тебя…