Новая Зона. В рай без очереди - Сергей Клочков

Потом меня вытошнило, наверное, даже не столько от страха, который, как я знал, придет позже, а от напряжения.

– Ну, вот… – пробормотал я, отплевавшись от горькой слюны. – Покойся теперь с миром, мужик…

Место у почти засохшей, но все еще сохраняющей признаки жизни сосны было и впрямь самым подходящим. Красоты в промзоне никакой, но здесь, на крошечном пятачке природы у поворота на шоссе, была мягкая земля, и росли две ветвистые ивы, не по сезону покрытые пушистыми шариками цветов. Две неглубокие могилы были готовы до темноты, еще немного времени мне потребовалось, чтобы смастерить из досок грубые кресты. Шатаясь от усталости и мечтая придавить стресс горячим, сладковато-вяжущим глотком, я возвращался по своим «вешкам» уже почти в темноте. Вспомнил о том, что почти на ощупь прошел мимо автобуса с коричневыми окнами и «беспокойной» машины, я уже далеко за линией из красно-белой пластиковой пленки. И если раньше бы меня прошибло холодным потом, то теперь я воспринял этот факт почти спокойно, с каким-то тупым равнодушием. Во сне теперь будет страшнее – жаль, суждено мне высыпаться не каждую ночь. Но тут уж ничего не поделаешь – фриланс имеет свои издержки.

– Ай, хорош! – Паня ухмыльнулся, глотнул пива из тяжелой запотевшей кружки и откинулся в дачном кресле. – Ты себя в зеркало вообще видел, нет? Пацаны тебя чуть не пристрелили, думали, ты типа зомби. Что, так три дня и сидел в кустах?

– Извиняй, позвонить не было возможности, – буркнул я, положив на стол два институтских детектора и два ПМК. – Твои орлы сразу и свалили на четыре дня. Ждал.

– Сам просил столько. – Закос пожал плечами. – Думал, ребята там неделю торчать будут, что ли, и тебя сторожить, переживать, типа, и волноваться? Ваще дебил? Ладно… Обшмонать красавца. Мож, он чего заховал. Гостинчик какой из Зоны небось себе оставил? Я-то вашу тухлую породу знаю, сталкерок.

Мне вывернули ладонь, и по всему телу тошнотворно прогулялись руки братков. Впрочем, я был спокоен – ПМК погибшей сталкерши удалось спрятать заранее, в специально для этой цели оборудованном тайнике у шоссе. Шиш вам, сволочи, а не гостинчик из Зоны.

– Бугор, чертила пуст.

– Ну, я и не сомневался, – вздохнул бандит. – Давай, выкладывай, что там с товаром.

– Накрылся медным тазом ваш товар. Склад обвалился и частично выгорел. На пути к нему аномалия, пройти через нее нельзя. Совсем.

– Че ты мне баки заливаешь, урод? – Закос опасно прищурился и приподнялся в кресле. – Какая, на хрен, аномалия непроходимая? Откуда про склад знаешь тогда?

– Скачок рассказал.

– Вольтанулся ты, сталкерюга, не иначе. Вот с-сука, а… как же вы меня, уроды, задолбали… какой, к хренам собачьим, Скачок? Ты что, с трупом разговаривал, козлина? Кому ты фуфло толкаешь?..

Я отвернулся. От этого разговора уже начало мутить.

– ПМК Скачка на столе. Глянь последние записи. Там к тебе обращение. Посмертное, так сказать, видео.

Что-то в моем голосе заставило бандита притихнуть. Он поиграл скулами, затем коротко кивнул одному из своих «быков»:

– Бублик, полистай лопату.

Бублик, ухмыляясь, подобрал мини-компьютер, начал возить пальцем по экрану, и ухмылка вдруг исчезла. Бандит побледнел, затем отвернулся, и я услышал тихий изумленный мат. Закос рывком поднялся, отобрал ПМК, быстро взглянул, затем долго, внимательно смотрел на меня. Мне доставило искреннее удовольствие увидеть настоящий, слабо замаскированный страх и недоумение в глазах Пани.

– Да твою ж мать… сука, я думал, брешет сталкерье… в натуре это Скачок…

Закос хлопнулся в кресло, поправил очки и надолго задумался.

– Слышь, Бублон, ты это… водочки принеси, ага. И приведи «главбухтера» нашего, с ним перетереть надо. И давай мухой, одна нога там, другая здесь.

«Заказ» принесли быстро. За «быком», который, словно официант, ловко тащил поднос, быстро ковылял Валентин Саныч. Паня, отодвинув стакан, приложился прямо к горлышку экспортной «Пшеничной» и почти задумчиво начал глотать водку до тех пор, пока бутылка не опустела почти наполовину. Приведенный бухгалтер робко улыбнулся.

– Здра… здравствуйте всем. Ну… что? Нашли вы груз, да? Отмечаете уже? Это хорошо…

– Нашли, нашли, Валентин Саныч, – печально проговорил Закос, поставил бутылку и медленно поднялся с кресла.

– Ну, так это же просто здорово, не так ли? – Бухгалтер суетливо оглянулся, зачем-то прижал руки к груди. – Я правда рад. Очень, очень рад…

– А уж как я рад, ты себе и представить не можешь… – так же грустно пробормотал Паня, вытаскивая из-за ремня брюк небольшой никелированный пистолет, похожий почему-то на зажигалку. Тихонько щелкнул затвор.

– Ну… ну, я это… могу идти, да? – Валентин Саныч смертельно побледнел, глядя на оружие. – Я ведь… больше… вам не нужен, да?

– Да, больше не нужен, – флегматично согласился Закос и, не глядя, два раза выстрелил в бухгалтера. Тот неловко попятился, несколько раз хрипло вздохнул и попытался сесть на садовую лавочку.

– Это… как же так?.. – совсем тихо прошептал он и неловко повалился на бок.

– Там, в лесочке, оформите захоронение, как обычно. – Паня снова взялся за бутылку. – Ну а ты че волком смотришь? Наука уже выветрилась, придурок?

– Сволочь ты, Закос. Как есть сволочь.

– Знаю. Еще претензии есть? – Бандит убрал пистолет. – В общем, слушай меня внимательно. Что со сталкеров ты вещички принес, то я ценю… И то, что ты, падла сталкерская, смелый не в меру, до борзоты, ценю тоже. Поэтому живи пока, и друган твой тоже жить будет. Но должок как был за вами, так и остался. Передумал я его прощать, настроение не то. Надо выплачивать… Да, и еще. Ботанику жрать-пить надо? Мы его кормим, поим, подвал он тоже, так сказать, снимает – полный, короче, пансион. И ты не думай, сталкер, что это все бесплатно – за эту неделю тридцать тыщ набежало. Хошь деньгами, хошь хабаром, мне без разницы – я в этом вопросе демократичен. Срок, так уж и быть, до конца месяца. Потом счетчик включится. Ну, давай, скажи что-нибудь. Я в натуре тебе обещаю, что один косой взгляд, одно непочтительное слово или даже рожу недовольной сделаешь, я из этой пушки ему отстрелю коленку. Левую. Усек? Вижу, что усек. Нравится мне с тобой работать, вот честно, ну очень нравится. Отдохнешь чутка, отожрешься с дороги, подходи к веранде. Дельце очередное наклевывается по твоей части, быстрее должок отработаешь – быстрее на волю выйдешь. Бубел! Короче, вот этому товарищу похавать и выпить притарань. Да не сока – ему ща покрепче чего надо, но только так, чтоб к утру не был ужратый. Разговаривать будем.

Паня ушел, а я устало прислонился к стене дома и сполз по шершавой кирпичной кладке. Мутило, хотелось спать, в голове настырно звенело на одной тягучей ноте, и перед закрытыми глазами плавали светлые круги. Попал Лансер. Накрепко попал.

Обед мне привезли из какого-то местного ресторана на такси – борщ со сметаной и грибами был еще горяч, весьма неплохими оказались и три сочные отбивные с картофельным пюре и овощным салатом. Ко всему этому прилагался маленький графин ледяной водки. Несмотря на отвратительное душевное состояние, два дня голодавший организм взял свое, и обед, точнее, ужин я умял с волчьим аппетитом. Водку, которую в «обычной» жизни терпеть не мог даже на дух, тем не менее залил в себя в несколько больших глотков, просто для того, чтобы хоть немного зашумело в голове. В результате это привело лишь к тому, что мрачное отупение последних дней превратилось в едкую, острую ненависть, которую мое нынешнее бессилие только подпитывало. Стоило закрыть глаза, как я видел избитого Ботаника и расстрелянного «главбухтера», а из-за аномальной «стены» на меня снова кидался Скачок, и вместе с воспоминанием даже запах в ноздрях сам собой появлялся – уксусно-прогорклый, тяжелый, который уже ни с чем не перепутаешь и никогда не забудешь. Руками бы удавил Закоса. Шиш бы оттащили меня даже всемером от его тощей щетинистой глотки, а уж я бы позаботился о том, чтоб кадык этой сволочи хрустнул, как зрелая антоновка на молодых зубах. Только бы не сорваться… Гадство, гадство сплошное. Интересно, жив ли еще Ботаник? Или его тоже вот так, как Валентина Саныча, пристрелили, пока я по аномалиям лазил? Мысль о том, что можно было бы попытаться вытащить Бота ночью, сняв охрану, я отогнал – бандитов только возле дома было не меньше двадцати голов, и в самом коттедже точно околачивались «братки», и все при стволах, причем у большинства автоматы. Максимум – успею парочке уродов рубануть по шейным позвонкам, лопатка не подведет, знаю. А что потом? Посекут очередями, «ой» сказать не успеешь. И снова злость, едкая, жгучая, такая, что хочется ходить по комнатухе кругами или даже что-нибудь сломать. Знатная из тебя, Фрилансер, истеричка может получиться от всех этих делов.

– Нажрался? – буркнул вошедший бандит. – У, п-падла… В кайф мне ваще тут официантом работать для всяких лохов… Ну, вякни че-нить! Давай!