Безумный поклонник Бодлера - Мария Спасская

Я открыла своим ключом дверь таунхауса и вошла в залитую светом прихожую. В гостиной играла латиноамериканская музыка, и я сразу же направилась туда. Совершенно нагой Лучано Кардоса сидел в новеньком велюровом кресле, и из открытого рта его капала серая пена. Руки испанца покоились на деревянных подлокотниках, и в сжатых ладонях бывший мамин муж держал замшевые поводья шлейки с запряженным в нее Хуаном. Пушистый красавец кот распластался на паркете, словно в безудержном беге. Но бегать коту больше не суждено, ибо он был мертв. Так же мертв, как и его хозяин. Я смотрела на своего первого мужчину и не испытывала ничего, кроме удивления. А ведь в тринадцать лет я была в него серьезно влюблена. И думала, что проведу с ним всю жизнь, слушая его рассказы о нашем будущем под гитарные переборы, стихи Неруды и мерное урчание кота, любовь к которому нас и сблизила. Я выловила зверя в нашем бассейне и, памятуя, что видела его на лужайке соседского дома, понесла возвращать хозяину. Открыл мне Лучано. Он выглядел озабоченным, но при виде мокрого питомца морщины на лбу его разгладились, глаза засветились радостью.

– Хуан, бродяга, вот ты где! – воскликнул он по-испански.

– Хуан? – с нажимом переспросила я.

– О да, в честь испанского поэта Хуана Хименеса. Хименес, как и я, уроженец этих мест. Сеньорита, вы когда-нибудь слышали его стихи?

Я отрицательно качнула головой и печально сообщила, что плохо знаю испанский.

– Это не беда, – широко улыбнулся сосед. – Хотите, я научу?

Само собой, я хотела. Я и соседского кота для этого подманила на рыбу и сунула в ванной под кран. И сочинила легенду про то, что кот случайно упал в наш бассейн, чтобы был повод заявиться к соседу. Ведь план объединить наши виллы и сделать из них «Танцевальный рай» родился в моей голове сразу же, как только я в первый раз приехала на каникулы в Каса-де-ла-Лус. Мне было тринадцать, но хватка у меня уже тогда была бульдожья. Так сказал папа, когда я озвучила ему свой бизнес-проект. А он разбирался в людях. Здесь, на побережье Атлантического океана, было предостаточно туристов, и богатые дамочки много бы дали за то, чтобы породистый самец из местных мучачос научил их ловко отплясывать самбу, румбу и ча-ча-ча. А если пригожий испанец не только научит красиво двигаться под музыку, но и предоставит полный комплекс услуг, который может понадобиться состоятельной женщине на отдыхе, будет совсем хорошо. Лучано Кардоса преподавал латину в местной пивной, арендуя под зал крохотную подсобку, и о расширении бизнеса никогда не думал. Отец до самой смерти полагал, что это он уговорил соседа стать с ним компаньонами, но это не так. Лучано наотрез отказывался впрягаться в эту историю, и только мои клятвы в любви до гроба принесли желаемый результат. Объединив два наших участка, отец безжалостно снес неказистое бунгало испанца, построив на его месте роскошный массажно-косметический комплекс с хамамом и сауной, в котором выделил небольшую комнатку компаньону. Идея женить испанца на маме тоже зародилась в моей голове. Тем более что папа так вовремя погиб на прогулке. Отец, как всегда, напился и отправился бродить по отвесным прибрежным кручам. Ну и, конечно же, сорвался с каменистого откоса. Рано или поздно это должно было случиться. Уж слишком часто он гулял по скалам в совсем уж непотребном виде. Мама приняла смерть отца с завидным мужеством. Она давно кокетничала с соседом, когда не видел отец, и специально ездила в поселок к пивной, чтобы лишний раз мелькнуть перед глазами у Лучано. Расчет был точен. Она не могла не принять предложение своего компаньона. Я видела, что она его любит, а он ее – нет. Ему было не до взбалмошной русской сумасбродки средних лет, не пропускающей ни одного смазливого брюнета. Голова Лучано была занята другими вещами – он лелеял мечту привезти латину в Россию и терпеливо ждал, когда я подрасту. И вот я стала взрослой. Выросла и поумнела. И передумала связывать жизнь с немолодым простодушным испанцем. Зачем? У меня есть деньги и яркая внешность. Передо мной целая жизнь, наполненная самыми разными мужчинами. И в день своего восемнадцатилетия я выложила все Лучано. Как он кричал и топал ногами! Как обвинял меня в изощренном цинизме, с которым я повесила ему на шею свою овдовевшую мать! Как требовал исполнить обещание, грозя раскрыть нашу связь! И я насмешливо сказала – да раскрывай сколько угодно. Тебе все равно никто не поверит. Все читали «Лолиту» Набокова и знают, что в жизни так не бывает. Мой первый мужчина был так раздавлен, что не постеснялся во всеуслышание рассказать о своем горе. Скандал был грандиозный, и мать приняла мою сторону, подняв Лучано на смех. Я слишком хорошо ее знала, чтобы усомниться в ее реакции. Она, неотразимая, просто не могла остаться в тени своей дочери-подростка. Затем последовал бурный развод и раздел имущества, окончательно поставивший точку в их отношениях. Лучано, наивный, надеялся отсудить половину «Танцевального рая», но я не зря так часто летала в Испанию по делам. Мэр городка, где базировался наш испанский офис, давно уже делал мне прозрачные намеки и даже говорил открытым текстом, что сделает ради меня все, что я попрошу. И вот теперь личное обаяние и шарм я искусно выменяла на отель на берегу океана, переоформив его на себя. Почему не на мать? Слишком свежи в памяти уроки отца. Не верь, не бойся, не проси. Зачем ломать голову, составит она завещание в мою пользу или отпишет все Галке, если можно заранее подстраховаться?

Все, что получил Лучано взамен пусть неказистого, но все-таки дома на побережье океана, – это танцевальная студия на Стромынке в вечно текущем подвале пятиэтажки и таунхаус на МКАД, где он нашел свою смерть. Как странно. В первый раз я девочкой-подростком увидела его с котом на шлейке. И в последний раз я вижу его с тем же самым котом Хуаном. Разве не смешно? И я засмеялась. Надрывно, истерично, навзрыд.

– Кира, ты что? – обескураженно прошептал Володя.

Но я хохотала, указывая на цветок на причинном месте моего первого мужчины. Только теперь Левченко увидел то, что довело меня до истерики. Он подошел к покойнику и взял металлический мак, избавив меня от неприятной процедуры.

– Быстро пойдем отсюда.

– Не могу, я должна узнать, чьи это стихи.

И, вытирая текущие по щекам слезы, я принялась оглядываться в поисках компьютера.

– Кира, ты с ума сошла! Быстро уходим! – торопливо проговорил Лев, хватая меня за руку и выволакивая из комнаты.

– Цветок у тебя? – уточнила я, с трудом поспевая за ним.

– На. – Он сунул мне в руку нагретый в его кулаке металлический мак, и только тогда я успокоилась. Уже два цветка. Три смерти, не считая Артура. А звонивший сказал, что цветов всего пять. Кто станет следующим? И сколько будет трупов вокруг меня? Ответы на эти вопросы знает только мой таинственный враг. Мы сели в машину, и Володя сообщил:

– Я отвезу тебя в одно место. Там есть компьютер. Ты сможешь узнать все, что захочешь.

Проехав через центр Москвы, мы свернули в Зельев переулок. Неподалеку, на Большой Черкизовской, стоял дом, где я родилась. Я помню здесь каждую трещинку в асфальтовой дорожке, ведущей к метро, по которой было бегано-перебегано тысячу раз. Во все глаза я смотрела на знакомые дома, и сердце сжималось от ощущения нахлынувшего детства. Старую булочную, где продавали самые вкусные в мире леденцы в железных коробочках, ныне сменил сетевой супермаркет. На месте «Гастронома» вырос салон цветов. А рядом с киоском «Союзпечати» открылся небольшой магазинчик «С миру по нитке». К нему мы и свернули.

– Это секонд-хенд, – глядя мне в глаза, пояснил Левченко. – Я здесь Киру свою одеваю. Ну, и сам одеваюсь тоже. Хозяйка – хорошая женщина, моя бывшая соседка по лестничной клетке.

Я сглотнула ком, вдруг неизвестно откуда подступивший к горлу, и распахнула дверь машины, выбираясь наружу. Приятель пикнул сигнализацией и указал на коричневую дверь. Я вошла первая, Лев проследовал за мной. В магазинчике негромко играла музыка. Немолодая женщина в джинсовом костюме развешивала на хромированные держатели вешалки с одеждой. Она обернулась на звук открываемой двери и, увидев нас, тряхнула коротко стриженной головой и возбужденно заговорила:

– Володенька! Как хорошо, что ты заехал! Я как раз собиралась тебе звонить. Я отобрала несколько вещичек для Киры.

Она торопливо направилась к виднеющейся в конце помещения маленькой дверке и скрылась за ней. А уже через секунду вернулась обратно, неся в руках туго набитый пакет.

– Не стесняйся, Володька. Деньги отдашь, когда операцию Кирочке сделаешь.

– Спасибо, теть Наташ, но я так не привык.

Лев сунул руку во внутренний карман ветровки, доставая бумажник.

– Перестань, Володь, – тетя Наташа смешно сморщила нос, останавливая его руку. – Мне эти несколько сот рублей погоды не сделают.