Журнал «Вокруг Света» №11 за 1977 год - Вокруг Света

Неподчинение Канберре дошло до того, что средства, выделяемые Квинсленду по федеральному бюджету, не использовались; на письма, в которых министры Уитлема предлагали штату деньги на улучшение дорог, строительство аэродромов, развитие городов, из Брисбена не поступало никакого ответа.

В 1973/74 финансовом году Квинсленду выделили 4,4 миллиона долларов только на городское строительство. Ни цента не было использовано. В 1974/75 году штату выделили гигантскую сумму денег по федеральному бюджету, и тем не менее 434 миллиона из них не было использовано. «Но зато, когда в Канберре решили отобрать примерно 25 миллионов долларов, которые выплачивались в виде субсидий одной иностранной компании, орудующей в Квинсленде, — рассказывал Барт Лорриган, — все газеты, и Бжелке-Питерсон в первую очередь, подняли дикий вой: «Квинсленд грабят»...»

Справедливости ради надо сказать, что Бжелке-Питерсон не жаловал и либералов, когда они пришли к власти. «Война с Канберрой» продолжалась. И в этой войне Бжелке неизменно выступал оруженосцем иностранных монополий, подлинных хозяев Квинсленда.

С винтовкой на коров

Угодничество Бжелке-Питерсона перед заокеанскими патронами и его махровый антикоммунизм не раз оборачивались против квинслендцев. Когда традиционные рынки продажи австралийского мяса отказались от квинслендской говядины, на выручку пришел Советский Союз. Но Бжелке-Питерсон сделал все, чтобы, если уж не сорвать совсем, то не выполнить полностью условия заключенной сделки.

Потом он объяснял, что фермеры-де не могли поставить мясо вовремя из-за плохих дорог. Конечно, дороги в штате неважные, но дело было в другом. В то время по всей Австралии иностранные монополии начали искусственно снижать цены на мясо, разоряя мелких фермеров. Ставки в этой игре были высоки — скупка мелких разорившихся хозяйств и организация крупных монополизированных мясо-молочных ферм по американскому образцу.

...На обратном пути из Гладстона мы заехали к нашему знакомому фермеру. Хозяин был занят и предложил нам пока пройтись к озеру, половить рыбу на блесну. У озера в низине, поросшей осокой, по брюхо в грязи стояла корова. Топь засасывала ее. Мы сразу вернулись к хозяину — спасай скотину. Тот отмахнулся. «Слушай, погибнет же корова. Ну что тебе стоит отрядить трактор — вытащим, поможем». Он усмехнулся, потом позвал рабочего. Тот прикатил трактор, и втроем часа через полтора кое-как мы корову вытащили. А затем хозяин сказал: «Это я только ради вас. Не стоит сейчас эта корова того горючего, что истратил трактор, не говоря уже о том, что придется заплатить рабочему. Посчитайте сами — выручу я за нее сейчас в лучшем случае пять долларов, когда уплачу налоги». Он помолчал, а потом добавил: «Цены на мясо упали чудовищно. Вроде бы совсем недавно такая скотина стоила 120—140 долларов... А сейчас... — Он махнул рукой. — Сейчас многие не выдерживают. Бросают фермы вместе со скотом и уходят куда глаза глядят, чтобы больше не залезать в долги...»

Потом я не раз вспоминал этот разговор. Вдоль дорог Квинсленда то и дело мелькали брошенные стада, наглухо заколоченные фермы. Фермеры разорялись сотнями. Помимо мировой конъюнктуры, на грань банкротства приводил и небывалый рост цен практически на все товары и услуги в Австралии. Под корень подкашивала высокая стоимость рабочей силы. Сплошь и рядом дело оборачивалось таким образом, что фермер, продавая на скотобойню корову, не оправдывал своих расходов на ее прокорм. И тогда происходило то, о чем с болью рассказывали очевидцы.

...На скотном дворе за загородкой стояли 11 коров. Кол Вилсон зарядил свою мелкокалиберку. Дети отошли в сторону. Кол прицелился и пристрелил первую корову. Прямо между глаз. «Бедняга», — сказал Кол и отер пот со лба. Вновь прицелился. И снова стрелял. И вот уже шесть коров — несколько тысяч фунтов мяса, целое сокровище, — валялись мертвыми. Затем он прикончил остальных. У коров отрубили только задние ноги — для собак, — а остальное зарыли...

Описанная журналистом Хью Ланном сцена произошла в 1975 году у городка Тарум, милях в 300 от Брисбена. И Кол Вилсон далеко не единственный фермер, поступавший так в Квинсленде. Выгоднее было убить коров на месте, чем тратить деньги на содержание скота, который практически ничего не стоил. В августе 1975 года на мясном рынке в квинслендском городке Уондоане продавали телят по 50 центов за штуку. хозяину, видно, жалко было их убивать. А держать на ферме тоже не было никакого смысла: не хватало кормов.

Прироста поголовья в последние годы нет, наоборот, идет его массовое истребление. То же самое происходило и на Северной Территории, в основном скотоводческом районе страны, 90 процентов продукции которого идет на экспорт. Многие фермы заброшены, стада одичали либо погибли. Естественно, все это сказывалось и на количестве мяса, и на породе скота. Со временем скажется на всем скотоводстве Австралии.

В те дни, когда в Квинсленде и на фермах Северной Территории отчаявшиеся фермеры стреляли коров, австралийские газеты всерьез обсуждали вопрос о том, можно ли допустить организацию в Сиднее боя быков, не будет ли жестокостью по отношению к животному применение матадором шпаги. В конце концов дискуссия увенчалась поистине соломоновым решением — матадору Педро Сидоти разрешили выступать в показательной корриде, но не со шпагой, а... с эвкалиптовой тросточкой.

В обстановке всеобщего торжества и умилений по поводу спасения жизни предназначенного для корриды быка было просто неудобно говорить о выстрелах из фермерских мелкокалиберок. Гремели выстрелы, а на нашей планете ежедневно тысячи людей умирали от голода.

Как и во времена Артема

«Австралия — удивительно красивая и спокойная страна. В ней человек обретает чувство уверенности в своих силах. Она обширна, богата, свободна духом. Здесь нет голодающих масс, более высокий и более развитый уровень капиталистической эксплуатации служит базой для создания богатств буржуазии. Однако в «счастливой Австралии» эксплуатация жестока, и, если рабочие организуются и начинают борьбу за улучшение своей жизни, как и повсюду в капиталистическом мире, это ведет к классовым столкновениям, забастовкам и локаутам».

Не раз в Квинсленде я вспоминал слова российского большевика Артема Сергеева, который еще до революции жил здесь и был признанным вожаком брисбенских рабочих. Он написал их в одном из своих писем из Брисбена домой в 1915 году.

В те дни, когда я был в Квинсленде, владельцы угольных копей в ответ на требования шахтеров пригрозили закрыть ряд шахт, прибегнуть к массовым локаутам. Тогда шахтеры Квинсленда заявили: если вы закроете шахты, мы возьмем их в свои руки и будем управлять ими сами. Это было пострашнее любой национализации сверху. И «Ассоциации углевладельцев Квинсленда» пришлось отступить. Тем более что квинслендцев поддержали шахтеры Нового Южного Уэльса и Виктории. Начались переговоры с забастовщиками. Шли они с переменным успехом. Забастовка то прекращалась, то возобновлялась. Так продолжалось несколько недель. Дело в конце концов дошло до того, что в Квинсленде было введено нормирование электроэнергии, так как большинство электростанций штата работает на угле. Забастовщиков пригрозили было разогнать с помощью регулярных войск. Однако на эту крайнюю меру не решился даже господин Бжелке-Питерсон. Рабочие добились победы. Их требования, хотя и со скрипом, углевладельцы приняли.

...В Брисбене, широко раскинувшейся столице Квинсленда, удивительным образом соединившей в себе традиционную патриархальность штата с наисовременнейшими скоростными дорогами и небоскребами, черно-красные листовки призывали прохожих: «Защитим свободу народа Чили!», «Скажем «нет» фашистской хунте!». Заветы интернационалиста Артема живы и по сей день.

...И вот мы покидаем Квинсленд. Мокрая гудроновая лента шоссе тянется на юг, к хребту Нью-Ингленд. У шоссе горами навалены яблоки, апельсины, бананы, ананасы. Тут же местные кустари продают самодельные коврики и сумки из шкур кенгуру, аляповатые статуэтки и пузатые копилки с надписью «Накопи себе счастье». Товар это неходкий. Туристов мало. И потому что не сезон, и потому что в эти трудные времена австралийцам не до сувениров — накопленное «счастье» безжалостно съедает инфляция. Накрапывает дождь. Холодный ветер с юга треплет огромные картонные ценники. Зябко кутается в плащ пограничник у полосатого шлагбаума. Деловито проверив наш багажник, он быстро уходит в свою будочку. На территории Нового Южного Уэльса мы вновь останавливаемся у другого шлагбаума. Выхожу из машины и оглядываюсь назад. Из тяжело нависших туч дождь теперь уже хлещет вовсю. А по ту сторону границы с огромного щита рекламный молодец щурится в белозубой улыбке — «Добро пожаловать в солнечный Квинсленд».