Журнал «Вокруг Света» №11 за 1977 год - Вокруг Света

Мосты, ведущие к океану

До бамовского моста, до Зейска, по реке оставалось около двухсот пятидесяти километров, когда вдруг мы обнаружили, что в «двух шагах», сразу же за плотиной Зейской ГЭС, где мы задержались на денек, целый порт работает на «наш» мост. Сюда с Транссибирской магистрали, со станции Тында, шли грузы: техника, сборно-щитовые дома, горючее, стройматериалы. «Уралы» и «Магирусы» с эмблемами на борту «БАМ. Мостоотряд-70», пройдя сотни километров и перевалив через хребет Тукурингра, спускались к воде, к судам, на одном из которых нам предстояло добираться до строящегося моста в верховьях Зеи...

Как только сухогруз СТ-69 отошел от причала, капитан Виктор Васильевич Федоренко снял с себя белый форменный китель и, как дома, в майке встал за руль. После знойной стоянки судно, обдаваемое прохладным ветром, тарахтя дизелями, спокойно шло по большим глубинам Зейского моря, которое сейчас растеклось среди горных отрогов, заполнило ложбины. Зеленые сопки в воде, а впереди открываются лиловые горы, меняющие свой цвет по мере приближения, облака, похожие то на белых скакунов, то на летящие паруса...

Конечно же, чтобы осознать, как далеко от дорог и большой жизни строится мост, надо было пройти по этому заполняющемуся водохранилищу.

Это нужно было и для того, чтобы, увидев северные районы этого бесконечно зеленого края, понять причину, по которой трасса БАМа здесь, в Амурской области, должна проходить далеко от Транссибирской дороги, почти на хвосте Зейского моря.

К вечеру, когда с правого борта вдали показались редкие огоньки поселка лесозаготовителей, перед нами неожиданно возникло настоящее море с туманными горизонтами и свежим ветром. Капитан говорил, что в этих местах еще недавно лежала луговина с марями и болотами. С заполнением водохранилища поселки леспромхозов отступили вместе с берегами...

Светлого времени дня осталось около получаса, и потому Виктор Васильевич гонит судно — он хочет пересечь этот водный простор до темноты и встать на ночь где-нибудь у берега в тихой бухточке. Но сейчас капитана беспокоит и другое: из-под воды торчат черные стволы деревьев, оставленные во время затопления в надежде, что по весне ледоход срежет их. Ледоход прошел, но кое-где еще остались эти зловещие стволы. Сережу, своего второго помощника, капитан отправил на бак впередсмотрящим. Но, несмотря на это, Виктор Васильевич, стоя за рулем, все время втискивает свое грузное тело в окно рубки и в бинокль всматривается в серую рваную поверхность воды. Надо глядеть в оба. Не заметишь — и торчащее под углом окаменевшее дерево пропорет днище сухогруза.

Пришла в рубку и Валентина Александровна, повар на судне, села рядом со своим мужем, капитаном. Она тоже приникла к окошку рубки, подалась вся вперед.

Горизонт весь в чернильных разводах, сквозь которые просвечивают малиновые надрезы: С правого борта где-то в темноте мигает огонек. Мы уже подходили к верхней границе подпора воды, когда из-за тумана потеряли огонек бакена, указывающий на горло реки среди множества протоков и рукавов. Море кончалось, начиналась река, в поисках которой мы еще долго плутали, пока к двум часам ночи не приткнулись к низкому берегу, пахнущему сырой зеленью.

Здесь стояло множество судов — больших и малых...

Рано утром, оставив на своих стоянках лихтеры и сухогрузы с большими осадками (они ждали подъема воды), наше судно на малом ходу осторожно пошло по реке.

Крутые повороты. Отмели и тихая вода...

Мы уже подходили к Зейску, когда пошел мелкий моросящий дождь. Поползли низкие муссонные облака, и, как отметил капитан, подул юго-восточный ветер с Тихого океана.

— Хорошо... — неожиданно сказал капитан. — Теперь река поднимется...

Михаил Винтоняк был первым человеком, с которым мы встретились на берегу. Мы стояли и смотрели на одинокие избы в березняке, когда из-за поворота дороги появился оранжевый самосвал. Увидев нас, шофер притормозил:

— Если вам в поселок, то он выше... Садитесь, подвезу.

Мы забрались в уютную кабину «Магируса» и тут же шумно познакомились. Шумно, потому что было приятно сознавать, что первый же встречный здесь, в эту пасмурную погоду, оказался открытым, добрым парнем.

Не успели мы отъехать и сотни метров, как Михаил, видимо, от одиночества за рулем, сразу, безо всякой приглядки к нам, стал рассказывать, какими были эти берега в феврале 1975 года.

— Сильно испугали они меня, краем света казались...

— А откуда приехали? — спросил я.

— Да вроде и недалеко отсюда... С Комсомольска-на-Амуре. Вызвал меня начальник мостоотряда на Амуре, Сентюрин Николай Дмитриевич, и говорит; «Есть у тебя желание ехать на Зею? Мы тут отбираем хороших людей. Если есть желание, давай». Я согласился, конечно. Надо было получить технику в Хабаровске, добраться до Тыгды и организовать перевозку грузов сюда.

Михаил мне сразу показался человеком собранным, любящим порядок и оттого склонным к обстоятельности.

— Выдали нам теплые спецовки, хорошие шубы — предупредили, что условия на Зее тяжелые. Дорога вся по льду. Зима. Второго февраля выехали в Хабаровск, получили пять новеньких «Уралов» и двинули в Тыгду. А там нас уже поджидал Мясоедов Юра — он был у нас в Комсомольске-на-Амуре на строительстве моста завгаром...

Машина Михаила, прижимаясь к сопке, постепенно поднималась вверх. Иногда Михаил обрывал рассказ, чтобы показать тропинку, ведущую к опорам моста, или дорогу, пробитую сквозь тайгу, но потом, снова возвращаясь к своему повествованию, точно начинал именно с той детали, на которой остановился.

— Мясоедов сейчас работает механиком на Ургале... Так вот, дошли с колонной до Зейской плотины, перевалили за верхний бьеф и поехали по замерзшей реке. Грузы у нас были тяжелые, шли медленно — обкатывали машины. Мясоедов хотя уже ходил по зимней Зее, но дорогу знал плохо. Шли и ночью. Помню, остановились у речки Мульмуги заправиться, лед стал трескаться, быстро разошлись в разные стороны. Стали заправляться по одной машине. Здесь на реке много протоков. Потом долго блуждали, искали саму реку.

Дороги, конечно, больше были хорошие — февральские морозы помогали, только вот наледи мучили. Обычно на Зее зимой прямо на льду бьет ключевая вода, мороз ее сдерживает, и она собирается под корой, потом прорывается и заливает лед, иногда на несколько километров...

У меня на буксире шел трайлер с бульдозером — Сентюрин велел во что бы то ни стало доставить его... Лед был крепким. Бульдозерист заснул рядом со мной, а я глаза потирал и думал: еще проеду немного. Вдруг на стекло полетели осколки льда, а впереди сразу же образовалась стена тумана. Усталость как рукой сняло. Мгновенно сообразил: под снегом вода. Главное, не застрять во льду! Крутанул резко вправо, машина-то выскочила, но в кабину успела хлынуть ледяная вода... А трайлер за мной нагреб льда и стал буксовать в яме. Надо было спасать трайлер, замерзнет техника, потом хоть выпиливай пилой. Бывали такие случаи. Надо было отцепиться, вылезть моему «Уралу» на берег и затем попытаться вытянуть трайлер лебедкой. Бульдозерист — здоровый малый, отцепить-то отцепил, да сам влетел по горло в яму, раздавил корку льда. Вынырнул он, а одежда вмиг затвердела, обросла ледяным панцирем. Я сразу его в кабину — он разговаривать уже не мог. У меня был спирт, постоянно возил на случай подобных неожиданностей. Налил ему кружку, раздел его, стал натягивать на него свои ватные штаны — я никогда не мог в них ходить, был одет как сейчас, в тренировочный костюм... «Ты сиди отогревайся, — говорю, — а я посмотрю обстановку». Ну и тут я сам ушел в воду. Дальше он меня спасал...

Наконец машина Михаила вырулила на окраину поселка, который стоял на вершине сопки. Одноэтажные домики, защищенные вокруг лесом, длиннющие на крышах, как мачты, телевизионные антенны. Проезжая мимо продолговатого строения, Михаил спросил:

— Вам, наверное, в управление надо? Давайте я вам сначала покажу сверху створ моста. Кстати, главный инженер Олейников строил Амурский мост...

— Главный инженер молодой?

— Ему годков, наверное, тридцать шесть — тридцать семь... Там он был начальником участка. Для главного инженера, может, и молодой... Пришли сюда, — продолжал рассказывать Михаил, — видим, светится изба. На шум моторов вышел этакий дед, потом мы стали его называть дядей Ваней. Работал он тогда у изыскателей. Хорошо знал эти места. Отсюда уходил на войну, вернулся, стал председателем оленеводческого совхоза, был и охотоведом, а сейчас работает инструментальщиком. Жаль, он в отпуске, но сыновья его здесь, работают в мостоотряде... Так вот, спустился он ночью к реке и спрашивает: «Откуда пришли?» — «С Комсомольска-на-Амуре, — говорим, — строить мост...»