Эхо прошлого - Диана Гэблдон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Роджер улыбнулся шире.
— Я нашел там кое-что…
— Но и потерял немало, — прошептала она.
Бри коснулась холодными кончиками пальцев его горла. Роджер и не пытался спрятать шрам от веревки. Иногда во время разговора с кем-нибудь он замечал, что его собеседник смотрит на шрам. Учитывая рост Роджера, не было ничего странного в том, что люди словно разговаривали со шрамом, а не с ним.
Смысл своего бытия как мужчины, свое призвание — именно это, как ему казалось, он и искал под грудами обрушенных камней, под невидящим взором статуи святой. Быть может, Бог дал ему новый шанс, указав, что он теперь должен заниматься обучением? Неужели его призвание — обучать гэльскому? Есть место, где можно это обдумать; место, время и тишина. Не хватало лишь ответов. Роджер думал все утро, а к обеду, распаренный и уставший, захотел пива.
Он уловил краем глаза чью-то тень в проеме — наверное, Джем или Брианна пришли позвать его на чай… Однако это оказались не они.
Какое-то время Роджер глядел на чужака, пытаясь вспомнить, не видел ли он его раньше. Поношенные джинсы, свитер, грязные светлые волосы неровно острижены и торчат во все стороны… Вроде бы он его знал — широкое привлекательное лицо выглядело знакомым даже со светло-каштановой щетиной.
— Что вам нужно? — Роджер крепче сжал черенок лопаты. В грязном, неряшливо одетом мужчине сквозило что-то такое, от чего Роджеру стало не по себе.
— Это ведь церковь? — спросил чужак с кривой ухмылкой. — Предположим, я пришел просить убежища.
Он вышел на свет, и Роджер разглядел его глаза — холодные и невероятного темно-зеленого цвета.
— Убежища, — повторил Уильям Баккли Маккензи. — А потом, дражайший пастор, вы мне скажете, кто вы такой, кто я такой — и, во имя Господа всемогущего, что мы такое?
Часть 6
Возвращение домой
Глава 71
Противостояние
10 сентября 1777 года
Джон Грей задумался, сколько же рогов может быть у дилеммы. Два — обычное количество, однако в принципе не исключена возможность встретиться и с экзотической дилеммой — наподобие той овцы с четырьмя рогами, которую он видел в Испании.
В настоящее время его больше всего беспокоил Генри.
Грей написал Джейми Фрэзеру про состояние Генри и спросил, сможет ли приехать миссис Фрэзер. Он в самых любезных выражениях заверил, что оплатит все ее расходы, связанные с путешествием на корабле в обе стороны (Королевский флот вполне способен постоять за себя в это неспокойное военное время), а также снабдит требуемыми материалами и инструментами. Он даже раздобыл купорос, который требовался ей для создания эфира.
Он долго еще сидел над письмом, размышляя, писать или нет о печатнике Фергусе Фрэзере и невероятной истории, рассказанной Перси. С одной стороны, это может заставить Джейми Фрэзера тут же примчаться сюда, чтобы самому все разузнать, и велика вероятность, что с ним приедет миссис Фрэзер. С другой стороны, ему по разным причинам, как личным, так и профессиональным, не хотелось рассказывать Джейми Фрэзеру что-либо о Перси Бошане. В конце концов он так и не упомянул Фергуса, написав лишь о Генри.
В тревожном ожидании прошел месяц. Генри страдал от жара и истощения. В конце месяца вернулся гонец, которого Грей посылал с письмом во Фрэзер-Ридж, — покрытый коркой грязи и с двумя дырками от пуль в одежде. Он сообщил, что Фрэзеры уехали в Шотландию. Не навсегда, конечно, однажды они непременно вернутся.
Разумеется, Грей пригласил к Генри врача, не дожидаясь ответа миссис Фрэзер. Он свел близкое знакомство с Бенджамином Рашем, и этот ученый джентльмен осмотрел его племянника. После осмотра доктор Раш посерьезнел. По его мнению, постоянная лихорадка и боль в кишечнике возникли из-за того, что вокруг засевшей внутри пули образовался очаг воспаления. Доктор пустил Генри кровь и прописал снижающее жар средство, но сказал Грею, что состояние Генри может ухудшиться в любой момент и поможет лишь операция.
Раш считал, что у Генри хватит сил пережить операцию, — хотя, разумеется, возможен и несчастливый исход. Грей поблагодарил доктора, но решил еще немного подождать ответа миссис Фрэзер.
Он стоял у окна арендованного дома на Каштановой улице и наблюдал, как ветерок гонит по мостовой коричневые и желтые листья. Середина сентября. Последние корабли отплывут в Англию в конце октября, незадолго до штормов. Может, стоит попытаться увезти Генри на одном из них?.. Грей познакомился с местным американским офицером, ответственным за живущих в Филадельфии военнопленных, и подал прошение об освобождении племянника. Прошение удовлетворили — обычно пленных офицеров выпускали без проволочек, особенно если они не представляли опасности, как Генри, который в нынешнем состоянии вряд ли мог сбежать, поднять восстание или присоединиться к мятежникам.
Но Грею пока не удалось получить разрешение на отъезд Генри в Англию — это если здоровье племянника позволит ему пережить плавание и он вообще захочет поехать. А здоровье Генри оставляет желать лучшего, да и сам он слишком привязался к миссис Вудкок. Грей мог бы и ее увезти в Англию, однако она не собиралась никуда уезжать, узнав, что ее муж захвачен в плен и находится в Нью-Йорке.
Грей со вздохом помассировал переносицу. Получится ли у него доставить Генри против его воли на борт корабля? Например, чем-нибудь одурманив? Правда, это нарушит условия освобождения племянника, разрушит его карьеру и подвергнет опасности жизнь… Зато вдруг в Англии удастся найти хирурга, способного помочь Генри лучше, чем доктор Раш? Хотя все, на что он смел надеяться, — что Генри переживет путешествие и сможет попрощаться с родителями.
Если же он не предпримет подобных радикальных мер, ему останется лишь заставить Генри согласиться на операцию, которой тот отчаянно боится и которая почти наверняка убьет его, — или же наблюдать за тем, как мальчик постепенно умирает. А он умирал — Грей это ясно видел. Генри был пока жив лишь благодаря упрямству и заботе миссис Вудкок.
Придется написать Хэлу и Минни о… Нет. Он резко выпрямился, не в силах больше выносить бездеятельность. Надо пригласить доктора Раша и приготовить…
Дверь распахнулась, впустив порыв ветра, сухие листья и бледную племянницу.
— Дотти! — Его сердце чуть не остановилось от испуга: Грей решил, будто она ворвалась сообщить, что Генри умер, — она как раз навещала брата, как всегда делала по утрам.
— Солдаты! — выдохнула девушка, схватив его за руку. — На улицах солдаты. И всадники. Говорят, идет армия
