Итальянские маршруты Андрея Тарковского - Лев Александрович Наумов

но далее Юсов рассказывает, как Тарковский делился с ним своими сомнениями, а потом начал уговаривать отправиться в Рим и остаться в Италии. Не желая омрачить память о выдающемся мастере, а также представляя себе, какие пертурбации переживают воспоминания со временем, следует отметить, что это маловероятно. Недоверие усиливается рядом обстоятельств. Во-первых, Юсов рассказывает[738], будто Тарковский приехал в Милан на встречу со зрителями, организованную советским посольством, и на ней демонстрировался «Солярис». В этих словах сразу две неточности. Во-вторых, Андрей писал в дневнике, что оператор запил и двухдневное общение вышло малоприятным. Вряд ли в таком случае он бы стал его приглашать остаться в стране навсегда. Более они не виделись. Почти через год, оказавшись в Риме, Юсов ещё позвонит Тарковскому, но встречаться они не станут.

Работа над «Ностальгией» не оставляла времени на «Мартиролог». По состоянию на 2 мая, было готово лишь три части фильма. Андрей крайне недоволен перезаписью фонограммы, он критиковал режиссёра дубляжа Филиппо Оттони, а также всех итальянцев за инертность. Скупо хвалил Дениса Пекарева — «старается, хоть и зануда». Другой комментарий: «Сегодня показали титры: я чуть в обморок не упал. Прийдя в себя, подумал, что надо мной просто издеваются».

До начала Каннского кинофестиваля оставалось пять дней, и руководство «RAI» уже беспокоилось всерьёз. Участие картины в киносмотре имело принципиальное значение в виду нарастающей напряжённости. Впрочем, переживали и французы, потому организаторы смотра каким-то образом были готовы ждать, пока Тарковский не доделает фильм, хотя программа должна была быть сформирована давно.

Тем временем режиссёр заключил со Шведским киноинститутом договор на написание сценария «Ведьма». «Гамлет» не был сброшен со счетов, Вибум обещала продолжить искать на него средства. В Рим приезжал Двигубский, и другие люди по поводу постановки «Бориса Годунова», этот проект тоже всё приближался к тому, чтобы воплотиться на сцене.

Для проверки хода работы над «Ностальгией» из Москвы прилетел Пётр Костиков, но показывать ему картину Тарковский не мог или не стал, сославшись на грядущий фестиваль. Однако формальное разрешение отправить фильм в Канны должна была дать и советская сторона на основании отчётов Костикова, Сурикова, Еровшина и Абдурахмана Мамилова — нового главного редактора «Мосфильма», которого тоже ожидали в Риме со дня на день. Ясно, что бродящий по кадру ангел и анекдот, рассказанный Горчаковым в затопленной церкви, вряд ли будут одобрены. Впрочем, эти фрагменты можно вырезать и не предъявлять «инспекторам». Так или иначе, но Тарковский оставался на удивление спокойным и писал: «Всё медленно и верно идёт в нужном направлении», — имея в виду, надо полагать, вовсе не только историю с картиной.

Из посольства режиссёра совсем не беспокоили, он даже удивлялся, что никто не пригласил их с Ларисой на мероприятия по случаю Дня солидарности трудящихся.

Одним из камней преткновения для супругов стала квартира на виа ди Монсеррато, которая категорически не устраивала жену Андрея в качестве постоянного места жительства. Обилие упоминаний о том, как они ищут другое жилище, свидетельствует, что решение о невозвращении уже принято. Нужно сказать, что в поисках вариантов Тарковские были серьёзно ограничены с точки зрения средств.

3 мая Франко Терилли повёз режиссёра смотреть дом в нескольких десятках километров от Рима, возле Тиволи. Андрей записал, что он расположен «в прекрасном парке со старыми деревьями. Очень маленький. Но если позволят его поднять и расширить, и если платить в два раза, то можно купить». Дом за пределами Вечного города имел ряд преимуществ. Во-первых, в отличие от квартиры, такая недвижимость позволяла избежать наличия соседей. Во-вторых, большое жилище в центре стоило куда дороже, чем отдельное загородное строение. Не говоря уж о том, что в провинции было легче договориться о рассрочке. В-третьих, пока вопрос о будущем Тарковских не был решён, лучше находиться подальше от советского посольства и вообще жить там, где можно скрыться в любой момент, а значит — вне Рима.

8 мая супруги смотрели дом в Сан-Грегорио, Андрей приезжал сюда несколько раз и в последующие дни. 28-го ездили в Палестрину и Поли, где находилась квартира брата Франко Терилли Ремо, которая будет пустовать четыре месяца, потому её можно снять на время. Франко и Ремо вообще очень сильно помогали Тарковским с приобретением жилища, узнавали у знакомых, что и где продаётся, возили на машине на просмотры, договаривались с итальянцами.

Поли — городок совсем небольшой, расположенный чуть дальше от Рима, чем Тиволи. Достопримечательностей всего три — две базилики и палаццо Конти XIII века. Последний является особо важным свидетельством истории. В X столетии здесь находилось аббатство бенедиктинского ордена, но, по мнению влиятельной семьи Оддони, это место было слишком хорошо для церкви. Члены клана практически развязали войну с монахами, в которой победили лишь в самом конце XII века. Впрочем, ненадолго, ведь вскоре весь их феод отошёл династии Конти, правившей тут шестьсот лет и лишь потом уступившей Поли семье Сфорца.

Одна из упомянутых базилик — Санто-Стефано — заслуживает отдельного разговора. Будучи построенной в XI столетии, спустя пять веков она была расписана одним из мастеров итальянского маньеризма Таддео Цуккаро, который оставил не так много произведений, скончавшись в возрасте тридцати семи лет. Однако он успел снискать признание и потому похоронен в Пантеоне рядом с Рафаэлем. История базилики, а также Цуккаро длинна и вряд ли имеет отношение к делу, поскольку Тарковский приехал вовсе не для осмотра достопримечательностей. Вероятно, режиссёр вообще никогда не видел фрески Таддео в этой церкви.

Андрей и Лариса были уже готовы на четыре месяца поселиться в Поли, но что-то изменилось в планах Ремо, и его предложение утратило актуальность. Вариант в Пелестрине, в свою очередь, не устраивал отсутствием телефона и тем, что оттуда слишком неудобно добираться до столицы, ведь в городке не было даже остановки автобуса, идущего в Рим. Нужно было из Пелестрины ехать около девяти километров в Сан-Чезарео, а оттуда уже в Вечный город. Железнодорожная станция находилась примерно на таком же расстоянии. В смысле транспортной доступности это чем-то напоминало Мясное. Оставался один вариант — Сан-Грегорио, сказочный городок, с которым судьба Тарковского будет связана теснейшим образом. Недаром на повороте к нему теперь стоит кирпичная часовенка с «Троицей» Андрея Рублёва. Никто не может однозначно сказать, кто и когда её воздвиг.

В первую очередь следует отметить, что населённых пунктов с таким названием в Италии множество, но в контексте главного героя настоящей книги речь всегда идёт о Сан-Грегорио-да-Сассола, расположенном в двадцати километрах от Рима, чуть севернее Поли. Впрочем, на поверку, за счёт гористой местности