Сёгун - Джеймс Клавелл

Кири покачала головой:

– Если нам позволят уехать, все остальные заложники тоже разъедутся из Осаки. Исидо будет нанесен сильный удар, он потеряет лицо. Он этого не допустит.

– Конечно. – Марико, похоже, была очень довольна. – Все равно он в ловушке.

Кири посмотрела на нее:

– Через восемнадцать дней наш хозяин будет здесь. Он должен быть здесь.

– Верно.

– Простите, тогда почему нам так важно сразу же уехать?

– Он считает, что это важно, Кири-сан. Достаточно важно, чтобы приказать нам это.

– Ах, так у него есть план?

– У него всегда много планов.

– Но с того момента, как Возвышенный согласился присутствовать, разве наш господин не в ловушке?

– Пожалуй…

Кири взглянула на дверь – она была закрыта. Подавшись вперед, Кири тихонько спросила:

– Тогда почему он тайно попросил меня внушить это госпоже Отибе?

Уверенность Марико начала таять.

– Он просил вас сделать это?

– Да. Из Ёкосэ, после того как первый раз поговорил с Дзатаки. Почему он сам прыгнул в эту ловушку?

– Не знаю…

Кири задумчиво покусывала губы.

– Хотела бы я знать… Мы скоро узнаем… Но вы не говорите мне всего, что знаете, Марико-сан.

Марико стала было протестовать, но Кири дотронулась до ее рукава, снова призывая к осторожности, и прошептала:

– В его письме ко мне говорится, что вам можно полностью доверять. Давайте больше не будем рассуждать на эту тему. Я доверяю вам, Марико-сан, но это не мешает мне размышлять.

– Пожалуйста, извините меня.

– Я горжусь вами! – Голос Кири окреп. – Стоять так перед Исидо и остальными! Хотела бы я, чтобы у меня было столько же мужества…

– Мне это было легко: наш господин сказал, что мы должны уехать.

– Думаю, это очень опасно – то, что мы делаем. Чем я могу помочь?

– Поддерживайте меня.

– Я вас поддерживаю. Вы всегда можете на это рассчитывать.

– Я останусь здесь, у вас, до рассвета, Кири. Но сначала я должна поговорить с Андзин-саном.

– Да. Я лучше пойду с вами.

Вдвоем они вышли из комнаты Кири, сопровождаемые коричневыми, прошли мимо самураев в коричневой форме, которые, явно гордясь Марико, отвесили церемонные поклоны. Кири провела ее по коридорам, через огромную комнату для приемов во внешний коридор. Здесь в карауле стояли коричневые и серые. При виде Марико ей одинаково почтительно поклонились и те и другие. И Марико, и Кири – обе были ошеломлены, заметив серых на своей территории, но скрыли разочарование и промолчали.

Кири показала на дверь.

– Андзин-сан? – окликнула Марико.

– Хай? – Дверь открылась, показался Блэкторн, за ним – двое серых. – Привет, Марико-сан!

– Привет. – Марико посмотрела на серых. – Я должна поговорить с Андзин-саном наедине.

– Извините, госпожа, – с глубоким уважением ответил ей старший. – К сожалению, господин Исидо приказал нам под страхом немедленной смерти ни в коем случае не оставлять его одного.

Ёсинака, назначенный в караул на этот вечер, подошел к ним:

– Прошу меня извинить, госпожа Тода, я согласен с этими двадцатью охранниками Андзин-сана. Это личное требование господина Исидо. Извините.

– Если господин Исидо беспокоится о безопасности Андзин-сана, это можно только приветствовать, – торжественно ответствовала Марико, в глубине души не очень-то обрадовавшись.

Предводитель серых получил распоряжение от Ёсинаки.

– Я отвечаю за Андзин-сана, пока с ним говорит госпожа Тода. А вы подождите снаружи!

– Извините, – твердо отвечал серый. – У нас нет другого выхода, как наблюдать лично.

Кири заявила:

– Я с радостью останусь здесь. Конечно, необходимо, чтобы кто-нибудь здесь оставался.

– Простите, Кирицубо-сан, но мы должны присутствовать. Извините, госпожа Тода, – серому, видимо, было неловко, – никто из нас не говорит на языке чужеземца.

– А мы и не думали, что вы столь невежливы, чтобы подслушивать. – Марико чуть не вышла из себя. – Но обычаи чужеземцев отличаются от наших.

– Серые должны повиноваться своему господину, – рассудил Ёсинака. – Вы были совершенно правы сегодня вечером, госпожа Тода: первая обязанность самурая – его долг перед сюзереном, и вы справедливо указали на это публично.

– Совершенно верно, госпожа, – с тем же чувством гордости согласился предводитель серых. – В жизни самурая нет ничего выше.

– Благодарю вас. – Марико импонировало их отношение к долгу самурая.

– Нам следует уважать и обычаи Андзин-сана, приятель. – Ёсинаке показалось, что он нашел выход. – Пожалуйста, пойдемте со мной. – Он привел их обратно в зал для приемов. – Пожалуйста, госпожа, пригласите Андзин-сана сюда и располагайтесь. – Он указал на возвышение в дальнем углу. – Охрана Андзин-сана останется у дверей и будет выполнять свой долг перед сюзереном, мы – свой, а вы сможете говорить сколько пожелаете согласно обычаям Андзин-сана.

Марико перевела Блэкторну предложение Ёсинаки и благоразумно продолжила на латыни:

– Они ни за что не оставят тебя одного сегодня ночью. У нас нет выхода, если только ты не хочешь, чтобы я приказала сразу же их убить.

– Я хочу поговорить с тобой наедине, – ответил Блэкторн, – но не ценой жизни. Благодарю тебя за то, что пришла.

Марико обратилась к Ёсинаке:

– Благодарю вас, Ёсинака-сан. Не будете ли вы так добры послать за курильницами – отогнать москитов?

– Конечно. Извините меня, госпожа, нет ли известий о госпоже Ёдоко?

– Нет, Ёсинака-сан. Я слышала, что она совсем плоха, но болей нет. – Марико улыбнулась Блэкторну. – Пойдемте сядем там, Андзин-сан.

Он пошел за ней следом. Кири вернулась в свои апартаменты, серые расположились у дверей зала для приемов. Предводитель серых встал около Ёсинаки, в нескольких шагах от остальных.

– Не нравится мне все это! – громко прошептал он.

– Неужели госпожа Тода собирается вытащить меч и убить его? Не обижайтесь, но где ваши мозги?

Ёсинака захромал дальше, проверяя посты. Серый посмотрел в угол зала: Марико и Андзин-сан сидели друг против друга, ярко освещенные факелами. Он не мог слышать, о чем они говорят, и сосредоточился на губах, но это было ненамного лучше, хотя он обладал хорошим зрением и говорил по-португальски. «Наверное, опять говорят на языке святых отцов. Ужасный язык, его невозможно постичь! И все-таки что тут такого? Почему бы госпоже не побеседовать с еретиком наедине, если ей это доставляет удовольствие? Ничто не вечно на земле! Это так печально! О Святая Мадонна, храни ее за смелость!»

– Латынь безопаснее, Андзин-сан. – Веер Марико разогнал гудящих перед ней москитов.

– Они могут услышать нас отсюда?

– Думаю, нет, если мы будем говорить, как ты меня учил, чуть-чуть двигая губами, и не повышать голос.

– Попробуем. Так что случилось с Киямой?

– Я люблю тебя…

– Ты…

– Я скучаю по тебе…

– И я по тебе… Как бы нам встретиться наедине?

– Сегодня вечером это невозможно. Завтра ночью… У меня есть план, любовь моя.

– Завтра? А что с твоим отъездом?

– Завтра они могут задержать меня, Андзин-сан. Пожалуйста, не тревожься. На следующий день мы все уедем куда захотим. Завтра ночью, если меня задержат, мы будем вместе.

– Каким образом?

– Мне поможет Кири. Не спрашивай как, что и почему. Это будет легко. – Она замолчала – подошли служанки с курильницами для отпугивания насекомых. Извилистые нити дыма скоро отогнали докучливых тварей.

Оставшись опять одни, они заговорили о своей поездке, счастливые просто тем, что снова вместе, любя друг друга без прикосновений, избегая разговоров о Торанаге и о том, что должно произойти завтра. Потом он спросил:

– Исидо – мой враг. Почему же вокруг меня столько охраны?

– Чтобы защитить тебя. Но также и чтобы удержать. Я думаю, Исидо захочет использовать тебя против черного корабля, Нагасаки и господ Киямы и Оноси.

– А, да. Я тоже думал об этом.

Она заметила, как он рассматривает ее.

– В чем дело, Андзин-сан?

– Вопреки тому, что считает Ябу, я не думаю, что ты глупая, ведь то, что было сказано сегодня вечером, сказано преднамеренно, с умыслом, по приказу Торанаги.

Она разгладила складку на своем парчовом кимоно:

– Он дал мне поручения. Да.

Блэкторн перешел на португальский:

– Он предал вас. Вы только приманка – знаете вы это? Вы только наживка на одном из его крючков.

– Почему вы так говорите?

– Вы приманка. Так же, как и я. Это очевидно. И Ябу приманка. Торанага послал нас всех сюда на заклание.

– Нет, вы не правы, Андзин-сан. Простите, но вы не правы.

Он сказал по-латыни:

– Я говорю тебе: ты красивая, и я люблю тебя, но ты лжешь.

– Никто не говорил мне этого раньше.

– Ты должна признать, что никто раньше не говорил тебе о любви.

Она опустила глаза:

– Давай поговорим о чем-нибудь другом.

– Что выиграет Торанага, пожертвовав нами? – (Она не ответила.) – Марико-сан, я имею право спрашивать. Я не боюсь – просто хочу знать, чего он этим добьется.