Век Людовика XIV. История европейской цивилизации во времена Паскаля, Мольера, Кромвеля, Мильтона, Петра Великого, Ньютона и Спинозы: 1648—1715 гг. - Уильям Джеймс Дюрант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Книга "История оракулов" стала последней из тех, что Фонтенель выпил. В 1691 году он был избран во Французскую академию, несмотря на противодействие Расина и Буало. В 1697 году он стал и в течение сорока двух лет оставался "вечным секретарем" Академии наук. Он написал ее историю, составил любезные и содержательные элоги членов, которые умерли; они представляют собой ясный отчет и изложение французской науки на протяжении почти полувека. С таких научных заседаний Фонтенель с одинаковым удовольствием переходил в салоны - сначала в салон госпожи де Ламбер, затем госпожи де Тенсин, затем госпожи Жофирен. Его всегда принимали, и не только из-за его писательской славы, но и потому, что его любезность никогда не ослабевала. Он делился истиной с благоразумием, отказывался омрачать беседу спорами, а его остроумие не имело жала. "Ни один человек его времени не был более открытым и свободным от предрассудков". 57 Мадам де Тенсин, которая была светлячком страсти, по глупости обвинила его в том, что там, где должно было быть сердце, у него был другой мозг58. 58 А юные богоубийцы, которые росли вокруг него, не могли понять его умеренности, как он не мог насладиться их догматизмом и жестокостью. "Je suis effrayé de la conviction quirègne autour de moi" (Меня пугает уверенность, царящая вокруг меня). 59 Он не видел безусловного зла в том, что с возрастом его слух ухудшался.
В возрасте около пятидесяти лет он, видимо, решил впредь оказывать дамам только платонические услуги. Но его галантность никогда не ослабевала. В девяносто лет, будучи представленным молодой и красивой женщине, он заметил: "Ах, если бы мне сейчас было всего восемьдесят!" 60 Почти в девяносто восемь лет он открыл новогодний бал, танцуя с полуторагодовалой дочерью Гельвеция. 61 Когда мадам Гримо, почти такая же старая, как и он, удивленно сказала: "Ну вот, мы оба еще живы", он приложил палец к губам и прошептал: "Тише, мадам, смерть забыла нас". 62
Наконец, 9 января 1757 года она нашла его и тихо забрала, проболев всего один день. Друзьям он объяснил, что "страдает от бытия" ("Je souffre d'être"); возможно, он чувствовал, что довел долголетие до предела. Ему не хватило тридцати трех дней, чтобы завершить столетие. Он родился до того, как Людовик XIV начал править; он рос среди триумфов Боссюэ, Отмены и драконад; он дожил до выхода "Энциклопедии" и до того, как Вольтер призвал философов к войне против отвращения.
ГЛАВА XXII. Спиноза 1632-77
I. МОЛОДОЙ ЕРЕТИК
Этот странный и симпатичный персонаж, предпринявший самую смелую в современной истории попытку найти философию, способную занять место утраченной религиозной веры, родился в Амстердаме 24 ноября 1632 года. Его предков можно отнести к городку Эспиноса, расположенному недалеко от Бургоса, в испанской провинции Леон. Это были евреи, которые, будучи обращенными в христианство, включали в себя ученых, священников и кардинала Диего д'Эспиносу, бывшего великим инквизитором. 1 Часть семьи, предположительно спасаясь от испанской инквизиции, переселилась в Португалию. После некоторого периода проживания в Видигейре, недалеко от Бежи, дед и отец философа переехали в Нант во Франции, а затем, в 1593 году, в Амстердам. Они были одними из первых евреев, поселившихся в этом городе, стремясь воспользоваться религиозной свободой, гарантированной в 1579 году Утрехтской унией. К 1628 году дед считался главой сефардской общины в Амстердаме; отец в разное время был надзирателем еврейской школы и президентом организованной благотворительной организации португальской синагоги. Мать, Хана Дебора д'Эспиноза, приехала в Амстердам из Лиссабона. Она умерла, когда Баруху было шесть лет, оставив ему неполноценную наследственность. Его воспитывали отец и третья жена. Поскольку "Барух" на иврите означает "благословенный", в официальных и латинских документах мальчика стали называть Бенедиктус.
В синагогальной школе Барух получил преимущественно религиозное образование, основанное на Ветхом Завете и Талмуде; он также изучал древнееврейских философов, особенно Авраама ибн Эзру, Моисея бен Маймона и Хасдая Крескаса, и, возможно, немного погружался в Кабалу. Среди его учителей были два выдающихся и способных человека в общине, Саул Мортейра и Манассия бен Исраэль. За пределами школы Барух получал на испанском языке значительные знания по светским предметам, поскольку отец хотел подготовить его к деловой карьере. Помимо испанского и иврита, он изучал португальский, голландский и латынь, а позже - итальянский и французский языки. Он увлекся математикой и сделал геометрию идеалом своего философского метода и мышления.
Вполне естественно, что у юноши с исключительно активным умом возникли вопросы о доктринах, переданных ему в школе при синагоге . Возможно, уже там он слышал о древнееврейских ересях. Ибн Эзра уже давно указывал на трудности, связанные с приписыванием Моисею поздних частей Пятикнижия; Маймонид предлагал аллегорические толкования некоторых неудобоваримых отрывков Библии, 2 и высказал некоторые сомнения относительно личного бессмертия, 3 и о творении в сравнении с вечностью мира. 4 Крескас приписывал Богу протяженность и отвергал все попытки доказать с помощью разума свободу воли, выживание души и даже существование Бога. Помимо этих преимущественно ортодоксальных евреев, Спиноза наверняка читал Леви бен Герсона, который сводил библейские чудеса к естественным причинам и подчинял веру разуму, говоря: "Тора не может помешать нам считать истинным то, во что нас побуждает верить разум".5 5 А совсем недавно в этой амстердамской общине Уриэль Акоста оспорил веру в бессмертие и, униженный отлучением
