Нулевая гравитация. Сборник сатирических рассказов - Вуди Аллен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда фигурка на твоем капоте – Ницше
Как теория, отупение Америки имеет под собой много оснований. Чтобы проверить это утверждение, достаточно включить телевизор, открыть газету или завести разговор о питании с актрисой. А вот что не тупеет, согласно статье, которую я прочитал в The New York Times, – так это автомобили. Хитрые маленькие повозки теперь не только водят сами себя, но в техническом сообществе ходят слухи о разработке машин с мозгами, которые могут принимать экзистенциальные решения. Такие, например, как: «Должен ли я резко повернуть и избежать наезда на пожилую женщину, переходящую передо мной дорогу, если из-за этого пострадает мой пассажир, или я ценю его больше и выбью вставные зубы бабули из ее головы?» Здесь зловеще зияет моральная серая зона или, другими словами, когда моему «Бьюику» предоставляется такая же свобода выбора, как Николаю Ставрогину[92], берегитесь. И теперь, когда я заговорил о старом москвиче, есть ли что-то более захватывающее, чем его исповедь. Давайте посмотрим.
Такой внешний вид, как у меня, обманчив.
Такой внешний вид, как у меня, обманчив. Обтекаемый кузов, два хорошо выточенных крыла, динамическая подвеска, отличные амортизаторы и пара фар, которые Sports Illustrated фотографировали для своего выпуска с моделями в купальниках. Как и следовало ожидать, каждый неандерталец считает, что с такой рамой, как у меня, в мозгах ничего нет, но как же они ошибаются. Во-первых, я основательно разбираюсь в классике: все, от Платона до Канта, Витгенштейна, что угодно, только скажите. Я знаю, вы, наверное, задаетесь вопросом, зачем такому пожирателю бензина, как я, цитировать «Кантос» Паунда[93] или Фрейда? Правда в том, что ты никогда не знаешь, когда придется полагаться на Аристотеля или Конфуция, столкнувшись с выбором между тем, чтобы врезаться в фонарный столб или задавить мужчину, идущего из Zabar’s со свежими рогаликами. Именно поэтому, когда мистер Айвор Свитролл пришел в автосалон, сбил запрашиваемую цену и выкатил меня, или, правильнее сказать, выехал на мне, я был доволен как никогда. Иметь владельца, настолько же культурно образованного, – это все, о чем я мог просить. Я возил его по музеям и театрам, а иногда и в Колумбийский университет. У нас были прекрасные беседы об Иисусе, Гомере и «Ригведе»[94] с чисто автомобильной точки зрения. Естественно, мне пришлось принять несколько экзистенциальных решений, но это то, за что вы платите, когда покупаете машину. Первым был шумный толстяк в феске Шрайнеров[95], который выскочил из ниоткуда, держа в руках пиво и шокер для рукопожатия. Это, конечно, было несложно, поскольку я явно не собирался тормозить и рисковать безопасностью мистера Свитролла. Я спокойно выдержал курс и переехал ногу грубияна, заставив его издать звук, который можно услышать, когда у человека не раскрылся парашют. Менее очевидный выбор пришлось сделать вечером в день парада в честь дня фон Штойбена[96], когда четверо мужчин, одетых в ледерхозен[97], пересекли мне дорогу на красный свет, создав моральную дилемму. Должен ли я повернуть руль и защитить своего владельца, даже если это одна жизнь против четырех? Утилитаристы предпочли бы спасти большее число, но я не смог закрыть глаза на ледерхозен. Стараясь свести к минимуму кровопролитие, я сбил одного по имени Эмиль и выполнил то, что бильярдисты называют ударом «Карамболь», используя его голову, монахиню и стену здания. С настоящей дилеммой мне пришлось столкнуться в тот момент, когда человек, в котором я узнал всемирно известного виолончелиста, подрезал меня на своем велосипеде. Я слышал его величественное исполнение сонат Моцарта и решил, что ценность музыканта для человечества превосходит значимость Свитролла. Я резко вывернул руль, чтобы избежать столкновения, и вылетел на тротуар, пробив витрину магазина деликатесов «Рикфин», где я врезался в мистера Сола Гринблатта, размазав его в кашу. Ликование юристов, слетевшихся на это дело, было предсказуемым, и прошло совсем немного времени, прежде чем ваш покорный слуга оказался выставленным с табличкой «ПРОДАЕТСЯ» под дворниками на лобовом стекле.
Следующий покупатель был, мягко говоря, полной противоположностью Айвора Свитролла. Мори Англворм был продюсером типичного шлака, один из тех эгоцентриков, которые любят произносить свое собственное имя, когда начинают разглагольствовать, например: «И он сказал мне, Мори, я предсказываю, что рейтинг вашего нового медицинского телесериала Безопасные запасы пробьет потолок». И он действительно пробил, только это был потолок квартиры внизу. Англворм всегда оказывался позади какой-то фигуристой маленькой начинающей актрисы, разминая ей трапециевидные мышцы. Будучи в браке с дамой, похожей на Ясира Арафата, он был компульсивным донжуаном, который пообещал роли такому количеству артисток, что был вынужден снять ремейк «Войны и мира» с актерским составом, полностью состоящим из женщин. Но Мори явно был несчастен. Ему снились кошмары и повторяющийся сон, в котором он оказывается в заточении на плоту с карликом, который поет йодлем. Он спросил меня, есть ли на примете хороший мозгоправ, но я сказал, чтобы он не разбрасывался деньгами впустую. Ведь я способен рассказать все, что нужно знать, без траты восьмисот монет за пятьдесят минут космической тишины. Из нашего разговора я сделал вывод, что он страдает пограничным расстройством личности. Будучи еще мальчиком, Мори без предупреждения вошел в спальню своих родителей во время секса и застал своего отца в лосиных рогах. Правда заключалась в том, что его супружеская неверность создавала для меня серьезный моральный кризис. И однажды, после того как я отвез его жену в Бергдорф, чтобы купить элегантное черное платье, в котором она была похожа на Арафата в элегантном черном платье, категорический императив[98] поглотил меня, и я решил действовать. Я выложил все меню из старлеток, на которых Англворм запрыгивал в различных мотелях. Включая порнозвезду, которая засунула язык ему в ухо на заднем сиденье, отчего парик на его голове начал крутиться, как граммофонная пластинка. Явно ошеломленная, Минная Англворм, пошатываясь, поднялась по ступенькам их таунхауса, и, когда она искала свой ключ от двери, я видел, что ее рука так сильно дрожала, что я до сих пор не
