Яблоко по имени Марина - Николай Семченко

Переругиваясь, девчонки ушли, я тоже побежал домой. Электричество у нас горело только в двух окнах — спальни родителей и комнаты Марины. Она распахнула обе створки рамы, и желтоватый, блистающий столб света упирался в высокую яблоню, которая росла у самого забора. Яблоки на ней поспевали особенные: светло-зеленые с розоватыми полосочками, они пахли солнцем и медом.

Марина не боялась, что в ее комнату налетит вся та туча комаров, мошек и ночных бабочек, которая колготилась в потоке света. По ее чертежу отец сколотил из тонких реечек раму, на нее натянули марлю — получилось что-то вроде москитной сетки. Она крепилась на четырех шурупчиках и легко снималась. Простое изобретение пользовалось в поселке необыкновенной популярностью: вскоре сетки появились и в других домах. Надо же, столько мучились от комаров и мошек, а додуматься до такого не смогли!

Я наскоро перекусил: мама оставила на столе жареную рыбу и мой любимый салат из помидоров, в который вместо соли клали сахар. Воду для чая я вскипятил сам, но пить его раздумал: очень хотелось спать, глаза прямо сами закрывались.

Проснулся я от шума. На улице громко вопила какая-то женщина, благим матом орал мужчина. В доме тоже стоял переполох: мама и Марина бегали от окна к окну, а отец, ругаясь, что-то искал.

— Ну, куда же он запропастился? — бранился отец. — Вчера вот тут стоял, в углу.

— Не ходи без топора! — волновалась мама. — Вдруг там убийца какой. Топор ему угрозой будет.

— Никогда ничего у вас на месте не лежит, — бурчал отец. — Да что же за дом такой?

Топор еще днем взял я, чтобы обтесать пару колышков и подвязать упавшие георгины. Ну, и, конечно, забыл положить топор на место.

Я соскочил с постели и, жмурясь от яркого света лампочки на кухне, повиноватился отцу:

— Пап, топор на крыльце лежит. Забыл его на место положить.

Отец бешено зыркнул, чертыхнулся и выбежал из дома. Мама и Марина кинулись за ним, я тоже решил не отставать и в трусах и майке тоже выскочил во двор.

На улице теперь орал только мужик, женщина молчала.

— Убил, — шепнула мама. — Ой, изверг!

— Тсс! — цыкнула Марина. — Слышите, Лиля, ваш Василий с кем-то разговаривает?

— Вроде, мирно говорят, — заметила мама. — Кто бы там мог быть?

Женщины, держась друг за друга, осторожно двигались в сторону оврага, откуда доносились голоса. Мама оглянулась и замаячила мне: не ходи, мол, за нами.

— Пашка уже не маленький, Лиля, — одернула ее Марина. — Если что, то у нас уже двое мужчин для защиты — Василий и Павел. Пусть идет!

Но идти в овраг нам не пришлось. Шумно раздвигая ветви лещины, на тропинку вывалился сначала отец, за ним — скрюченный в три погибели мужчина. Он держался за низ живота и тихо, сквозь зубы, матюгался:

— Вот же шалава, кол ей в рыло! Из сумасшедшего дома, верно, сбежала.

— Все нормально, — успокаивал его отец. — Ты сам ее перепугал до смерти. Подумай: идет девчонка, ни зги не видно, любого шороха пугается, а тут — здрасьте, какой-то обормот в овраге…

— Да я только и хотел, что время узнать, — чертыхнулся мужчина. — А она мне раз — ногой в яйца, да еще потом под задницу пнула. Ну, дела!

— Кой черт тебя сюда среди ночи понес? — допытывался отец. — Нормальные люди давно спят.

— Да так, — мужчина наконец разогнулся, и я увидел Ивана. — Перебрал лишку. А жинка-то у меня, сам знаешь, строгая. Ну и решил освежиться родниковой водицей.

— Вон что, — присвистнул отец. — Пьянка до добра не доведет. Что-то ты часто стал поддавать, прежде за тобой не замечал…

— Значит, есть причина, — изрек Иван.

Женщины тоже признали Ивана и, смущаясь, подошли к нему.

— А мы-то думали, что тут маньяк бродит, — усмехнулась Марина. — Какую-то женщину насмерть испугал. Чего она кричала-то так?

— А спроси ее, — поморщился Иван. — Я к ней: сколько, мол, времени, барышня? А она — сразу как двинет, — и он снова принялся пересказывать ход событий.

— Узнал, кто это? — спросила мама.

— Не, первый раз видел, — Иван снова страдальчески сморщился. — И больше видеть не хочу, шалаву малолетнюю. Приличные девочки о такую пору возле мамы с папой находятся, а не по закоулкам лазят…

— Ну, скажем так, нормальные мужья ночами тоже не шляются по оврагам, — ехидно заметила мама. — Нагнал ты страху на нас!

Марина как-то слишком насмешливо глядела на Ивана, а он, как мне показалось, избегал ее взгляда.

— Что, водка помогает лучше думать? — неожиданно спросила Марина. — Или, наоборот, залил глаза и отключил думалку?

Иван вздрогнул. Может быть, не от ее вопроса. Просто подул свежий ветерок, и я тоже поежился.

— Да! — кивнул Иван как-то отчаянно, будто отвечал не на только что заданный вопрос, а на какой-то другой, известный только им двоим. — Да! И ты это знаешь.

Мама зябко поежилась и, ни к кому конкретно не обращаясь, произнесла:

— Свежо-то как!

Марина поддержала ее:

— Да. Пора и по домам. Скоро рассветет.

— Перед работой хоть поспать немного, — зевнула мама.

— Все бы вам спать! — ни с того, ни с сего разозлился Иван. — Так все на свете проспать можно.

— Не знаю, кто как, а я своего не просплю, — засмеялась Марина.

Иван буркнул в ответ что-то нечленораздельное и, ни с кем не попрощавшись, решительно свернул на дорогу, ведущую на его улицу. А мы вчетвером двинулись домой.

Под утро мне приснилось, что я снова летаю. Высоко-высоко, под самым солнцем. Дома внизу казались игрушечными, деревья — кустиками травы, река бежала тоненьким ручейком, и даже коровы, которые паслись на берегу, напоминали букашек. Я чувствовал себя легко и свободно, я парил как птица, весело кувыркался в потоках теплого, ласкового воздуха, который замечательно пах звездами, травами, росой. Но вдруг набежала серая тень и ударил гром. Часто-часто застучали дождинки. По чему же они стучали? Ведь вокруг ничего не было, только сияющий простор, ветер и солнце. Даже туч на небе не наблюдалось — только их тень, а где они — я понять не мог.

Дождинки стучали все настойчивее и громче. Я открыл глаза и понял: кто-то бросает мелкие камушки в оконное стекло.

— Вставай, соня! — донесся до меня голос Зойки. — Хватит дрыхнуть. Уже десять утра.

Мне совершенно не понравилось, что она решает за меня, сколько мне спать, и потому я с недовольным видом открыл окно:

— Ну, чего тебе?

— Поговорить, — Зойка выглядела озабоченной. — Очень надо!

— Поспать не дают, — я постарался придать голосу сердитости. — То ночью переполох устраивают, то утром в окна барабанят. Что у тебя такого случилось, чтоб человека покоя лишать?