Прощу, когда умрешь - Владимир Колычев

Но это всего лишь театральщина, не более того. Лучшие бои это те, которых удалось избежать. Это если следовать философии восточных мудрецов. И Тимофею такая философия нравилась, потому что не было никакого желания ввязываться в смуту.

Но ведь он ввязался, и Огарков пришел в умывальник в назначенное время. Он нарочно накручивал себя, потому зубами скрипел от ярости, глядя на Тимофея.

– Ну, падла, держись! – взвыл он, бросаясь в атаку.

Мощный он парень, руки сильные, кулаки чудовищные, но все-таки Тимофей оказался ему не по зубам. Феоктистов провел серию фирменных лоу-киков. Нога у Огаркова толстая, крепкая, но все-таки недостаточно закалена, и хватило трех ударов, чтобы отсушить ее напрочь.

Бузотер взвыл от боли, крутанулся на здоровой ноге и завалился на бок. На Тимофея он смотрел с диким недоумением во взгляде. Он не мог понять, почему все произошло так быстро и так больно...

– В следующий раз убью, – пригрозил Тимофей.

И, сплюнув себе под ноги, вышел из умывальника. А в коридоре толпа, и Шаповалов среди них. Тогда он ничего не сказал, но чуть попозже подошел к шконке и поблагодарил.

Огарков постанывал всю ночь, и утром, хромая, отправился в лазарет. Там и остался с переломом ноги. На вопрос, что случилось, ответил стандартным «упал».

Глава 12

Древняя электростанция, заявленная мощность двести киловатт, но размеры у этой установки такие, как у современного механизма на все пять мегаватт. И занимала она целую пристройку к ремонтно-механическому цеху. Вдобавок ко всему еще и не работала.

– Ну, что скажешь, инженер? – спросил начальника производства грузный офицер с горящим взглядом на добродушном лице.

Мех на шапке скомканный, теплая куртка с майорскими погонами засалена, брюки не глажены, туфли не чищены, но внешняя неряшливость ничуть его не беспокоила.

– Смотреть надо, ремонтировать.

Холодно в пристройке, но ветер из щелей не задувает, а еще будка здесь фанерная с окнами, печка-буржуйка, кушетка с грязным матрасом, шкаф, неплохо было бы там обосноваться. Тепло там будет, и чай сварганить можно.

– Ну так ремонтируй.

– Запчасти нужны. А к этой махине давно уже ничего не производится. Хотя если через Интернет, попробовать можно...

– А сам не можешь? Механический цех в полном твоем распоряжении, ребята там толковые, любую деталь выточат...

– Не любую.

– Чем сможем, тем поможем.

– А что, до меня никому не помогали?

– До тебя все работало. Потом сломалось. Вместе со всей системой. Союз рухнул, Госплан медным тазом накрылся, работа остановилась. Так, кое-что теплилось, тем и жили. А сейчас времена другие, сами крутимся-вертимся, работу ищем. И находим. Вот, спецодежду шьем, очень большой спрос; садовая мебель опять же, металлом занимаемся, кованые и сварные ворота, заборы, решетки...

– На решетки спрос особый, – усмехнулся Тимофей.

– Особый спрос на особом режиме, – в тон ответил Татаринов. – А у нас режим общий, потому и возможностей больше. Думаем стройматериалами заняться, тогда и самим строить можно, специалисты есть, бесконвойно на объекты можно выезжать, ну, не всем, конечно... В общем, планов, как говорится, громадье, и оборудование есть, хотя и устаревшее...

– Устаревшее? Ну, это мягко сказано, – Тимофей хлопнул по проржавевшей выхлопной трубе двигателя.

– Значит, будешь реставратором. Надо оживить этого динозавра. Иначе все производство остановится, если свет вдруг отключат...

– Я все понимаю, гражданин майор. Буду стараться...

Двигатель на установке не запускается, надо поковыряться в нем, выяснить причину.

– Только мне время нужно.

– Это само собой. Назначаю тебя начальником генераторного цеха, командуй.

– Кем? Своими руками?

– Что, помощники нужны?

– Если есть специалисты, то хотя бы одного...

– Одного можно. Если специалиста. А если не специалиста, то могу с десяток дать.

– И что я с ними делать буду?

– Вот и я о том же... Значит, так, завтра у вас распределение, я тебя во второй отряд рекомендую, там у нас и слесари есть, и механики. Но специалиста я сам тебе подберу... Учти, я человек добрый, но если пойму, что ты мне здесь голову морочишь, я тебя самого в стойло отправлю, на пятнадцать суток. В ШИЗО сейчас холодно, дуба дать можно, – с потешной грозностью нахмурил брови Татаринов.

Не тот он человек, который жаждет зэковской крови, но все-таки лучше не злоупотреблять его доверием.

Начальник производства лично доставил Тимофея в карантинный блок. Сам забрал, сам привел. Потому что нужен ему дизель-генератор, а у Тимофея просто выбора нет, как откликнуться на его чаяния.

В общежитии к Тимофею подсел Олег Шаповалов.

– Тебя, говорят, на промку водили.

– Водили слона по улице. А мне генераторный цех показывали. Начальником назначили.

– Начальником цеха?

– Да.

– И много у тебя подчиненных?

– Пока только двое. Рука правая, рука левая и средство доставки – ноги. Ну, еще центр управления, – Тимофей провел пальцами по голове.

– А помощники нужны?

– А ты в дизелях разбираешься?

– Слесарем на автобазе работал; и в дизелях разбираюсь, и в бензиновых...

– Долго работал?

– Шесть лет... Дальнобойщиком хотел, но у меня... В общем, на медкомиссии зарезали.

– Дальтоник, что ли?

– Не совсем... Главное, на легковой машине можно, а на грузовой нет... Своя машина у меня, сам, своими руками из хлама собрал. Автобаза развалилась, я бомбить пошел...

– А сел за что?

– За соучастие в ограблении.

– И кого грабанули?

– Инкассаторов.

– И много взяли?

– Очень. Четыре миллиона... Да ты должен был слышать, это в Питере было, весной. Четыре миллиона долларов.

– Ничего себе! – присвистнул Тимофей.

– Что, не слышал? Об этом все газеты писали...

– Ну, может, и слышал... Круто вы поработали, ничего не скажешь.

– Кто, мы?.. Я на машине бомбил; смотрю, двое бегут, с чемоданами. Я остановился, думаю, в аэропорт спешат. А они от ментов убегали. Если бы я знал, в жизни не остановил... Они в машину сели, я их до Литейного подвез, они вышли, а утром ко мне менты заявились: вы арестованы, гражданин Шаповалов... Но я-то не при делах!

– Да мне все равно, при делах ты или нет. Если при делах, я тебе только руку пожму. Четыре миллиона – лох такой вес не поднимет...

– Так потому и обидно, что я лохом оказался. Если бы грабил, тогда другое дело, а так только крайним оказался...

– И куда деньги делись?

– Без понятия. Грабители с ними ушли, а я сел...

– Что, и ничего не слышно про них?

– Ну, я же молчу, значит, не слышно, – горестно вздохнул Шаповалов.

– А чего так невесело?

– А чему радоваться? Менты всю душу мне вымотали. Где деньги? Где деньги? А я откуда знаю, где деньги?

– А вдруг, один чемоданчик у тебя в машине остался? Ну, тяжело нести было, вот и оставили...

– А ты бы оставил? – Шаповалов смотрел на Тимофея выпученными от возмущения глазами.

– Да шучу я, шучу.

– Ага, и менты пошутили. Влепили мне пять лет за соучастие – и все, привет... Если бы я знал, где деньги, не так обидно было бы. Мне тридцать четыре, в тридцать девять бы вышел, зажил бы на четыре миллиона!

– А почему «вышел бы»?

– Да могу и не выйти, – Шаповалов оглянулся по сторонам.

– Почему?

– А ты думаешь, чего это меня кум целый час парил? Все выспрашивал, все вынюхивал. Я бы и сказал ему, где эти чертовы деньги, только не знаю я, где они!.. Огарок меня козлом назвал. А я и есть козел. Козел отпущения!.. Мне в СИЗО пресс-хатой грозили, если я не скажу, где деньги. Потом сказали, что под уголовников бросят... Но я-то не знаю, где деньги.

– Ты это, не закругляйся. Начал про пресс-хату, говори, – нахмурился Тимофей.

И Шаповалов угадал ход его мысли.

– Думаешь, меня опустили? Нет, не опустили. Не бойся, не зашкваришься...

Не хотел бы Тимофей из-за такого товарища попасть в касту отвергнутых. А туда он мог попасть только из-за того, что сидел за одним столом с Шаповаловым. А в столовой они уже рядом сидят, потому что этот хитромудрый тип назначил Тимофея своим ангелом-хранителем. И все попытки дистанцироваться от него пока безуспешны. Олег лип к нему, как пчела к патоке.

– А если вдруг?

– Да нет, в СИЗО нормально все было. Мне веселую жизнь здесь пообещали. Сказали, что здесь опустят...

– Здесь красная зона. Воров почти нет, уголовные порядки в загоне. Вор в законе здесь за этим делом смотрит, а на него красноповязочные давят со своими порядками...

– А Хохол?

– Да это так, жалкие попытки...

– Ты уверен?

– А в чем здесь можно быть уверенным? Это же зона, тихий ужас...

– Вот по этому тихому ужасу и опустят. И не воры, а беспредельщики. Типа Огаркова... Может, он уже получил «добро» на меня.

– Не льсти себе. Ты сам его задел, вот он на тебя и разморозился...

– Ну, может быть... Деньги большие, люди, которые их потеряли, вернуть хотят. В общем, если я не скажу, где деньги, меня просто убьют...

– Тоску не наводи. Нормально все будет...