Сердце Агрессора - Андрей

— А разве у вас не купаются в реке? Это же так освежает! Когда я был маленький, очень любил купаться.

— Импорта течет с «Золотых гор»! — я уже испугался, что опять затронул какую–то больную для них тему, но она вдруг широко улыбнулась, сверкнув белоснежными зубами, и сказала:

— Ты был маленький? Вот уж не могу представить. Какой ты был, когда окончил среднюю школу?

— Я тогда уже не чувствовал себя маленьким.

-- ???

— Я уже считал себя серьезным молодым человеком.

— Да? А когда окончил школу звездолетчиков? Кем ты себя считал? Стариком?

— Серьезным молодым человеком.

— А сейчас, — Мичи, к моей радости, развеселилась. — Кем ты считаешь себя сейчас?

— Я все еще серьезный молодой человек.

Журчащий: как весенний ручей, смех Мичи отражался от высокого потолка ресторана.

Я почувствовал ветер игравший в моих уже сильно отросших волосах и услышал звуки. Мерное дребезжание мотора, плеск воды, голоса людей.

— Он слишком тяжел. Колеса глубоко садятся в песок! Учти малыш, если мотор заглохнет на середине реки, я выкину твоего отца, а тебя привяжу к раме, чтоб не убежала!

— Мистер шофер, не делайте этого. Он очень сильный человек и раны его быстро зарастают…

— Ах, ты мать твою! Заглох, зараза!

Мысли шофера были набиты еще более грязными ругательствами.

— Нет! — закричала Ларри и словно эхо, этот же крик отразился в ее голове.

Сильные руки взяли меня за руку и ногу. Стон натуги вырвался из ртов шоферов, я почувствовал краткий миг полета и почти тут же с головой ушел под воду.

— Реутов, Реутов! — вопил мозг девочки.

Я попробовал шевельнуться и мой верный спутник — боль сразу дала о себе знать. Открыв глаза, увидел исчезающие в мутной воде резиновые колеса.

Через несколько минут я понял, что судьба не хотела, чтоб я утонул. Как раньше не хотела, чтоб мою жизнь прервала пуля. Течение прибило меня к низкому песчаному берегу.

Вода освежила меня и кроме этого в ней была растворена сила. Река текла с месторождений трасса и несла в себе дух редчайшего в Галактике минерала. И я поблагодарил Тасти—Ное и реку за нежданную помощь.

Я валялся на мелководье. Силы вливались в меня полноводной рекой, раны мои быстро зарастали, а мозг пребывал на перекрестке.

Куда идти? К шоферам? К землянам? В город к Ранги и звездной лодке? Та половина меня, где царил строгий расчет, говорила: «Иди в город. Там сейчас земляне. Там звездная лодка, Ранги и Хокки. Там победа!»

Другая половина, та, что была потрясена дикой красотой горной реки и созданной хоккайдцами гармонией интерьера говорила: «Иди к шоферам. Там Ларри. Там твоя дочь! Больше чем дочь, там твой ангел хранитель! Ларри попала в беду!»

— Ранги и земляне тоже попадут в беду, если ты не поспешишь в город! Они твои друзья! Они помогут тебе на пути к победе! — увещевал разум.

— В городе взрослые самостоятельные люди, — говорило сердце, — а Ларри? Маленькая девочка! Что будет с ней без моей помощи?

— Эта маленькая девочка не такая уж и маленькая. Она уже почти совершеннолетняя. Да и в мудрости своей она превосходит многих взрослых. Вспомни о друзьях! Они в беде!

И первый раз в жизни я решил идти туда, куда звало меня сердце. Я встал, стряхнул воду с волос и пошел в ту сторону, где еще виден был столб пыли уезжающих шоферов.

Толпа пленных быстро редела. Шофера разбирали людей, которые сразу переставали быть людьми, а становились домкрами — рабами. Сильных и здоровых мужчин разбирали быстрее всего. Потом холостые шофера, владельцы личного автомобиля — баггмены, выбирали себе домкржен. Остались немногочисленные подростки вроде меня и хилые мужчины за всю жизнь напрягающие только глаза, чтоб смотреть и пальцы, чтоб нажимать кнопки. Впрочем, «головастиков» потом тоже забрали для работы на нефтеперерабатывающей фабрике.

Я уже думала, что придется идти пешком обратно в город. Что я никому не нужна, но тут через горы пыльных мешков с провизией перелез сам пыльный, как мешок, мускулистый, почти как Реутов, одетый в черную потертую кожаную одежду баггмен. Остальные свободные жители города шоферов все еще толкающиеся здесь в ожидании чего–то, почтительно расступились, давая ему дорогу. Этого человека уважали, и мне это понравилось. Я даже захотела, чтоб он забрал меня к себе в дом. И не потому, что так уж жаждала стать его рабыней, а потому что устала, была голодна, и терпеть не могла неизвестности. Да и мысли о Реутове разрывали сердце.

Уважаемый баггмен подошел прямо ко мне, внимательно осмотрел, как осматривают у нас охотники шкуры крокодилов и спросил:

— Как жизнь, красотка?

— Паршиво, красавчик, — я не любила когда надомной так грубо шутили. Впрочем, и сейчас не люблю.

— О'Кей, — сказал он. Мой ответ ему, наверное, понравился. — Что ты умеешь делать?

Но мне не понравилось то, что понравилось ему:

— Все, кроме как заниматься любовью и летать.

— О'Кей! Кое–чему мы тебя со временем научим, а кое–что тебе и не понадобиться.

Итак, он забрал меня к себе. Но не затихли еще последние звуки смеха, вызванные его шутками, как на площадь влетел, подняв тучу пыли, автомобиль. Чем больше оседало серое облако, тем чаще билось мое сердце: в багги стоял Реутов.

— Что случилось? Кто этот человек? — спросил мой, вроде как хозяин, у водителя подъехавшего багги.

— Он сказал, что его выбросили с багги на переправе. Он пришел, чтоб найти свою дочь. Он уверяет, будто бы она здесь. Что нам с ним делать? Спайк?

Ну, вот теперь я знала, что моего хозяина звали Спайк.

— Что–то мне не особо вериться, что такого громилу выбросили за ненадобностью на переправе. Кто его вез?

Показался тот шофер, которого я уговаривала не бросать Иль на полдороги.

— Это правда, — сказал он. — Но он был весь израненный и я не был уверен, что выживет.

— Хорошо, — сказал Спайк. — Ну, раз этот придурок пришел сам, его нужно к кому–то определить…

Пока шофера шумели, выспаривая себе Реутова, я быстро рассказала Иль, что тут со мной произошло в его отсутствие.

— Пока пусть так и будет, — сказал Иль только мне. — При первой же возможности мы вернемся в город. Значит, тебя здесь никто не обижал?

Я стала уверять Реутова, что со мной все в порядке, но тут в шуме толпы появились какие–то новые оттенки, и я прервала объяснения.

Люди расступались, и в результате этих народодвижений, к вновь прибывшему багги подошел живописнейше одетый человек. Он не был стар, но голову украшали пряди волос соперничающие в чистоте цвета со снегом. Лицо было покрыто загаром, необычайно сильно даже для вечно шатающихся под солнцем шоферов, словно он был негром или полукровкой. Его лицо было строго европеоидное, а одежда полностью искусственного происхождения.

— Это скафандр, — сказал мне Реутов, и я не могла ему не поверить.

Скафандр был весь увешан приборами и приборчиками, какими–то индикаторами. Некоторые, и стрелок то уже не имели. У меня возникла мысль, что он просто не в своем уме, как не в своем скафандре, но Реутов меня сразу опроверг:

— Этот человек занимается лечением баггменов и их детей.

Я догадалась, что этот человек — колдун.

— Раз уж так много баггменов хотят заполучить этого человека, то пусть его возьмет Кинг, — сказал Спайк, и показал темным пальцем с большим грязным ногтем на колдуна.

— Я обойдусь без твоих подсказок, баггмен Макфлай, — немедленно откликнулся колдун.

И мне почему–то показалось, что Кинг не обошелся без подсказок Реутова. Не зря ведь Реутов спросил меня, что значит слово «колдун». Я объяснила, что это «человек способный совершать чудеса, добрые и злые». Наверняка Реутов захотел узнать, что это за способности.

— Я пришел сюда за этим домкром, — воскликнул Кинг и вытянул одетую в пластиковую перчатку руку в направлении Иля.

— Так показали священные спидометры! — я нисколько уже не сомневалась, что теперь священные спидометры будут показывать то, что пожелает Реутов.

— Тем более. Тем более! — пробормотал Спайк Макфлай и, положив мне руку на плечо, произнес:

— Пойдем, красотка. В моем доме пора навести маломальский порядок.

— Иди, Ларри! — разрешил Реутов. — Если, что я буду недалеко.

В стороне от остальных хижин стояло десять строений капитанов. Одним из руководителей вечно готовой к войне орды баггменов был Спайк Макфлай. Одним из домов на возвышении был его дом.

Мы уже входили в заваленный разным техническим хламом двор его дома, когда он вдруг сказал:

— Хотел бы я знать, кто этот парень… Надо же, пришел сюда за своей дочерью!..

— Его зовут Иль Реутов. Он был почетным гражданином Хоккайдо, потом лучшим охотником Ореховой долины, потом первым в истории Конвикта человеком, открывшим Бункер землян.