Сердце Агрессора - Андрей

— Я останусь здесь… — начала Мичи, и Ларри который уже раз начала ее тихо переубеждать. Мичи пожала плечами и согласилась.

— Ну, раз так… Счастья тебе, Иль! — смущенно сказал Ржечек.

— Но если что…

В головах у всех, кроме Ранги и его амбала, витала одна и та же с небольшими вариациями мысль, что «Реутов сошел с ума» и «пропал парень». Ранги радовался, что приказ выполнен без крови, а у громилы вообще кроме самодовольства и удивления в голове ничего не было. Но самодовольство настолько перевешивало, что у меня просто кулаки зачесались поумерить. Я медленно собрал уже приготовленные девчонками вещи в левую руку, подошел к бугаю и вложил ему в челюсть часть энергии на острие кулака. Он сразу упал.

Хокки подбежал, потрогал пульс у полутрупа со сломанной челюстью и выразительно посмотрел сначала на меня, потом на Ранги. Я качнул головой, он вздохнул, и взял, оставленные было, вещи. Ранги опустил плазмомет и показал рукой на мое видимое оружие. Я послушно отдал пистолеты.

Охотники яростно обсуждали мой удар. Я уже помог девчонкам влезть в гравилет, когда услышал голос Рода:

— Береги, Хокки, своего Мастера. Мы потом с тебя спросим!

— Его Великий Долг Мастера сам его бережет! — ответил Хокки, но, наверное, от волнения, на хоккайдском языке.

— Вот–вот! — все равно согласился Род.

Наконец мы расселись, уложили по удобнее раненого и под яростный рев двигателей взлетели. Ко мне сразу подошел Ранги.

— Мне было приказано… Ты понимаешь? — почему–то начал оправдываться он, и страх перед моей мощью тут ни причем.

— Это неважно, офицер.

Он что–то еще говорил, но я не слушал. Я был занят. Сначала я узнал в мозгу у пилота, как далеко может долететь эта машина без дозаправки. Полученная информация меня удовлетворила, и я приказал ему лететь к месту, где приземлится земной звездолет.

После того, как Ранги велел передать с помощью радиоволн весть о моем аресте, я приказал радисту не передавать больше ничего, а сам занялся размышлениями. Мне нужно было наверняка встретиться с землянами. Я был почти уверен, что их будут хорошо охранять, но даже если с боем пробьюсь к ним, захотят ли они добровольно разговаривать?

Как в большинстве подобных случаях умение видеть мысли помогло: я узнал, что на краю посадочной площадки есть охраняемый автоматами бункер с заготовленным для земного звездолета топливом. Корабль землян брал топливо только в одну сторону! Без этого хранилища он вернуться бы не смог! Если я проникну в этот склад, то им придется со мной говорить!

— Эй, офицер, — позвал я полицейского. Он сразу подошел.

— Я думаю, тебе придется отдать мне мое оружие… и свое тоже, — сказал я и выразительно посмотрел ему в глаза.

Это не было приказом, и я ничего ему не внушал, но он сразу все понял. Что–то пробормотав вроде «я так и знал», он тяжело вздохнул и отдал пистолеты, но увидев ухмыляющиеся лица моих попутчиков, вспылил:

— Лучше б ты убил меня, Реутов! Зачем мне жить теперь? Чтоб стать рабом? Чтоб весь остаток жизни добывать для тебя светит или нянчить твоих Реутовят?

Я только на миг представил такое его будущее и ужаснулся. И еще я представил будущее Ларри, Мичи, тех простых, добрых, честных ребят — охотников, которые так яростно защищали меня. Гостеприимных геологов, Пахана, Берта, умеющих создавать красоту жителей Хоккай—До. И все вскипело во мне. И именно в тот момент, с кипящего меня, сорвались последние пары долга, и я понял, что же нужно делать, чтобы создать другое, лучшее будущее. Чтоб жизнь их не была такая, как она сейчас, чтобы больше не рождались горки и чтобы люди не платили жизнями этой коварной планете за жалкие крохи ее богатств.

Видимо лицо выразило мое состояние. Ранги сразу успокоился и удивленно посмотрел на меня. Даже создалось впечатление, что он узнал, о чем я думаю, прочитал мысли.

Мы оба знали правду о цели моего появления на Конвикте. Мы оба знали, о чем он говорил и возможно, о чем я думал, и все это связывало нас. Поэтому когда я сказал его разуму о своем желании поговорить с глазу на глаз, он сразу кивнул и указал на два отдаленных от остальных кресла. Добравшись до них, сразу начал атаку:

— Ты хочешь предложить мне место своего личного слуги?

— Я думал, ты понял, зачем я позвал тебя.

— А что ж ты не прочитал мои мысли?

— Я применяю оружие только против врагов.

— Побежденный уже не враг?

— Ты не побежден… — и я рассказал ему все.

Начал тем, как замерзал в степи, и кончил тем, как решил лететь на «Смерть».

— Ну и что? Ты хорошо узнал своих врагов?!

— Нет, офицер! Жители Конвикта больше мне не враги! В тот момент, когда я перестал быть чужим для людей, они перестали быть чужими мне. Я не могу превратить в рабов своих друзей… У меня еще никогда не было их столько…

— Ты, наверное, встречал только хороших людей!?

— Плохих я не успевал узнать поближе. Они быстро умирали.

— Этакий супер Дон Кихот.

— Кто?

— Неважно! Ты надеешься что–то изменить в нашем мире?

— Надеюсь. Ты в это не веришь?

— Не очень. Каким образом ты собираешься это сделать?

— Я — солдат.

— Опять кровь?!

— Я не люблю убивать… Не знаю, честно говоря! Что ты посоветуешь?

— Ты уже начал, солдат. Охотники за тебя горой. Хоккайдцы так и не выдали, где тебя искать. Что ты сделал? Почему они тебя так любят? Наобещал им горы привилегий?

— Я им помогал. Ларри посоветовала мне везде это делать.

— А хоккайдцы? Им ты тоже помогал? Всему городу сразу?

— Я честно победил их лучших воинов.

— И все?

— И они назвали меня Великим Мастером. Сказали, что у Великого Мастера может быть только тот путь, что усеян добром, а потом решили помочь.

— Ну что ж, Великий Мастер, ты сам выбрал свой путь. Пойдешь ли ты по нему?

— А ты пойдешь со мной?

— Нужен?

— Да!

— Что ж, идем.

— Спасибо.

— За что? Я только добавляю груза на твоих плечах.

— Ты единственный знакомый из руководителей планеты.

— Я тебе нужен именно там?

— Да.

— Звездная лодка?

— Да. Это самое грозное оружие на планете и может быть даже во всей Галактике.

— Ты все–таки собрался проливать кровь?

— На нашей планете живут не только хорошие люди.

— На вашей?

— На Конвикте!

Ранги широко улыбнулся и протянул мне руку, которую я с удовольствием пожал.

— Что мне делать? — спросил я его.

— А мне?

— Как мне добраться до звездной лодки?

— Не спеши! Может быть, тебе она и не понадобится… Куда мы летим?

— К посадочной площадке.

— Ты хочешь встретиться с землянами?

— Да.

— А захотят ли они разговаривать с тобой?

— Я хочу погостить в Бункере.

— Правильно, а сможешь?

— Попробую. Думаю — да.

— Я могу чем–нибудь помочь?

— Отключишь автоматы?

— Они автономные. Управляются только изнутри или с борта звездолета.

— Тогда нет. Впрочем… Пристрой где–нибудь Хокки. Где–нибудь возле лодки.

— Хорошо. Мы подлетаем!

— Прикажи пилоту сесть поближе к Бункеру.

— Поближе не надо! Посмотри вниз!

Я принялся разглядывать серую глыбу хранилища, окруженную красно–бурым кольцом выжженной земли. Мой новый друг ушел отдать приказ, и вскоре ожог на теле планеты стал быстро приближаться.

— Хокки, — позвал я хоккайдца. — Полетишь в город с Ранги! Делай все, что он скажет, словно это говорю я. Будь справедливым!

Хокки глубоко поклонился и пошел за вещами.

— Хокки, не обижайся! Ведь ты мой друг!

Гравилет вздрогнул и сел рядом с границей ожога. Я легко открыл дверь, помог спуститься Ларри и Мичи и, обернувшись, махнул рукой полицейскому.

— Я верю тебе, Реутов, — услышал я сквозь грохот мотора и свист нагнетаемого турбинами воздуха. — До встречи!

Какое–то странное чувство потери наполняло меня. Словно кто–то родной, свой до мозга костей, меня покинул. Я знал, что расставание с бывшим врагом — Реутовым родило это чувство. Сердце говорило это, но мозг настырно упирался.

Почему эти две встречи так перевернули мою жизнь? Что мне нравилось в инопланетянине? Может быть, его детское убеждение, что мир делится на плохих и хороших? Может быть, его неподкупная солдатская простота?

Реутов захотел дважды перевернуть мой, такой знакомый, честный и жестокий, обманчивый и добрый, до боли свой мир. А я, прежде преследуя его, как верный страж старого мира, теперь всей душой готов был помогать ему. Готов был предать свои идеалы… Хотя были ли у меня они?! А появились ли они у меня? Он не сказал мне каким, хочет видеть наш мир, но я поверил ему. Поверил сразу, как только он закончил рассказ, о приключениях на планете…

Я оставил его на пороге новых приключений, но теперь в них мелькает и мое лицо. Я оставил его на краю зловеще красного круга выжженной степи. Тогда еще с Конвикта не имели права запрещать посадку корабля землян, и звездолет начал садиться прямо на рассвете, когда дуют ураганные ветры, и роса шипит от беспрерывных потоков огня, вырывающегося из бойниц, начиненного глупой автоматикой Бункера. Это был прошлый прилет землян. Тогда еще не было меня, ходил под стол пешком Хауэлл, а Токугава, должно быть, пошел в школу и учил первые буквы алфавита…