Тьма в хрустальной туфельке - Дж. Дж. Харвуд

Элеоноре было всё равно. Она ушла в свою комнату, где на потолке росло большое влажное пятно, но внутрь вода пока не просочилась. Закрыв за собой дверь, она упала на кровать. Лиззи умерла после второго желания. И хотя это было просто ужасно, Элеонора получила именно то, о чём просила: со смертью Лиззи прекратились её мучения.

Девушка стиснула края кровати.

Как же так? Желания ведь должны были быть чем-то хорошим. Их дарили улыбчивые феи-крёстные, и люди жили счастливо до конца своих дней. Не могли желания приносить такие последствия – ужас и отвращение, такие глубокие, что в них можно было утонуть.

Элеонора вспомнила чёрные глаза женщины – точно бездна. Угольные шахты, пустые, пугающие.

Девушка откашлялась. Черноглазая незнакомка сказала, что всегда будет рядом. А если Элеонора позовёт её – она придёт?

– Нам надо поговорить. Это очень важно.

– В чём проблема, дорогая?

Элеонора смотрела как раз на то место, где появилась незнакомка, и ничего не видела. Миг – здесь был лишь тёмный силуэт комода, а когда она моргнула – черноглазая незнакомка уже сидела на краю её кровати, словно пришла почитать ей сказку.

– Когда я пожелала, чтобы Лиззи перестала меня мучить, она умерла.

Лицо черноглазой женщины осталось совершенно непроницаемым.

– Это ты сделала?

Шум дождя растворился. Вода всё ещё била в окно, но было тихо.

Голос женщины был мягким, точно шёлк:

– Ты полагала, твои желания будут исполнены бесплатно? Элеонора, дорогая, множество желаний загадываются каждый день, но редко исполняются. Чтобы исполнить желание, нужно очень много магии, и у магии есть своя цена. У всего есть цена.

Элеонора не могла этого осознать. Черноглазую ведь послали ей на помощь, разве нет? Она должна улыбаться, быть доброй и заботиться о великолепном будущем Элеоноры. Вместо этого она орошала надежды девушки кровью, и теперь те превратились в нечто чудовищное, искажённое. Как же она могла сделать что-то такое?

– Но… но в этом нет смысла, – настаивала Элеонора. – Никто не умер, когда исполнилось моё первое желание! Вы, должно быть, ошибаетесь.

– Может, умер и не человек, но смерть была. Достаточно даже жизни маленькой канарейки. Я не могу творить волшебство из ничего. Это как разжигание огня – искра разжигает пламя.

– Я не хочу, чтобы люди умирали!

– Тогда, моя дорогая, ты не должна больше загадывать желания.

Черноглазая незнакомка была похожа на чью-то матушку или на добрую наставницу. После смерти миссис Пембрук Элеонора представляла себе бесчисленное множество женщин, подобных ей, которые могли бы принять девушку. Дальние родственники в загородных коттеджах или честные прихожанки, готовые впустить её с холода. В тот миг Элеонора поняла, что черноглазая это прекрасно знала. Сколько ночей убаюкивала себя Элла, представляя женщину с аккуратным пучком каштановых волос, красивым платьем в цветах и нежными материнскими руками? И вот она сидела рядом, точно вышла из её грёз. Возникла точно Афина из головы Зевса – прямиком из разума Элеоноры. Даже голос у неё был знакомый – похож на голос матери или миссис Пембрук. Только глаза были другими – матовыми, чёрными, холодными. Эти глаза принадлежали созданию, которым незнакомка была на самом деле, – созданию, жаждавшему получить душу Элеоноры. Оно втиснулось в форму, которую придало ей воображение девушки, и выдавали его только глаза.

Элеонора подумала было, как же на самом деле выглядит это существо, и тотчас же отбросила эту мысль.

Черноглазая убила канарейку. Убила Лиззи. Её пухлые пальцы вытягивались, точно когти орла, и разрывали ткань мира, воплощая желания Элеоноры.

– Думаю, тебе лучше уйти, – прошептала девушка.

Женщина исчезла. Элеонора не почувствовала, чтобы матрас вздрогнул – ни когда незнакомка села в изножье кровати, ни когда исчезла. Словно её и не было здесь.

Словно и не было… Больше всего на свете Элеонора сейчас желала, чтобы это было правдой.

Элеонора не могла уснуть – просто смотрела в стену, а по лицу текли слёзы. Из-за неё умерли Лиззи и эта милая маленькая канарейка.

Если бы Элла не загадывала никаких желаний – они были бы живы. Как она вообще могла подумать, что из продажи души выйдет что-то хорошее? Как она могла подумать, что существо, призванное с помощью крови, принесёт с собой радость? Она слепо приняла сделку с черноглазой женщиной, словно ребёнок, убегающий прямо в чащу леса. А теперь путь был потерян, и Элеонора оказалась в окружении чудовищ, мелькающих среди деревьев.

Юноша, помощник мясника, убил Лиззи, а канарейка… Как же погибла маленькая птичка? Элеонора не могла вспомнить, но похоже, черноглазая вывела и Лиззи, и птицу на тот путь, который девушка проложила, как только озвучила свои желания. Это была вина Эллы.

Её и черноглазой незнакомки.

Эта женщина казалась тенью огромного существа, скрытого под толщей вод. То, что раньше выглядело как пустая гладь темноты, менялось, превращаясь то в огромный сияющий бок, то в сверкающий гобелен чешуек. Даже глаза незнакомки были чёрными и неподвижными, как огромное тёмное озеро. Беспечно загадывая желания, Элеонора водила пальцами по воде, откуда вот-вот могло появиться нечто и схватить за руку.

Как же она могла быть такой легкомысленной?

«Ох, если б я только была лучше», – думала Элеонора, хватаясь за голову. Если б она была мудрее, осторожнее – если б была той девушкой, которую хотела видеть в ней миссис Пембрук. Миссис Пембрук никогда бы не совершила такой непростительной ошибки. Лишь взглянув на черноглазую, она увидела бы, кем или чем та была на самом деле. Если бы Элеонора была лучше, добрее, умнее, то не пошла бы на сделку. Мистер Пембрук не стал бы нападать на Лею. А девятилетняя Элеонора не сидела бы у изножья старой железной кровати, закрыв уши руками, пока её мать…

Элеонора покачала головой. Нужно было найти выход из этой сделки. Черноглазая не упоминала ни о чём подобном, но ведь могла и солгать. Девушка никогда не просила такой власти. Из сделки должен быть выход!

А пока она этот выход не найдёт – больше желаний загадывать не станет.

Крадучись, Элеонора спустилась по лестнице для слуг. Наступила полночь – она услышала бой часов и, как всегда, вздрогнула. В доме было тихо. Из-под двери коридора на второй этаж сочился запах дождя, и сквозь шелест его струй Элеонора услышала, как что-то скребётся за стеной с дешёвой штукатуркой.

Она направлялась в библиотеку. Там должно было найтись что-то, что поможет ей отыскать выход из сделки. Девушка не могла просто сидеть сложа руки и оплакивать свою душу – придётся забрать душу обратно. Она принадлежала Элеоноре, и никто не сможет отнять её.

Девушка не заметила свет, струящийся сквозь щель под дверью, пока та не открылась. Сердце заколотилось, и Элла вся сжалась, но было слишком поздно.

Мистер Пембрук стоял у лестницы на втором