Untitled.FR11.rtf5 - Неизвестно

Что тогда смутило меня?

Меня смутило то, что смущало всех людей, которым известно, что СПИД, этот страшный бич вампиров всего мира, для упырей, сосущих кровь только у русско­го, еще не зараженного населения, особой опасности тогда не представлял. Кроме того, как ясно из программы действий президента Ельцина, он, этот СПИД, не грозит и населению, вся кровь из которого будет высосана прежде, чем болезнь успеет распространиться.

Вот поэтому, когда Борис Николаевич отдал свои трудовые доллары на приоб­ретение одноразовых шприцов, я и воспринял этот жест как измену патриотичес­ким убеждениям, решение перенести свою деятельность в общеевропейский дом Горбачева. Мне даже показалось тогда, что теперь Ельцин будет сосать кровь и у армян, и у латышей, и у молдаван...

Обманулся не только я...

Горбачев тоже купился на этот маневр Ельцина, утратил бдительность, на мгно­вение ослабил контроль, и тут-то и нанес Борис Николаевич серию сокрушитель­ных ударов, навсегда отшвырнувших горбачевскую клику от власти в стране.

Вместе с миллионами людей, затаив дыхание, следил я за предвыборной сто­метровкой Ельцина...

И снова великое чувство гордости за русский народ, который так любит своих упырей, охватывало меня.

«Скажите, господа! — спрашиваю я сейчас. — Где еще вы найдете народ, с такой самозабвенной радостью готовый отдать свою кровь начальствующим упы­рям? Нет, нигде, господа, не найдете вы такого народа!»

Кстати, к вопросу об истории с детским садиком.

Еще за неделю до выборов — как все-таки ошиблись эти ненавистные вампиры в русском народе ! — я сам слышал, как одна старушка в троллейбусе говорила:

— Хватит уже Мишам пить кровь. Пускай теперь нашему Борюшке хорошее питание будет!

И ведь таких, как эта старушка, оказалось 55 процентов избирателей!

А так называемый «августовский путч»?

Как уверенно сокрушил Борис Николаевич остатки вампирских цитаделей, а заодно и эту, утратившую последние связи с вампиризмом-упыризмом, партию!

Глава одиннадцатая

Вот мы и прошли с Борисом Николаевичем весь его долгий и трудный путь восхождения к верховной власти...

Недавно мне показали обращение, адресованное Борису Николаевичу Ельцину:

«Борис Николаевич!

Скажите, когда вы начали работать на ЦРУ?

Вы один сделали для США и стран НАТО значительно больше, чем все их армии за три последних столетия. Вы совершили то, что не удалось ни Наполео­ну, ни Гитлеру. Казалось, это невозможно, но вам удалось. Вы сокрушили нашу державу. Вы сумели поставить Россию на колени.

Когда я вижу на экране телевизора ваше искривившееся от вранья лицо, ваши заплывшие от лжи глаза, я думаю, что вы не человек...

Я знаю, немало для разрушения страны сделал и Горбачев.

Но ведь он — Нобелевский лауреат. В конце концов, он — почетный немец... Вы же действовали совершенно бескорыстно, хотя по сравнению с вами Горбачев выглядит почти другом России.

Откуда в вас, Борис Николаевич, такая исступленная ненависть к России, к русским?

Мы знаем, что Бог хранит Россию...

В декабре сорок первого немецким танкам была открыта дорога на Москву, но ее заслонили всего двадцать шесть солдат. Всего несколько метров не удалось дойти немцам до Волги в сорок втором.

Бог пытался спасти Россию и сейчас...

Вы, Борис Николаевич, падали с моста в реку, но не потонули. Вы попадали в автомобильные и авиакатастрофы, но вы не погибли. Высшие силы не могли сов­ладать с вами, и значит, вы не человек... Со всей ответственностью я определенно утверждаю это!».

Это письмо принес ко мне поэт Федор Шадрунков.

Сам он воспитанник Н.Ф. Федорова и в текущей политике борьбы вампиров и упырей за власть в нашей стране совершенно не разбирается. Письмо ему, как он сказал, дал социолог С.

Шадрунков спросил у меня, что ему делать с этим письмом. Послать в Кремль по почте или воспользоваться спецканалами, предназначенными для чекистов демократии.

Прочитав письмо, я сказал Шадрункову, что отвечу на него сам, незачем беспо­коить Бориса Николаевича такими пустяками.

Приступив к составлению ответа, я сравнительно легко отмел утверждение, что Борис Николаевич — агент ЦРУ. Борис Николаевич — упырь, а это значит. Как вы думаете, что это значит, Федор Михайлович?

— А что это значит? — спросил Шадрунков.

— Это значит, уважаемый Федор Николаевич, что нашего любимого Бориса Николаевича, как Олега Пеньковского, не купишь

Поэт вынужден был признать мою правоту.

Столь же решительно я согласился с тем, что Борис Николаевич — не человек.

— Да. — согласился со мною поэт. — Если Борис Николаевич упырь, то он — не человек. Это несомненно. Упырь не может быть человеком.

Эта часть ответа далась нам без труда, но вот вопрос: «Откуда в вас, Борис Николаевич, такая исступленная ненависть к России, к русским?» — заставил за­думаться.

— Действительно, откуда? — спросил я.

— И ведь ненависть к России поразила не только Ельцина, не только его се­мью, но и верного слугу семьи — господина Чубайса. — сказал поэт Шадрун- ков. — Откуда, из каких миров занесена эта ненависть? И на благо общему делу занесена она или во вред?

И сколько мы ни думали, так и не смогли найти ответа на этот вопрос. Вы не поверите, но я, посвятивший, можно сказать, всю свою жизнь изучению биогра­фии этого выдающегося деятеля коммунистического и демократического движе­ния, честное слово, не понимаю, зачем он так страдал, так боролся, чтобы унич­тожить именно Россию...

— Ну, уничтожил... — снова и снова повторял я. — Это у него хорошо полу­чилось... Но зачем? Ему-то что это даст? Какой в этом смысл? В чем заключена сокровенная идея?

— Да-да! — говорил Шадрунков. — В чем идея? Ведь нелепо же выдающегося деятеля коммунистического и демократического движения Бориса Николаевича Ельцина представлять в образе испорченного ребенка, который знает только игру и ничего выше игры себе представить не может. Тогда он был бы, как говорил

Н.Ф. Федоров, не отцом демократических чекистов, а каким-то, простите за вы­ражение, Ницше .

У меня всегда вызывало досаду, что поэт Федор Михайлович Шадрунков так мало читает книг, а если и читает, то не те, которые читать нужнее всего.

Слушая его примитивные рассуждения, дескать, нося в себе задаток мира, че­ловек, или — так точнее будет! — смертный, не гарантирован от падения, от за­бвения своей смертности и от обращения своей деятельности в разрушительную, я не сумел сдержать досаду.

— О, нет-нет! — воскликнул я. — Все во мне восстает против этой убогой, суженной до пространства галактики мысли!

Шадрунков обиделся и за галактику, и за своего учителя Н.Ф. Федорова и ска­зал, что вычеркивает меня из списка экипажа.

Но мне было не до этих детских обид.

— Вычеркивай! — сказал я. — Все равно я не могу покинуть эту скорбную юдоль, пока не найду ответа на поставленные вопросы.

Поэт ушел, а я продолжал идти по тернистому и темному пути размышлений о странности природы упырей.

Я мучился, терзался невозможностью проникнуть в упыриную суть, морщины бороздили мой лоб, пока...

— А почему? — задал я себе вопрос. — Почему ты должен понимать смысл? Кто ты такой, чтобы понимать его, если этот смысл не понимает, быть может, и сам Борис Николаевич?

И тогда мне сразу стало легко.

Действительно...

Ведь все мы согласны, что идея приспособить упыревидные структуры и орга­ны для уничтожения всей России сразу — идея гениальная!

Ну, так что же еще вам надо?

Вам мало того, что идея гениальна, вам еще и смысл подавай?

Как не совестно, господа!

Нельзя же требовать всего сразу...

И поймите, что не ненависть к России движет Борисом Николаевичем, а любовь к ней... Потому, что он патриот, потому, что любит Россию, он и уничтожает ее...

Вот такой ответ дал я после долгих раздумий автору письма и так же отвечаю и вам...

Я считаю, господа, что более правильного ответа вы не получите и от самого Бориса Николаевича...

А людей, что ж...

Людей, как говорит Борис Николаевич, конечно, жалко...

Эпилог

С тех пор как Борис Николаевич прогнал Горбачева, по ночам подолгу не гас­нет свет в Кремле. Борис Николаевич спит всего три часа в сутки, а остальное время работает. Дел невпроворот — такая страна огромная все-таки...

Хоть и Украины нет, и Прибалтики, и Кавказа, и целины, а все равно еще много всего осталось. Вот и поломаешь тут голову, как лучше управиться...

Да, подолгу теперь не гаснут окошки в Кремле.

Сидит Борис Николаевич, думает.

И все о нас с вами, которые его выбирали.

Но порою словно слышится что-то — и тревожным становится выражение его лица. Подходит Борис Николаевич к окну и долго смотрит в мутноватые сумерки, где голодные люди спешат на работу...

Вздыхает Борис Николаевич облегченно.

Вроде бы послышалось, вроде бы не пропели еще петухи, вроде бы еще есть время доделать задуманное...