Ангел из прошлого 1 - Лусия Эстрелла

Алена разворачивается вокруг себя и выходит. Через минуту возвращается, неся в руках – да-да, тот самый документ, нет сомнений.

Назарий выхватывает его у нее из рук, глядя ей в глаза, не выказывая ни одной эмоции. Только пусть попробует явиться еще раз в кабинет его отца – он собственноручно ее после этого обыщет.

– Ты меня поцелуешь за это? – лезет к нему Алена.

Назарий инстинктивно отворачивается, но потом передумывает и быстро целует ее в щеку.

– До завтра, – бросает он на ходу. Сегодня он точно не в силах больше ее терпеть. Но завтра и последующие несколько дней, увы, придется, чтобы папаша ничего такого не заподозрил раньше времени.

17 глава

Назарий на следующий день находит Симу в одиночестве на кухне. Она сидит там на краешке стула, как сиротинушка. Ну, она такая и есть… до поры, до времени. Вообще он накануне дал себе слово избегать ее общества по возможности и активно прорабатывать отца, потому что в нем вся загвоздка, а эта хрупкая малышка будет только рада, что нашелся для нее покровитель и защитник. Ведь именно этого ждут дети от отцов – защиты, заботы, полноценного обеспечения, ну и, конечно же, присутствия, внимания какого-нибудь. Папаша все это обещал дать своей дочери. Очень скоро они оба получат, что хотят.

А роль Назария здесь небольшая – просто помочь им прозреть.

И для этого вовсе не обязательно бесконечно общаться с Симой, спрашивать, как у нее дела и все такое.

Но его почему-то тянет присесть рядом с ней, поговорить о жизни и о том, как она вообще. Полминуты он борется с искушением. Сима замечает его, поднимает на него свои голубые глаза, словно прозрачные нежные озерца.

Назарий проходит, садится. То ли на диван, то ли на стул или в кресло. Куда-то.

– Ну… как ты? – неловко заводит он разговор. После той сцены с папашей – ведь тот вчера вечером не упустил случая назвать Симу в лицо воровкой, хотя документ уже вернулся на место – Назарию стыдно смотреть девушке в глаза. И говорить с ней тоже. Но если еще и он не будет ее поддерживать, ей будет очень одиноко и тоскливо. Поэтому можно сделать исключение, пока отец не придет в норму.

– Я сегодня ночью почти не спала, – Сима нервно вздрагивает, то ли от вопроса, то ли от прохлады – здесь на отоплении экономят, а как же иначе. – Мне было страшно.

– Боишься темноты? – Назарий невольно улыбается, вспомнив себя маленького. – Хочешь, я подарю тебе ночник со звездами? Я его включал в детстве, когда мне было немного не по себе, и он, представь, все еще работает! На днях я ковырялся в старье, обнаружил его в одном из ящиков и, конечно же, не удержался, чтобы проверить…

Он умолкает. Сима почему-то его не слушает. Странно, что она не заинтересовалась таким классным ночником – он бы мигом решил ее проблемы.

– Только бы не повторилось того, что было в приюте, – шепчет она, глядя в сторону и сжимая свои и без того тонкие руки. – Обычно так все и начиналось, а потом…

– Ночник точно не поможет? – на всякий случай переспрашивает Назарий.

Сима мотает головой.

– Я думаю, все это пройдет, когда найдется папа, – говорит она. – А пока что мне снится плохой сон. Очень плохой.

– Мне тоже раньше снились кошмары, – понимающе кивает Назарий. – А потом все прошло, сам не знаю, отчего.

– Это не просто кошмар, – Сима опускает голову, разглядывая свои исхудалые кисты, выглядывающие из-под растянутого свитера. – Этот сон… он снится, как будто все происходит наяву. Первый раз он приснился, когда я была совсем маленькой… После этого папа исчез, а я проснулась в больнице и долгое время ничего не помнила. Ничего, кроме этого сна.

– О чем он? – Назарий подается вперед. Эта история его заинтересовала. Она показалась ему слишком загадочной. А ведь ему все нужно знать о девушке, которая в скором времени станет его сестрой. Все-все.

– Это не важно, – Сима отворачивается. У нее такое страдальческое выражение лица, что видно: она умоляет его не расспрашивать, не лезть глубже – нельзя, там живое и оголенное. Назарий даже отдергивается, как будто непрошено вошел в чужой дом в грязных ботинках. Хотя у него и в мыслях не было причинить ей боль.

Чтобы не продолжать тяжелый разговор, но и не уходить, Назарий от смущения начинает ее рассматривать. И чем дольше он на нее смотрит, тем сложнее ему прекратить это занятие. Таких людей, как она он еще не встречал. Разве что Олег – есть что-то похожее. Но это парень, а вот эта девушка… Это другое. Она, как что-то необычное и светлое, ворвалась в его жизнь. В ней нет на самом деле ничего необычного, она слишком… нет-нет, просто нет таких слов. Этот милый детский взгляд голубых немного странноватых глаз с длинными редкими черными ресницами, удивительно нежная форма лица с бледноватой кожей, прямой с едва заметной горбинкой нос, тонкие миниатюрные губы… И все это великолепие венчается современной слегка растрепанной прической-каре – по последней моде. Можно смотреть бесконечно. Еще тогда, на перекрестке, когда Назарий увидел ее саму и свой портрет, он удивился, как может под бедняцкой одеждой скрываться столько таланта и благородства. А ее тихий шелестящий голос… Слушал бы до бесконечности.

Вообще сестра – это очень близкий человек, такой милый и обаятельный. И она должна нравиться. Это нормально.

– Ты мне покажешь свои рисунки? – он словно бы невзначай дотрагивается до ее руки, сменяя тему. – У тебя же есть еще что-то… ну, кроме моего портрета?

– Конечно, – слегка оживляется Сима. – У меня их много. Они там, в сумке.

– Принесешь? – улыбается Назарий. – А я тем временем тебе чай приготовлю.

Через пару минут они сидят, рассматривают рисунки. Назарий украдкой посматривает на Симу, как она легкими движениями достает листы старой пожелтевшей бумаги, как блестят ее глаза, как появляется едва заметная, но такая трогательная улыбка. Ушла тревога, как бы забылась, но жаль, что она не сотрется полностью – ведь есть нечто, что омрачает ее жизнь и о чем девушка отказывается говорить…

– Вот так номер! – Назарий берет в руки очередной портрет. – И когда это ты Олега успела нарисовать?

– Это давно, – Сима теперь улыбается явно. – Когда с ним познакомилась в церкви, сразу же в тот день нарисовала.

– Тебе он нравится? – на всякий случай спрашивает Назарий, косясь на нее. И тут же мысленно себя ругает за вопрос, из-за