Ангел из прошлого 1 - Лусия Эстрелла

того, – невесело улыбается Олег. – Знаешь, я люблю ее как мать. Мы с ней никогда не ссорились. А потом она внезапно уволилась и ничего не объяснила, просто ушла. А я как раз хотел… я готовился сказать ей одну важную для меня вещь. И не успел.

– Мне так жаль, – Сима потирает руки. – Просто…

– В чем дело? Ты так нервничаешь, – Олег дотрагивается до ее плеча.

– Просто я знала одну Тамилу, – решается сказать она. – Только она совсем не похожа на актрису. Она работает в приюте уборщицей.

Олег какое-то время молчит, как бы собираясь с мыслями. Потом лезет в карман и достает оттуда цветной буклет.

– Уборщица – это вряд ли, – говорит он. – Вот, посмотри. Я теперь ее фото постоянно ношу с собой

Сима с некоей долей страха, но и с любопытством заглядывает в буклет. Там название спектакля и общая фотография актеров. Среди них – та самая Тамила, о которой говорил Олег.

Сима сразу ее находит. Долго всматривается в ее черты. Пожимает плечами.

– У той волосы немного светлее, – говорит она. – Но… кажется, это она.

Последнюю фразу Сима почти выдавливает из себя. Она не может обмануть Олега, которому больше всего на свете хочется найти эту женщину и сказать ей что-то важное.

– Ты уверена, точно она? – он смотрит на нее в упор. – То есть, ты знаешь, где находится Тамила?

– Ну… да.

– Ты хочешь сказать, что она работает в твоем приюте? Это конечно странно, но… какое это имеет значение. Я хочу увидеть ее прямо сейчас!

Сима кивает. Ее начинает морозить.

– Пойдем, пойдем, – он тянет ее за руку. – Ты поможешь мне, приюте ведь тебя все знают. И надо же – ты знала Тамилу. Ты общалась с ней? Как она тебе, правда же, замечательная? Она такая добрая и веселая. Она вообще самая лучшая.

Сима опускает голову и бормочет что-то невразумительное. Неужели он и впрямь считает Тамилу веселой и доброй? Кажется, они знают двух разных Тамил. Но на фотографии – та самая уборщица, нет сомнений, хотя одета более стильно, и лицо у нее ярче, наверное, из-за макияжа. Ее пронзительный взгляд проникает в душу. Она держится с достоинством – нет даже и мысли при взгляде на картинку, что она вот-вот сорвется и начнет кричать. А в приюте, если говорить языком художника, была какая-то карикатура на нее.

Сима вяло одевается, а потом плетется вслед за Олегом без всякого желания.

– Пойдем же, скорее, – почти умоляет ее он. У него столько надежды написано на лице, только бы он не разочаровался! Но, кажется, разочарование неминуемо. Оттого у Симы словно свинец в ногах.

– Послушай, – говорит она, вдруг остановившись посреди улицы. – Я не могу пойти с тобой в приют. Я не должна там показываться. Меня сразу же заберут в больницу, как и грозились. Ведь я ушла без предупреждения и не вернулась… Пожалуйста, иди без меня.

– Ты права, – тут же соглашается Олег. – Я и сам справлюсь. Просто слишком волнуюсь. Напрасно я потащил тебя с собой.

– Ну что ты, – Сима неловко поводит плечами не смотрит ему в глаза. – Раз я уже вышла, то могу тебя проводить. Но только не проси меня заходить внутрь.

Уже через десять минут Олег скрывается за казенными воротами, а Сима все еще в своих мыслях. Почему-то эти мысли сковывают ее сердце и приносят давящую боль. Ей грустно от того, что Олег может сильно расстроится, увидев Тамилу такой, какой она стала. Ведь с ней что-то случилось. Что-то очень нехорошее. Иначе, зачем талантливой актрисе, играющей главные роли, оставлять театр и идти в приют, чтобы дышать пылью и тратить силы, нервы на незнакомую девочку, перевоспитывать ее, вникать в чужую жизнь?

21 глава

– Ты уже назначил день свадьбы? – отец врывается в комнату Назария, не постучав. Он настроен воинственно и даже враждебно. Его глаза – острые сабли, так и готовы рассечь его душу на множество мелких частиц, чтобы потом их невозможно было собрать.

– Почему ты спрашиваешь у меня об этом именно сейчас? – Назарий привстает – секундой назад он просматривал молодежный журнал, но не читал. Его мысли беспорядочно сновали рядом с Симой, вертелись вокруг придуманного им плана, вились и тыкались в тупики.

– Мне нужно знать сейчас, – отец поднимает голову и смотрит свысока. – Я хочу войти в долю после нового года, чтобы сразу пустить деньги в оборот.

– Мы с Аленой еще не решили, – как можно небрежнее говорит Назарий. – Думаю, о свадьбе стоит говорить ближе к лету. А сейчас зима.

– Плевать на зиму. Вы поженитесь через месяц. Я должен сделать вклады, как ты не понимаешь?

– Нет, – улыбается Назарий. – Я женюсь на девушке, которую люблю, когда сам захочу.

Он говорит слишком смело, самоуверенно и сам себе поражается: что это такое он сказал? И главное – кому?

Отца начинает трясти от злости.

– Это все из-за нее, – убежденно произносит он и тыкает пальцем в воздух, будто рядом стоит та, о которой он ведет речь. – Эта умалишенная святая, ангелок с небес! Как я сразу не догадался. Это она на тебя повлияла, что ты теперь отцу дерзишь. А раньше и рта раскрыть боялся. Ишь, как заговорил!

– Это неправда, – сказал Назарий, сжимая кулаки и ругая себя за несдержанность. – Сима здесь ни при чем.

– Не понимаю, что она до сих пор здесь делает! Обойдусь без уборщицы, подумаешь – пыль. Сегодня сам же ее выгоню.

Назарий встает. Складывает руки на груди и становится напротив отца. Они смотрят друг на друга, как бойцы на ринге, и кажется, никто из них не собирается уступать.

– Я не сомневаюсь, что ты именно так и поступишь, – говорит он. – Ты ведь один раз уже сделал это. С моей матерью, помнишь? Приказал ей уйти из дома, когда ей не к кому было обратиться, не у кого просить помощи. Сделал один раз, сделаешь и второй, правда?

Отец отступает на шаг и отводит глаза. Назарий желает себе одного – держаться до конца и не дать мозгу взорваться, который пульсирует, как сумасшедший. И ему не жалко унизить, растоптать человека, который сделал все, чтобы лишить его элементарной радости иметь полноценную семью, любовь и поддержку.

– Ты разрушил мою жизнь, лишил меня матери, – его голос дрожит от негодования и боли, которую он пытался задавить в себе все эти годы, но вот, прорвало. – Лишил сестры. Запихнул в ненавистный ВУЗ, заставляешь бесплатно работать, пытаешься женить на девушке, внутри которой сплошь пустота. Да