Антымавле — торговый человек - Владилен Леонтьев

В месяц удлинения дней на склоне холма показались три собачьих упряжки. Для инрылинцев это было большой неожиданностью. Нарты были так загружены, что каюры, сидя на поклаже, едва касались ногами полозьев. Но еще больше удивило всех, когда Антымавле объявил, что у них, в Инрылине, будет свое отделение кооператива и что торговать будет он, Антымавле.

Эта весть, как ветер, пронеслась по всем стойбищам. Собачьи упряжки потянулись в Инрылин одна за другой. Никогда еще не было такого оживления в маленьком стойбище. Каждый день у яранги Антымавле собиралось по восемь–десять упряжек. Тут были нешканцы, иргынупынцы, гуйгунцы и даже со стойбища Кувлючин приехали люди. Разве можно пропустить такое интересное событие!

— Не зря на Большом собрании много говорили, — слышались голоса.

— Теперь хорошо. Утром выехал и утром уже здесь, — хвастался иргынупынец, яранга которого была рядом с Инрылином.

Многие прибыли просто ради любопытства, заходили к Антымавле, осматривали товары, щупали их руками, охали, вздыхали, интересовались ценами. Антымавле со счетами в руках подробно объяснял… Любопытствующие, хотя и не все было понятно, увидев, как ловко Антымавле перебирает косточки на счетах, отходили в сторону, удовлетворенные ответом. Люди охотно вступали в кооператив, тут же вносили взносы. Все инрылинцы тоже вступили в кооператив. А Ринтылин забыл о судьбе, которую предсказывал Антымавле, и стал принимать самое активное участие в организации отделения, хотя ни он, ни Рэнто еще не числились членами кооператива.

До весны Антымавле торговал в своей яранге, отгородив небольшой уголок в чоттагине. А летом подвернулся случай, и он пристроил к яранге небольшую палаточку с входом из чоттагина.

Как-то рано утром, когда с моря дул сильный ветер и гнал большие валы на берег, Ринтылин обнаружил у мыска выброшенную прибоем таннытскую лодку. Ринтылин осмотрел ее со всех сторон и положил на край борта камушек, который обозначал, что эта вещь найдена и никто не имеет права претендовать на нее: она уже имеет хозяина.

Утром Ринтылин зашел к Антымавле.

— Тебе надо торговый дом сделать, как у всех, — начал он. — Вон в Энмыне есть такой дом, пусть в Инрылине тоже будет.

— Верно, надо. Но дерева нет. Глебов дал брезент, говорит — сам делай.

— Я могу помочь.

Антымавле был удивлен. После того как он стал торговым человеком, Ринтылин совсем изменился. Раньше он никогда не выражал сочувствия и не принимал участия в делах Антымавле.

«Может быть, Ринтылин видит, что Тымнеквын плох, не может помочь, и хочет заменить его?» — додумал Антымавле.

— Долгоспящие не видят, что им посылает море, — вкрадчиво произнес Ринтылин. — Сегодня выбросило деревянную лодку. Она разбита, но дерева много. Можно сделать настоящий торговый дом.

Все инрылинцы участвовали в разборке лодки. Трудно было отдирать доски, прихваченные большими железными гвоздями. Но Тымнеквын, стоявший рядом, предложил вырубить дерево вокруг гвоздей теслами. Потом дырки заделать, а гвозди пригодятся для постройки. И через некоторое время у яранги Антымавле выросла небольшая пристройка: стены наполовину обшиты досками, а верх покрыт брезентом. Для удобства Антымавле сделал два входа: один из чоттагина, второй с улицы.

— Какое вместилище! — удивлялись сами инрылинцы.

— Ка-акомэй! — восхищались приезжие.

И действительно, небольшая пристройка отличалась от яранг, наполовину обложенных дерном и покрытых моржовыми шкурами.

В пристройке Антымавле сделал прилавки, какие видел в Энмыне у Аймета, и разложил товары.

— Но как ты будешь продавать муку, сахар, крупу? — задал вопрос Ринтылин.

Антымавле задумался. Кажется, он все предусмотрел, а весов у него нет. Сначала он отпускал только штучные товары, но появилась необходимость и в сыпучих продуктах.

— Почему у тебя нет белого съедобного порошка? — не раз спрашивали покупатели.

Чукчи любили брать муку. Они перемешивали ее с водой и кусочки теста опускали в кипящий нерпичий жир. Когда было мало мяса, эта еда очень выручала и даже стала считаться лакомством.

И опять из трудного положения выход нашел Ринтылин. Он отыскал у себя старое подобие американских пружинных весов и предложил их Антымавле:

— Может, это поможет. И чашка есть.

Антымавле долго разглядывал старые весы. Потом тщательно очистил их от ржавчины керосином, потер железным напильником и наждачной бумагой. Все эти инструменты были у Тымнеквына, так как старик часто делал из кости гарпуны, наконечники посохов, накладки для байдар.

Затем Антымавле сделал подставку и подвесил весы над прилавком. Получилось неплохо.

Но деления на весах обозначали американские фунты, а считать надо было русскими килограммами.

У входа в чоттагин сидела Имлинэ, Она любила наблюдать, как муж работает, и иногда помогала каким-нибудь советом. Но сейчас она не могла понять, над чем задумался Антымавле.

Вдруг он взял с полки килограммовую плитку старинного русского чая и положил на чашку весов. Стрелка отклонилась в сторону, и он аккуратно нанес химическим карандашом черточку. Так на весах оказалось десять плиток чая, а на щитке десять равных делений, обозначавших килограммы. Можно было бы нанести еще деления, но чашка весов больше не вмещала плиток.

— Ничего. Больше десяти килограммов у меня никто не берет, — успокоился Антымавле.

Но вдруг вмещалась Имлинэ:

— А если нужно только маленький кусочек чая?

Антымавле задумался. Потом снял все плитки чая с весов, долго примеривался и, наконец, нанес половинки между делениями. Они должны были обозначать полкилограмма. Для точности Антымавле разрезал пополам плитку чая и проверил, взвесив сначала одну половинку, затем другую. Все совпадало с его делениями, и он остался доволен.

…Однажды, вернувшись из Энмына с товарами, Антымавле был удивлен, увидев около яранги нарту и чужих собак в чоттагине.

«Кто это приехал?» — подумал он.

Собаки, съежившись, крепко спали, копылья и полозья нарты были забиты снегом.

«Издалека приехал…»

Имлинэ помогала Антымавле распрягать собак.

— Кто там? — кивнул в сторону полога Антымавле.

— Гырголь из Вельвуна.

— Чаем напоила?

— Ии, — ответила Имлинэ и добавила: — Нутэпынмынский чаучу приезжал. Торопился. Я не хотела давать, но жалко стало. Двух песцов оставил, взял чаю, патронов… Больше не стал брать. Говорит: «Пусть лучше мне долг будет. Весной приеду».

— А кто?

— Коплянто.

— Нымелькин. Хороший.

— Рэнто приходил, — продолжала Имлинэ. — Я сказала — ничего не дам. Тогда он обрезал ножом ремень на запоре и зашел в лавку. Взял сахар, даже на весы не клал. Я спросила: «Зачем ты это сделал?» Он говорит: «Мне захотелось сахару, потому и взял».

Сжались губы у Антымавле, задумался.

— Ты заходи, Гырголь ждет, — виновато сказала Имлинэ. — Я сама тут.

Встрепенулся Антымавле, занес ящики в палатку, скинул кухлянку и забрался в полог.

Прошлой зимой видел Гырголя Антымавле. Сильно изменился он: похудел, осунулся. Антымавле постарался сделать все, чтобы гость себя чувствовал как дома:

— Я слышала, ты совсем торговым человеком стал, — начал Гырголь. — Как русилин хочешь быть?

Антымавле даже вздрогнул от неожиданного вопроса.

— Я всегда чукча. Почему так говоришь? Чем я тебя обидел? Может, ты злобу затаил, что я тебе в прошлую зиму мало оставил? А ты знаешь, что эти товары кооперата?

— Я не сержусь на тебя. Только люди так говорят… У меня сын умер во время темных ночей, жена болеет часто.

— Тяжело тебе…

— Это верно. Тяжело. Три зимы тому назад взял пять капканов у Рэнтыгыргина. Хорошо ловил. Старик и сейчас все напоминает. Раз нельзя шкурку песца пополам резать, то второго отдавать надо. Наверно, уже, — Гырголь задумался, посмотрел на пальцы, — восемнадцать отдал…

— Хорошо думающий ли ты? — перебил Антымавле.

— Ты уехал, — будто не слышал Гырголь, — чай остался. Два шкурки нерпы просил Рэнтыгыргин. Говорит, что к Пылёку надо ему ехать…

— Я тебе говорил — уходи. Я же ушел.

— Верно, уходи. Не чукча Рэнтыгыргин, — поддакнул Тымнеквын.

— Тогда Антымавле один был. Ему все равно. Жена моя говорит, Рэнтыгыргин все дает. Если уйдем, как жить будем?

Притихли все трое. Из чоттагина доносилось нетерпеливое повизгивание собак, щелканье зубов. Имлинэ готовила корм собакам, резала талый копальгин.

— Собак Гырголя накорми, — высунулся из полога Антымавле.

— Будто не знаю, — обиделась Имлинэ.

— В кооперат вступай — лучше будет. Вельбот обещали нам, новые ружья…

— Хорошо бы, но Рэнтыгыргин говорит — кооператы еще только думают вельботы брать, а у меня уже есть, и даже самодвигающие достал. Грести не будете. Свое то-ва-ри… — не смог выговорить Гырголь, — будет.