Фиалковое зелье - Валерия Вербинина

Нет, упоминание о прелестях озера никуда не годится. Чего доброго, военный министр усмотрит в нем неуместный сарказм со стороны стоящего ниже по званию, и тогда жди неприятностей. Лучше всего просто изложить все факты и не забыть подчеркнуть то обстоятельство, что неопровержимые улики, доказывающие гибель письмоводителя, были найдены офицерами в первый же день по прибытии в Вену. Пусть наверху как следует оценят их усердие, и неважно, что у этих улик вдруг выросли ноги и они куда-то скрылись, оставив своих открывателей с носом.

«Ваше превосходительство, приехав в Вену, мы с господином Балабухой немедленно принялись за работу. Осмотрев вещи исчезнувшего господина Жаровкина, мы обнаружили среди них обрывок счета, на котором сохранилось название заведения. С помощью господина Добраницкого…»

Так, а теперь, пожалуй, придется объяснять, что это за господин Добраницкий и откуда он вообще взялся, а на это, между прочим, уйдет не одна страница. Между тем донесение-то пишется вовсе не о господине Добраницком, а о господине Жаровкине Сергее Алексеевиче, который вел весьма подозрительный образ жизни и пропал при соответствующих обстоятельствах. Вздохнув, Владимир принялся переписывать донесение в третий раз, меж тем как в голове его текли мысли, одна причудливее другой.

Ах, ваше превосходительство, если бы вы знали, до чего же я устал! Глаза слипаются, и неудержимо тянет ко сну, а между тем надо еще написать вам подробный отчет, чтобы он ушел завтра утром с дипломатической почтой… Что же вам угодно знать, ваше превосходительство? Похоже, вы больше не увидите пропавшего письмоводителя, и он никогда не будет сочинять ни писем, ни каких-либо иных бумаг… Мертв он, злодейски убит, ваше превосходительство! Кем и за что – это еще предстоит установить… Возможно, тут замешана графиня Рихтер, а возможно… возможно… Все дело в том, что мы пока еще ничего толком не знаем, ваше превосходительство! Взять хотя бы этого самого Жаровкина – он ведь был довольно-таки странной личностью… Зачем-то следил за ее домом – зачем? Для чего ему далась эта эксцентрическая женщина, жившая весьма и весьма свободной жизнью? А может быть, прав Добраницкий, и Жаровкин между делом пытался шантажировать ее, за что и поплатился? Одни вопросы, слишком много вопросов… Но, ваше превосходительство, можете не волноваться, мы отыщем на них ответы, чего бы это нам ни стоило. Ведь не зря мне та цыганка нагадала почести, опасности, славу и любовь… Любовь, да… и у нее глаза, как у той… как у женщины в замке, которая мне приснилась, когда я выпил слишком крепкого вина… Белое платье с цветами…

Свеча оплывала… Уронив голову на руки, Владимир спал, в то время как в другой комнате того же самого особняка кто-то прилежно скрипел пером по бумаге, выводя слова донесения, обращенного все к тому же самому военному министру графу Чернышёву.

«Его превосходительству.

Срочно. Секретно. В собственные руки.

Имею честь довести до сведения вашего превосходительства, что одежда пропавшего без вести господина Жаровкина с неопровержимыми доказательствами насильственной смерти была найдена мною сегодня, в самый день приезда в город Вену. К величайшему моему сожалению, сопровождающие меня офицеры не остановились перед тем, чтобы присвоить себе честь моего открытия. Так, господин Гиацинтов без обиняков заявил его сиятельству графу Адлербергу, что именно они с господином Балабухой обнаружили одежду письмоводителя в озере, расположенном рядом с загородным домом графини Рихтер, однако не смог предъявить оную одежду, сославшись на то, что эта важная улика является тайной следствия, которое он ведет по вашему распоряжению. Вообще самонадеянность господ Г. и Б., которые искренне считают, что раскрыли это сложное дело, представляется мне поистине смехотворной, тем более что они не знают даже половины обстоятельств происшедшего. Впрочем, согласно инструкциям, которые мне дало ваше превосходительство, я не мешаю господам офицерам пребывать на ложном пути, сколько им заблагорассудится.

Засим остаюсь

преданнейший, покорнейший и наипочтительный

раб вашего превосходительства

агент Никита Сотников».

Странным образом в посольстве стало сразу же известно о том, что письмоводитель погиб при странных обстоятельствах, хотя граф Адлерберг клятвенно заверил Владимира, что никому не скажет ни слова о его открытии. Заутреня, состоявшаяся на следующий день в маленькой посольской церкви, до странности напоминала отпевание, и на нее явились все служащие миссии, нацепив на физиономии подобающее случаю сдержанно-скорбное выражение. Постояли, повздыхали и разошлись.

– Интересно, кого теперь возьмут на место Жаровкина? – спросил тоненький, вертлявый, жидкоусый Петр Евграфович Дорогин, отвечавший за снабжение посольских бумагой, перьями, свечами и прочими мелочами.

– Уж, верно, пришлют кого-нибудь, – отвечал второй письмоводитель Александр Чечевицын, утирая платком покрасневшие глаза.

Он посторонился, давая дорогу Дорогину, который шел под руку с супругой. Лицом супруга напоминала кабачок, фигурой – тыкву, а носом – редьку. При всем при том она искренне полагала себя красавицей.

– Как все это ужасно! – пожаловалась она Владимиру, манерно оттопырив мизинчик руки, в которой держала батистовый платок. Пальчик, кстати сказать, весьма походил на венскую сосиску. – Бедный, бедный Сергей Алексеевич! Какая ужасная, невыносимая судьба!

Владимир не успел ничего ей ответить, потому что снаружи внезапно раздались грозные вопли, несовместимые с церковным благолепием, и Гиацинтов поспешил на шум. Выскочив из дверей, он застал такую картину: дюжий Балабуха держал за ворот беднягу кучера и от души угощал его хорошими пинками. Кучер только ойкал и бормотал нечто невразумительное.

– Антон! – крикнул Владимир. – Ты что это, а?

Балабуха в сердцах отвесил кучеру такого пинка, что ворот, за который он держал беднягу, с треском оторвался, и Степан рухнул в пыль.

– Что, что! – прорычал разъяренный артиллерист. – Образина бородатая! Лошадь больна, еле дышит, а он, скотина, даже посмотреть не удосужился, что с ней! Я бы его, – бушевал Балабуха, – самого бы в карету запряг и кнутом, кнутом бы его хорошенько! Уж он бы у меня узнал, как животных мучить!

Он грозно обернулся к кучеру, но тот, почуяв, что забава еще далеко не кончилась, с неожиданной резвостью вскочил на ноги и под дружный хохот других кучеров бросился бежать.

– Тьфу! – плюнул Балабуха и отшвырнул оторванный ворот. – С души воротит, честное слово!

– Полно тебе, Антон, – сказал ему Владимир. – Отойдем-ка в сторону, у меня до тебя дело есть.

Вмиг успокоившись, артиллерист последовал за своим приятелем.

– Раз уж ты вчера понял, в чем суть, – начал Владимир, понизив голос, – для тебя это не будет новостью.

Балабуха насупился.

– Ты это о чем? – спросил он, исподлобья глядя на Владимира.

Гиацинтов тяжело вздохнул.

– Ну, то слово… Которое под ковром…

– Chemin, что ли?

– Ну да! Ты что, не сообразил? Chemin – это же дорога! А как зовут приятеля Жаровкина? Дорогин!

Глава 15

План Владимира был прост. Поскольку надпись под ковром, выведенная кровью, неопровержимо указывала на участие Дорогина в этом деле, следовало установить за королем перьев и сальных свечей наблюдение.

Кроме того, поскольку Жаровкин был убит в доме графини Рихтер, Владимир написал обстоятельное донесение в Петербург и запросил подробные данные на нее, желательно как можно скорее. Ведь графиня была из Варшавы, являвшейся частью Российской империи, следовательно, какое-то время числилась российской подданной.

Поручив Балабухе слежку за подозрительным Дорогиным, Владимир ссудил Добраницкому денег и отправил его играть. Хотя Август был симпатичен офицерам, тем не менее Гиацинтов не считал нужным посвящать его в их дела. Сам же Владимир приготовился ждать результатов слежки и ответа из Петербурга, который пролил бы свет на личность подозрительной графини.

Через несколько дней Балабуха принес важные вести.

– Ты знаешь, я везде следую за Дорогиным и ни на минуту не упускаю его из виду. Как тень!

– И? – спросил Владимир.

Балабуха со значительным выражением наморщил лоб.

– Должен тебе сказать, он очень много времени проводит вне посольства!

Гиацинтов мгновение подумал.

– Ну, наверное, ему приходится ходить и покупать всякие мелочи…

– Ничуть не бывало, – перебил его Балабуха. – Вот послушай, что я выяснил. Все товары закупаются в получасе ходьбы от посольства, в двух разных лавках. Дорогин…