Лжец. Мы больше не твои (СИ) - Гур Анна

– Ты выглядишь охренительно и в моей сорочке, и без нее.

Улыбается и проскальзывает на стул. Смотрит на меня тревожно. Разбавляю атмосферу, предлагаю Нине яичницу. Ничего другого особо не готовлю, но зато выходит весьма сносно.

Развлекаю ее, подкидываю нож, удерживаю на пальце, вызывая улыбку и интерес, благо есть наработанные навыки обращения с оружием, правда, боевым.

– Мой кулинарный шедевр готов, – подмигиваю и ставлю тарелку перед Ниной, а она вся сжимается от нервов. От ожидания моих ответов.

Но для меня все уже решено.

– Ты моя. Нина. Стала моей, и дальше вопросы я буду решать со Станиславским. У нас с ним много тем, а теперь еще одна прибавилась.

Смотрю на Нину и глаз от нее оторвать не могу. За все ответит ублюдок. За каждую слезинку моей женщины. За многое ему ответ придется держать, и этот список все растет.

Уже мысленно прорабатываю план действий. Легко не будет. Но безопасность Нины и ее семьи выходит для меня на первый план, а еще… кое-что у меня в голове вспыхивает.

Обращаю взгляд на свою женщину и задаю вопрос, от которого зависят наши дальнейшие шаги.

– Скажи мне, Нина. Ты знаешь код от сейфа Станиславского?

Глава 13

Нина

– Скажи мне, Нина, ты знаешь код от сейфа Станиславского? Говорил ли тебе Петр код?

Вадим концентрирует на мне внимательный взгляд. Собранный. Уверенный. Явно что-то задумал, а я прищуриваюсь, пытаюсь понять, что именно он от меня хочет. Медлю с ответом.

– Я предполагаю, что в сейфе Станиславского есть много чего интересного. Скажем, сейчас мы с ним бодаемся по одному очень важному тендеру. Победа в нем значит полное поражение врагов. В случае с Петром – банкротство, так как он очень хочет увести мой проект.

– Твой проект? – спрашиваю заторможенно, и Царев слегка улыбается.

– Да. Мой. Изначально велись переговоры со мной, и я сделал полную комплектацию, начертил проект и отдал на утверждение. Очень серьезные цифры. Проект оборонный. Скажем так, техническое задание, созданное мною и моими спецами, было утверждено, готовились к подписанию контракта, но в самый последний момент был объявлен тендер. Смею предположить, что Петюня по своим каналам пробил информацию о готовящемся масштабном проекте и подсуетился. Техзадание, созданное моими спецами, стало своего рода параметром, и Петр подогнал своих специалистов, влез в долги, чтобы суметь конкурировать, а дальше… дальше пошли подставы одна за другой, проверки. Очень нужно было меня с шахматной доски убрать. И сейчас я знаю, что Станиславский фальсифицировал определенные документы, чтобы посадить меня. Однажды он уже пробовал. Тогда не получилось, но сейчас… он взялся за дело со всем рвением.

Вадим улыбается мне тепло, явно не хочет пугать, но я уже напугана до ужаса. Никогда не думала, что бизнес – это такое паучье гнездо.

– Мне был поставлен ультиматум, Нина. Либо я сливаюсь с тендера, либо… меня дисквалифицируют, ну и посадят, конечно.

Тру лицо.

– Все настолько серьезно? – спрашиваю, все еще надеясь, что Царев сейчас скажет, что пошутил, но мужчина кивает.

– Учитывая, что я не отступлюсь от своего же проекта – все более чем серьезно, Нина.

– Ты готов сесть в тюрьму, но не сделать шаг назад? Не уступить?

Вадим облокачивается на стул, а я вновь смотрю на широкую грудную клетку, на плечи, руки, увитые жгутами мышц, с ярко выраженными венами. Сильный мужчина. Телом и духом. И вновь мой взгляд цепляется за многочисленные шрамы… явно полученные в какой-то страшной то ли аварии, то ли… я не знаю, что могло произойти, чтобы столько шрамов было, хотя они ничуть не портят мужчину.

Правду говорят, что шрамы украшают мужчину, придают ему мужественности, они словно свидетели ранений, полученных в бою, и отчего-то при взгляде на эти росчерки на смугловатой коже Вадима я чувствую, что он закалялся подобно стали в самых суровых условиях.

Есть в нем эта жесткость, скрытая под личиной цивильности.

– Ты молчишь, Нина.

– Я пытаюсь осознать, куда именно я попала и как мне быть дальше. Сейчас ты мне словно глаза открыл. У меня за последние сутки резкое пробуждение.

Опять смотрю в глаза мужчине и решаюсь.

– Я – музыкант, Вадим, мы немного другие, более воздушные, не приземленные. Пусть я давно не играю, но душа у меня все так же наивная, и немного я не от мира сего. Вот сейчас приземляюсь. Ну это так. К слову.

Молчу мгновение и слегка растягиваю губы в улыбке.

– Так что ответ на твой вопрос. Нет, не говорил.

Вадим прищуривается. Чувствует, что я не до конца все сказала, и я продолжаю:

– Так вот. Память у меня музыкальная. Когда разучивала аккорды, всегда запоминала расположение пальцев, иначе на скрипке не поиграешь. И однажды мы спешили на мероприятие, и Петр вспомнил о документах, которые должен был отдать в последний момент. Словом, так получилось, что я оказалась рядом, когда он набирал код и вытаскивал нужные документы, а я запомнила игру пальцев. Профессиональный навык.

Поднимаю ладонь и в воздухе демонстрирую то, что видела.

– Петр не нажимал банально указательным пальцем на цифры. У него своя методика, видимо, чтобы тот, кто случайно подглядит, не понял, что он набирает, но со мной это дало обратный эффект, мое сознание восприняло этот набор кода проигрышем аккорда, и движение я запомнила…

– Движение, но не цифры? – хмурится Царев.

Умный. Цепкий и хваткий. Сразу же понял, что именно я хотела ему объяснить.

– Да. Я запомнила именно движение. Если положу пальцы на клавиши тире кнопки сейфа, то повторю.

– Повторишь… – выговаривает глухо, – то есть сама должна…

Сжимает губы в жесткую линию, и морщинка поперек бровей становится более акцентированной.

– Ладно, Нина, забудь о том, что сказал. Это исключено. Ты в его дом не вернешься.

Встает резко и отворачивается. А я опять на спину широченную пялюсь, на крутую линию позвоночника и вижу, как Вадим пальцы в кулаки сцепил, ощущаю даже отсюда, насколько напряжено его тело, и сползаю со стула тихонечко, подхожу к хищнику со спины и чувствую, как он напрягается сильнее.

Интересные реакции у него, как у человека, всегда готового отразить удар в спину.

Обнимаю Вадима и утыкаюсь лицом промеж его лопаток, вдыхаю остропряный аромат его тела, который сразу же действует на меня подобно афродизиаку.

Резко разворачивается, обнимает меня и притягивает к своей груди, а слушаю мерный стук его сердца и сожалею…

Сожалею о том, что у нас с Царевым все так произошло, что он не пришел на наше свидание… Все у нас могло бы быть иначе… Но в нашу историю с Вадимом вклинился Станиславский и упек Вадима в тюрьму, и сейчас… пытается воплотить в жизнь свои планы…

Наконец, поднимаю голову и говорю Вадиму со всей серьезностью:

– Я вернусь в дом и открою сейф. Заберу документы. Петр считает, что утром я приняла все его предложения благодаря угрозам лишить меня всего и упечь в психиатрическую больницу. Он хочет отнять у меня все самое дорогое. Угрожает лишить детей… Он монстр в человеческом обличье, но этого монстра можно обыграть…

– Нина, – сжимает меня сильнее, – даже думать не смей возвращаться к нему!

– Не к нему, Вадим, а в наш дом, и то только для того, чтобы прихватить документы, там сейчас ремонт, а Станиславский слишком ценит свой комфорт и покой, скорее всего, дома он не объявится и снимет номер в отеле… – прикусываю губу и говорю с льдом в сердце, – или у своей любовницы… так что шанс у меня есть…

– Мне не нравится то, что ты решила сделать, – выговаривает Царев.

Рядом со мной мельтешат несколько сотрудников службы безопасности Вадима. Только самые доверенные люди, на меня цепляют какую-то аппаратуру, как в фильмах про шпионов.

Мужчина в летах, с твердым взглядом демонстрирует мне малюсенькую кнопочку.

– Это средство связи. Его мы ставим в ухо.