Та, что будет моей - Агата Лель

Укачивало, еще как, только он об этом благополучно забыл. Как и о многом, что происходит с детьми до совершеннолетнего возраста.

Он понятия не имел, как повести себя в данной ситуации и чувствовал себя непривычно беспомощным. Бог с ней, машиной, что делать с ребенком?

Он не знал, да, а Веснушка, хоть и выглядела виноватой, но действовала быстро и четко, за какие-то минуты устранив по мере сил результат бедствия. Но без профессиональной чистки салона все равно было никак, поэтому он распрощался с мыслью поехать в парк и свернул в сторону ближайшей автомойки…

Часть 14

Промыть салон такой махины дело не пяти минут, поэтому, оставив Крайслер, еще пока не воссоединившееся семейство двинулось в сторону небольшой забегаловки с фастфудом.

Признаться, Вишневский был не ходок по подобным заведениям, предпочитая ужинать в местах более презентабельных. Таких, где не приходилось раздумывать, из чего же сделана та самая котлета. Но сейчас выбор был невелик, да и название сети, известной на весь мир, более-менее внушало доверие.

Америка, откуда отвернулся совсем недавно, можно сказать выросла на его бургерах. Ничего, все живы.

— Ура, обожаю! — радовалась Валюша, с горящими глазами тыча пальчиком во все подряд на электронном экране с меню. В итоге помимо нескольких бургеров им принесли какие-то кольца в кляре, рыбные палочки, картофель-фри, салат, несколько упаковок с разными соусами, кучу напитков и мороженое.

Вернее… как принесли, Вишневский забирал это сам, толкаясь у табло с номерами заказов наравне с тинейджерами и забежавшими перекусить после работы офисными работниками.

Он, Вишневский. Который только получил степень магистра в лучшем учебном заведении США. Который ездит на машине с открытым верхом ценой в целую квартиру. И вот он здесь, ждет своей очереди у стойки заказов.

Удивительно, но неуютно он себя не чувствовал, наоборот, находил в этом всем некую прелесть.

Все бывает в первый раз.

— Валюша, не ешь столько много картошки! — пожурила Аглая ребенка и бросила виноватый взгляд на Артура. — А то нам еще домой обратно на машине ехать…

Они сидели за пластиковым столом у большого окна, с видом на ту самую автомойку. Вокруг сновали люди, протискивались мимо к своим столикам, то и дело задевая подносами принявшего на себя удар сидеть у прохода Вишневского.

— Ты правда не злишься, что пришлось мыть машину? — отпила Аглая кофе из большого пластикового стакана.

— Нет. Это же ребенок.

И мысленно добавил "мой".

Мой ребенок. Эти мысли крутились в его голове не переставая. Моя дочь.

Он смотрел, как она, вцепившись в булку обеими руками ест бургер, как, издавая характерные звуки, пьет через трубочку колу, как улыбается ему измазанным соусом ртом. Смотрел и пытался понять, что чувствует. Как себя ощущает в новом амплуа. И понимал, что никак не может нащупать "ту самую" ниточку, и от этого чувствовал себя каким-то бракованным, что ли…

— Вообще, я против этого всего, конечно, — кивнула Веснушка на их "поляну", — не самая полезная для ребенка еда.

— А по-моему, ей нравится.

Разговор почему-то не клеился. Он так много готов был сказать ей в машине, и так мало шло в голову сейчас. А поговорить было нужно — открыто, не утаивая никаких претензий.

Он хотел спросить, почему же она в буквальном смысле послала его тогда, почему вдруг резко стала холодной. Что изменилось? Ведь чувства никуда не ушли, в этом он убедился. Тогда почему?

Ерунда какая-то.

Конечно, все, что набрали, они не съели, оставив на подносе половину заказанного. Зато ребенок был сыт и доволен, совершенно забыв о том, что совсем недавно ей было не слишком хорошо.

— Побудешь с ней минуту, ладно? Я быстро, — смущенно отчиталась Аглая и двинулась в сторону указателя WC.

Артур проводил ее долгим взглядом, а потом переключился на Валюшу: та изначально отказалась от детского стула и сидела на самом обыкновенном взрослом, чувствуя себя, судя по виду, именно таковой.

— Ты у мамы друг номер один, — жуя фри, серьезно сказала она, и бровь Вишневского удивленно взметнулась вверх.

— Серьезно? А кто номер два?

— Дядя Валя.

— А почему номер один именно я?

— Потому что мама сама так сказала, — и все это с таким видом: "какие же глупые вопросы вы, взрослые, иногда задаете". И только Артур собрался задать еще пару глупых наводящих, чтобы бессовестно выведать у ребенка мамины секреты, как Валюша уже потеряла к нему всяческий интерес — теперь она с горящим взглядом смотрела в окно. — Кошка!

— Где?

— Вон! — крошечный пальчик бесцеремонно указал куда-то в даль.

Вишневский посмотрел в нужном направлении и увидел сквозь стекло на улице рыжего лохматого кота.

Не раздумывая и секунды девочка сползла со стула и побежала к выходу, Артур глазом моргнуть не успел…

Побежала и, конечно, попалась под ноги здоровому детине, который нес перед собой полный полнос бигмаков и колы.

— Эй, какого хрена? — выругался бородатый переросток, чем напугал девочку — Валюша пулей отбежала назад, спрятавшись за ногу уже подорвавшегося с места Артура.

— Полегче с выражениями, это всего лишь маленький ребенок!

— Надо лучше следить за своими детьми! Я колой все бургеры залил, — психанул тот, ткнув в Вишневского подносом, с края которого лилась пенная коричневая жидкость. — Плати давай!

— Тон сбавь! Не видишь, ты ее пугаешь, — наклонился и, отцепив пальцы ребенка от своей штанины, неумело поднял Валюшу на руки.

Она плакала.

Не рыдала навзрыд, как он всегда считал капризничают дети, а плакала молча, совсем по-взрослому, хлюпая носом и скривив губы.

И что-то в этот момент в нем наконец-то перевернулось. Уже во второй раз. Первый — когда покупал детское кресло, и вот сейчас. Только теперь это чувство было гораздо мощнее, откуда-то из самой глубины души.

Его дочь плачет. Плачет из-за какого-то ублюдка с его сраной колой!

— Успокойся, ладно? Все хорошо, я с тобой. Тебя никто