Убить миротворца - Дмитрий Володихин

— У меня голова кругом идет… Давай вернемся… к достижениям.

— Вернулись. Нанотехнологии?

— Запрещены.

— И у нас. Квантовые технологии?

— Оказались большим пшиком.

— Наши сделали тот же вывод.

— Мгновенная связь?

— Что?

— Ага! А у нас имеется, хотя и балуются ею только сверхбогатые люди и еще, пожалуй, правительства. Проникновение в Лабиринт у вас до какого пункта? Я понимаю, не любите летать, но ведь хотя бы на уровне экспедиций вы должны были продвинуться… Что? Боже, какое у тебя несчастное лицо!

— Витя… что такое Лабиринт?

Разговор катился с необыкновенной гладкостью. И только сейчас Виктор как-то… оторопел. Уж очень необычно звучит: вычеркнуть Лабиринт. Как если бы древние вычеркнули Луну с неба.

— Вы там совсем не были?

— Я не знаю, о чем ты говоришь.

— Та-ак… Давай-ка с самого начала. У нас Лабиринт открыли в 2022 году. Представь себе: трехмерные объекты в космическом пространстве, совершенно ничем не отличающиеся от того, что их окружает. Вакуум и вакуум. Такой объект мы можем обнаружить только одним способом — войти в него. На любой скорости. И тогда корабль, шлюп или даже единичный человек в скафандре будут моментально переброшены в иную точку Вселенной. Мы даже не знаем, где находятся пункты Лабиринта, известные нам за пределами Солнечной системы. В других галактиках. Может быть. Попасть Бог весть куда — можем, а найти какие-нибудь признаки знакомого пространства не способны. Пока. И кто построил эти самые ОП’ы, тоже пока не узнали…

— Что построил?

— ОП’ы. Объекты перехода… Вот чудо-то… Как можно не знать ОП’ы?! Ладно, извини меня.

— Сколько их?

— Не знаю, может быть, миллионы. В Солнечной системе их найдено около двух тысяч, и каждый год новые отыскиваются. Они вроде газовых пузырьков в лимонаде, только никогда не сходят со своих мест. Есть даже особые умельцы-профессионалы: отыскивают новые ОП’ы за сравнительно небольшие премиальные… Ты что-нибудь слышал о таком?

— Кажется у нас была какая-то теория… ээ… прямая проницаемость… чего-то там… Не столь важно. Она признана антинаучной, и будоражит умы одних только нелепых энтузиастов.

— Вот тебе и нелепые энтузиасты, брат. Похоже, у вас, как говорится, прикрыли темку… Дальше. Из Солнечной системы можно попасть в мир Терры-2. Это, собственно, мой родной мир… От нас — обратно с Солнечную систему и в очередной мир, там уже Терра-3. Оттуда — обратно к нам и в мир Терры-4. И так далее вплоть до Терры-9, ее недавно хозяева переименовали. Вальс называется. Я не знаю, ходили слухи, будто уже до Терры-10 добрались, то ли экспедицию собрали… на поиски перехода. Понимаешь?

— Да.

— Ну, что еще осталось… Каждый мир имеет два входа-выхода. То есть выходных «дверей», ОП’ов, может быть сколько угодно, хотя из любого из них можно выйти только в одной точке другого мира, ее еще именуют «фокусом» или «алефом»… Не важно. В общем… как бы тебе объяснить… Мир в лабиринте… он наподобие звено в цепи. Справа — соседнее звено, слева — еще одно соседнее звено, а больше никаких соединений нет. Ни сверху, ни снизу, ни спереди, ни сзади, нигде. К примеру, с Терры-6 можно либо на Пятую, либо на Седьмую, а больше никуда.

— А с Земли?

— Я ж говорил, на Терру-2, ко мне в гости.

— А… обратно? В другую сторону? Терра минус Вторая?

— Понимаешь! Хм. — Виктор оживился. Его странный почти-родственник, хотя и вялый какой-то человек. Но некоторые вещи схватывает быстро.

— Дима, тут загадка. Я сказал ведь, сколько в Солнечной системе нашли ОП’ов?

— Две тысячи.

— Точно. А в системе Терры-2 их известно 808. Это я безо всякой ошибки сказать могу. Данные на… на… ну. месяца четыре назад так было, сейчас если число и изменилось, то ненамного. Из них 510 — из Солнечной системы, а 298 — на Терру-3. На Терре-3 их знают где-то полторы сотни. Тех, что выводят на Терру-4… А вот в Солнечной системе еще никто не отыскал хотя бы один ОП обратно.

— Почему?

— Есть разные соображения… Может, сбой такой в Лабиринте. Отрезало нас от соседей. Может, есть закономерность, по которой у нас они, ОП’ы эти обратные, должны быть, но так их мало, что до сих пор найти не могут…

— Возможно… Лабиринт начинается от нас… и древние строители могли начать именно здесь… хотя я до сих пор не совсем верю в твои слова.

— Твое дело. И гипотезу твою уже высказывали. Что ж, я не спорю. Творение с нас начиналось. А где оно продолжилось… пути Его неисповедимы.

— Я не понимаю тебя. О чем ты пытаешься мне сейчас рассказать. Чье творение — древних архитекторов?

— Да какие древние архитекторы! В задницу всех древних архитекторов… Я про Бога говорю. Ах ты ж т-твою! Его ведь у вас запретили… Ладно. Не обращай внимания.

— Извини, сейчас я не способен сделать различие между тем, на что мне стоит обратить внимание, и тем, на чем не стоит сосредотачиваться. Я смогу разобраться лишь потом, после зрелого размышление и фундаментального медитативного опыта. С тобой рядом я могу лишь впитывать информацию, как губка впитывает воду… Я адекватно передал тебе основные параметры моего состояния?

— Да. Думай-думай. Лабиринт многих завораживает. А некоторые всю жизнь себе голову морочат, какая в нем подсказка и к чему намек.

Двойник заволновался. Вскочил, лицо бледное, руки себе никак место не найдут. Оказывается, бывают не только бессвязные фразы, но и бессвязные жесты.

— Витя! Подобное не может не завораживать. Какое величественное зрелище! Скажи мне, ради великого Разума, каковы они, миры Лабиринта?

— Всегда одно и то же.

— То есть как?!

— В каждом мире есть одна землеподобная планета и одна солнцеподобная звезда. Вокруг звезды может вертеться все, что угодно. Еще одна планета, еще десять, еще пятнадцать… притом, каких угодно. Ничего похожего на Юпитер или, скажем, на тот же Сатурн. У нас вот две — Фальстаф и Касарес… Не про то рассказываю. Ладно, в чем тут одно и то же… На таких планетах, а их — запомни — одна и только одна в каждом мире человеку жить уютно. И под такими солнцами тоже совсем не худо живется. В одном мире есть, там, скажем… зверюшки, рыбки, травка, а в другом они отсутствуют. Но нигде нет ничего, способного вести с людьми целенаправленную войну.

— Инопланетяне?

— Ни разу. И никаких следов пребывания в прошлом.

— Вам не одиноко?

— А вам?

Двойник промолчал.

— Дима, да нам очень хорошо. Нам мешает жить только одно — мы сами. Слава Богу, никакие зеленые человечки не усугубляют того, что мы сами творим… Был бы перебор. Дима, брат, нам подарили десять планет, одна прекраснее другой. Я на Терре-3 был, и на Терре-6, а саму Землю по информационным программам знаю. Везде такая красота! А порча только от нас…

Виктор посмотрел на «близнеца» и закрыл рот. Оказывается. Тот его не слушал. Вернее, слушал, но не слышал. Смотрел и не видел. Глаза его, наверное, пронизывали какие-нибудь экзотические джунгли на краю Вселенное, ощупывали тамошних невероятных красавиц, следили на невиданными зверями. Уши, надо полагать, разбирали шумы великих городов: там взлетел звездолет, а тут прошелестел вздох непредставимо романтической любви…

«Говорят, от ступора в мозгах отлично помогает терранский груздь бешеный… Если измельчить и пожевать», — машинальная какая-то мысль, ни к селу ни к городу. Пора бы приземлять эту беседу. Уж больно затянулась.

— Дима. Дима! Да очнись ты, черт осоловелый!

— А?

Очнулся…

— Давай к делу. В смысле, давай-ка вернемся к достижениям. Еще разок. А то петлями ходим… Короче, по космосу мы вас обогнали. По всем другим делам — сравнимое положение, никто особенно вперед не вырвался. Вот только насчет здоровья ваша взяла; одно я не понял: социально ответственные граждане — кто такие?

— Что?

— Да ты про социально ответственных граждан говорил, мол, живут по восемьдесят с гаком. А безответственные? Или какие у вас еще есть?

Глаза у двойника забегали. Видимо, скользкая для него тема. Виктор не стал облегчать ему жизнь. Чай, не маленький. Сам выпутается.

Тот выпутываться не стал. Просто сказал:

— Лучше мы с тобой про это потом. Если ты, разумеется, не настаиваешь.

— Не настаиваю, — времени у него не было настаивать. Но зарубочку старший корабельный инженер для себя сделал. Так, на всякий случай. — Вывод: нет у нас особых отличий. Не вырвались вы вперед с вашим контролем и с вашей концентрацией. Или я чего пропустил?

— Видел бы ты порядок на наших улицах! Нашу чистоту! Нам стоит побеседовать о гармонии цивилизованной жизни. Я имею в виду и ту гармонию, которая — внутри индивида, и ту, которая составляет основу общественного организма…

— А! Точь-в-точь как в военном училище. Порядок там железный. Чистота опять же. Полная санитария. Гармонии — полные карманы: каждый на своем месте, каждый работает до седьмого пота, и у всех полное единомыслие. Ну, в крайнем случае, двоемыслие: во-первых, сколько до обеда осталось, во-вторых, есть ли способ так пристукнуть сержанта-инструктора, чтоб никто не заметил.