На помощь! Как команда неотложки справляется с экстренными случаями - Михаэль Штайдль

не жалуется, но и не произносит ни слова в ответ. Вместо этого он морщится, проводя рукой по животу. Видимо, ищет наиболее болезненную точку. Здесь? Он наклоняется, качает головой, снова проверяет. Опять слева?

Он вообще меня слышал? Если да, неужели для него это не имеет никакого значения? Или я выразился слишком общо и неясно? Возможно, следовало сказать: там, за стеной, медики, вооруженные самым современным оборудованием, борются за жизнь 15-летнего подростка из-за того, что какой-то неизвестный лихач полчаса назад пошел на рискованный обгон? Глупо. Чего же я жду? Это я вот-вот выйду из роли. А этот человек ведет себя совершенно нормально. Он попал в больницу по понятным причинам. Он понимает, что его проблема в настоящий момент — не главный приоритет. Тем не менее, он погружен в самого себя: в мысли о себе, о тупой боли под грудью, которая, как он говорит, немного усиливается, когда он слегка поворачивается вправо.

Я киваю, показываю ему кнопку вызова медперсонала, на которую он может нажать, если ему что-то понадобится. Выхожу из кабинета. В коридоре, неподалеку от дверей реанимации, я вижу группу коллег, собравшихся у поста. Они замечают меня. У них невеселые лица, кто-то качает головой. Он не справился. Мы не справились.

Я замираю: вдруг забыл, куда шел. Где-то сейчас его родители, думаю я, и они еще не знают. Отец и мать. Они больше не увидят своего сына живым. Разве это не безумие, когда твой ребенок умирает, а ты не рядом с ним?

Позади раздается звонок из кабинета. Я на автомате разворачиваюсь, одним движением открываю раздвижную дверь и заглядываю внутрь. «Мне нужно в туалет», — говорит пациент на кушетке. Ему немного неловко, но он терпел уже достаточно долгое время. Он не хотел жаловаться и понимает, что у нас сегодня напряженный день, но предполагал, что некоторые процедуры проходят в неотложке быстрее.

Примечание: шоковый зал

Шоковый зал — одна из важнейших структур отделения центральной неотложной помощи. Здесь оказывают помощь пациентам с серьезными травмами или в опасном для жизни состоянии. К ним относятся, прежде всего: политравма (несколько одновременно полученных представляющих угрозу для жизни травм), инфаркт, инсульт, черепно-мозговые травмы и сепсис (заражение крови).

В таких случаях решающее значение в выборе лечебных средств и порядка действий имеет временной фактор: как правило, из службы спасения или скорой помощи заранее поступает сигнал о необходимости отправки в реанимацию, чтобы к прибытию пациента была готова команда врачей различных профилей, санитаров и медсестер. В реанимации под рукой все оборудование, которое может потребоваться для диагностики и оказания первой помощи, в непосредственной близости находится компьютерный томограф.

В отделении неотложной помощи, как описано в этой книге, может также иметься несколько специализированных реанимаций, например, одна — для случаев, требующих срочного хирургического вмешательства, другая — для срочных неврологических синдромов. Это, как и состав команды реаниматологов, зависит от внутренней организации отдельно взятой клиники. Но есть правило, в равной степени справедливое для всех: команда должна действовать как единое целое и чувствовать время, ведь в реанимации каждая минута на счету.

Как раз при политравме необходимо установить порядок: лечить в первую очередь необходимо то, что непосредственно угрожает жизни пациента («treat first what kills first»). Поэтому мы методично следуем схеме ABCDE: Airway (дыхательные пути), Breathing (дыхание), Circulation (кровообращение), Disability (неврологические нарушения), Exposure (общее обследование организма).

Слегка не в духе

Слишком много всего

— Эй, ковбои, будьте добры, не ложитесь на стойку! У нас все-таки здесь не салон-вагон!

Возможно, я был слишком резок. Но то, что Вилли и Карл уже в третий раз привозят к нам кого-то, не дает им права разваливаться здесь как у себя в пабе. Как это будет выглядеть?

Два богатыря-санитара обмениваются многозначительными взглядами, снимают локти со стойки и выпрямляются. Я знаю, что они думают: «О, похоже, Майк сегодня немного не в духе, но с этим ничего не поделаешь. Не стоит ему так задирать нос». Легко им говорить. Разгрузить носилки, отдохнуть пару минут и снова испариться, чтобы привезти «вновь поступивших». А мы должны все успевать, несмотря на нехватку персонала.

Неприятности в эту смену начались с сообщения в WhatsApp: Макс выпал из строя. Тошнота и рвота — похоже, ему действительно очень плохо. На месте я не смог бы организовать замену, но, по крайней мере, Соферл сможет пораньше прийти на вечернюю смену. А до этого я должен оставаться в отделении неотложной хирургии.

Только сейчас я замечаю новую пациентку — эфемерную блондинку с темными кругами под глазами. Вероятно, она моего возраста, но кажется, что годы ее были долгими и трудными. Между мощными мужчинами справа и слева ее почти не видно, она едва достает им до груди.

Она нервно кусает губы, исподлобья смотрит на стойку и молчит.

— Синдром отмены, — объясняет Вилли. Прежде чем я успеваю задать вопрос, он добавляет: — C2.

Алкоголь. Теперь у нас начинается небольшая беседа с пациенткой. Она говорит, что хочет бросить пить. Но, кажется, не может сделать это без посторонней помощи. Я спрашиваю, употребляла ли она сегодня спиртное. Она кивает: «Бутылочку вина». Отворачиваюсь на секунду: на табло поступивших без пятнадцати двенадцать. Замечательно. Эта женщина не выглядит нетрезвой. Когда так часто сталкиваешься с последствиями чрезмерного употребления алкоголя, пропустить их невозможно, даже если пациент пытается скрыть свои привычки. Но здесь я бы ничего не заметил — и это безошибочный признак действительно тяжелого случая.

Бернд, дежурный терапевт, быстро переговаривает с пациенткой, пока Вилли и Карл прощаются. Затем я провожаю женщину в седьмой кабинет, где оформляю ее, регистрирую жизненные показатели, беру кровь и отправляю в лабораторию.

— Думаю, я ее знаю, — говорит Бернд по возвращении на пост. — Если я не ошибаюсь, она была у нас несколько месяцев назад. По тому же вопросу.

У меня нет времени на комментарии: меня ждут в отделении травматологии, где нужно осмотреть господина Топрачека. Ему 39 лет, и он прибыл к нам сегодня рано утром — почти прямиком с Филиппин. Четыре недели назад в отпуске он получил сложный перелом голени в мотоаварии, после