Имя приказано забыть - Сергей Самаров

– Смотри сюда, красавица. Чтоб тебя! Ступню вот так надо ставить. Вот так. Вот так, – повысил он голос. – Поняла? Повтори.

Это-то хоть она поняла. И повторила. Но невозможно одним только показом научить человека ходить неслышно. Здесь практика необходима долговременная. Многолетняя.

Девушка старалась. А камушки все равно летели. Сохно опять остановился.

– Глаза у тебя есть, мать твою. Ты дурой родилась или тебя такой сделали? Тогда под ноги смотри. Смотри под ноги. – Он палец к глазам приложил и под ноги показал.

Что, казалось бы, непонятного. Она опять поняла. Пошли. Как назло, заросли попались. И девушка так старательно под ноги смотрела, что тут же стукнулась лбом о ветку дерева и заработала основательную ссадину.

– Ой-ей-ей-ей-ей, – застонал Сохно, не зная, пристрелить ее сейчас или сделать это чуть погодя. – Плакать хоть не будешь?

Но лицо девушки показывало, что плакать она давно разучилась или все слезы попросту уже выплакала, но в глазах была боль. Впрочем, это была боль не от ушиба, а, скорее, от обиды за свою неумелость. Сохно потрепал ее по щеке, как потрепал бы несмышленного щенка.

– Нам нельзя задерживаться. Идем.

Хорошо еще, что дальше почва под ногами из каменистой превратилась в землянисто-каменистую и поросшую травой. Здесь и шаги уже не звучали слоновьим топотом, и камни при быстром шаге из-под подошв не вырывались, да и деревья, о которые можно было бы лоб расшибить, больше не встречались.

– Бандит, я – Рапсодия. Где ты?

– Выхожу на след, командир. Дважды видел издали замыкающего группы Обейды.

– «Хвост» за тобой тащится?

– Я же известный бабник. От меня женщины просто падают.

– С испугу, Толя, с испугу, – проговорил Кордебалет.

– Это не столь суть важно… главное падают.

– Как обстановка на склоне?

– Пока спокойно. Ювелиры, похоже, работают в одиночестве. Цеховые коллективы нынче не в моде.

– Нормально. Продолжаем преследование.

Сохно посмотрел на солнце. Оно уже спускалось к горизонту. Вспомнилось, как неотрывно девушка наблюдала за обедом группы Абу Обейды. И подполковник вытащил из другого кармана своей «разгрузки» пакет с галетами, входящими в сухой паек, и плитку шоколада. Протянул «попутчице»:

– Подкрепись-ка, чучело.

Печенье она съела на ходу и с небывалой жадностью. А шоколад, вскрыв упаковку, долго вертела перед собой, не зная, что это такое и что с ним делать. Сохно показал:

– Ешь.

Девушка попробовала настороженно, потом еще раз, вошла во вкус и моментально затолкала всю плитку в рот. Глаза ее лучились небывалым счастьем, и Сохно отчего-то этому счастью радовался. Но внезапно выражение глаз девушки стало очень быстро меняться. Сохно понял, что девушка смотрит не на небо, а конкретно за его плечо. И, в тот момент, когда из ее забитого шоколадом рта, готов был вырваться крик, подполковник резко отпрыгнул в сторону, одновременно выхватывая пистолет. И вовремя… Брошенный умелой рукой метательный нож чуть-чуть задел погон, едва слышно зазвенев о звездочку, и зазвенел сильнее, ударившись о камень.

Охранники в психиатрической лечебнице выглядели солидно и основательно. Состоявшиеся люди, нашедшие свое призвание. Должно быть, каждого из них кормили, как целое отделение больных. Не менее откормленным смотрелся и санитар, пришедший в качестве провожатого после звонка охранников с проходной.

Полковника и майора, оказывается, уже давно ждали. Генерал Воронов из Чечни добрался до Приволжского на час быстрее, чем Яблочкин со Студенцовым. В воздушном пространстве России пока еще, к счастью, не существует дорожных пробок. Санитар провел опоздавших прямо в кабинет к главному врачу. Хозяин кабинета сидел, красный, словно только что вывалился из парилки в хорошо протопленной деревенской бане. Генерал ходил по большому кабинету, старательно утаптывая каблуками мягкий и толстенный вьетнамский ковер овальной формы. Каблуки грубых армейских башмаков оставляли на крупных цветках, украшающих поверхность ковра, заметные вмятины. На генерале была камуфлированная форма, какую любят носить все генералы, съездившие в Чечню хотя бы на день. «Камуфляжка» всегда придает человеку более мужественный вид. Здесь же сидел начальник районного управления ФСБ старший лейтенант, который был, кажется, вообще не в курсе всей этой истории.

– Здравия желаю, товарищ генерал. Полковник Студенцов, – как старший из двоих по званию представился первым Студенцов.

– Майор Яблочкин, – сразу за полковником представился и Сережа.

Генерал представляться не стал, считая, должно быть, себя личностью достаточно известной, чтобы его знали и без представления. И сразу начал с дела, причем достаточно сердито для того, чтобы это стало понятно:

– Устроил нам с вами ситуацию товарищ медицинский работник…

«Медицинский работник» прозвучало откровенным ругательством и сильно напоминало пресловутого «бумажного тигра».[20] Как человек воспитанный, генерал не всегда громко матерился, а сейчас от возмущения он не мог говорить не громко. Но свою речь все же старательно контролировал.

– Что-то случилось, товарищ генерал? – как человек, более сведущий в сути вопроса, спросил майор Яблочкин.

– А разве не случилось?! Мы там считаем, что этот Доктор Шин…

– Доктор Шинкуа, – поправил генерала Студенцов. – Так будет правильнее…

– Пусть Шинкуа… Не столь суть и важно. Важно то, что мы ожидали увидеть дворника, а встречаемся с человеком, который разрабатывает антирадар… А это уже высокие технологии, которые он забыть должен был давно и напрочь!

– Извините, товарищ генерал, еще раз поправлю… Может быть поправлю, хотя я, возможно, и ошибаюсь. Если я ошибаюсь, то все не так и страшно… Я высказываю предположение, что доктор Шинкуа разрабатывает генератор неравномерной плазмы, который делает машину неуловимой для радаров… Это нечто совсем иное, чем обыкновенный антирадар, который можно купить в любом киоске на любом московском вокзале.

– Именно так, – согласился майор.

– Что это такое? – непонимающе спросил Воронов. Про автомобильные антирадары он слышал и знал, что такие существуют. Но генератор плазмы – даже по названию, это было уже выше скудных научных знаний генерала, поскольку само слово «плазма» у него в голове ассоциировалось исключительно с шаровой молнией и еще с чем-то созвучным с синхрофазотроном. – Какую еще плазму?.. Какой еще генератор неравномерной плазмы…

– Вот это нам и предстоит выяснить, – сказал Яблочкин. – Что именно делал Доктор Шин, или доктор Шинкуа, если товарищу полковнику так привычнее называть своего давнего друга? Но мне кажется, товарищ генерал, что обсуждать эти вопросы мы должны в более узком кругу лиц, имеющих соответствующий допуск. И потому я попросил бы товарища старшего лейтенанта предоставить нам в распоряжение свой кабинет и пригласить туда владельца автомастерской, чтобы он рассказал нам о ситуации.

– Может, сразу поедем к этому китайцу? – предложил генерал, впрочем, не сильно настаивая, поскольку он не был полностью в курсе дела.

– Мы тоже первоначально так планировали, – возразил Яблочкин. – Но сейчас, мне кажется, проще действовать наверняка, чтобы не спугнуть доктора Шинкуа. – Полковник Студенцов по дороге сюда убедил меня, что так будет разумнее.

Студенцов, который майора убеждать ни в чем не собирался, тем более по дороге, кивнул. Ему не понравился генерал, с которым пришлось работать, и он предпочел предоставить Яблочкину возможность неназойливо взять управление ситуацией на себя.

Старший лейтенант встал, показывая свою молчаливую готовность, и преданно ожидая приказа от своего московского начальства. Генерал вздохнул и, соглашаясь кивнул:

– Поехали. Где искать этого бывшего мента, знаешь?

– У меня есть номер его мобильника, товарищ генерал. – Старший лейтенант распахнул перед генералом дверь.

Выходившие последними, полковник Студенцов с майором Яблочкиным переглянулись, один по взгляду другого принимая и соглашаясь с необходимостью присутствия здесь этого генерала. Но ни тот ни другой не имели власти, чтобы взять дело полностью под свой контроль и отстранить высшего офицера другого ведомства от участия в нем.

Уже за воротами, усевшись за руль машины, Яблочкин набрал номер спутникового телефона генерала Спиридонова. Тот ответил сразу.

– Товарищ генерал-лейтенант, здравия желаю. Майор Яблочкин беспокоит.

– Слушаю тебя, Сережа. Если можно, короче, потому что мы тут обсуждаем полученные данные.

– Товарищ генерал, я относительно генерала Воронова. Насколько он в курсе всех дел и насколько его можно к делам допускать?

– Мы вынуждены допустить его полностью, без уточнения основных деталей. Нам их ведомство в операции необходимо. Невозможно обойтись своими силами. Если что-то не спрашивает, и есть возможность не говорить, не говори… Вообще-то я просил его прислушиваться к твоему мнению. Сказал, что полностью тебе доверяю. Но ты докладывай, когда что-то происходит. Воронов уже доложил. Он от главного врача мне недавно звонил.