Имя приказано забыть - Сергей Самаров

– Хватит, хватит… – остановил Рассел помощника. – С него достаточно.

Маккинрой уже тащил из фургона труп с изуродованным лицом. Рассел вышел из машины, труп устроили на его место, и машину быстро скатили с откоса. Пикап съехал по склону, подпрыгивая и грохоча, но не перевернулся и уткнулся капотом в прибрежные камни. Джозеф с Маккинроем потащили по склону профессора, и бросили его неподалеку от машины. При таком кульбите недолго из машины вывалиться.

– Дверцу, дверцу распахните… – сверху крикнул Уолтер. – И сотрите свои отпечатки с передней дверцы.

– Когда к нему вернется память? – поинтересовался, перестраховываясь, Рассел.

– Только после того, как ему введут антидот.

– А местные врачи?

– Им еще нужно знать, какой препарат вводить. А этого они не знают. Это разработки спецлаборатории ГРУ. Что будете делать со своими помощниками?

– Им еще некоторое время следует оставаться в живых… Необходимо будет давать показания… Подозрений возникнуть не должно… «Меня» похоронят. – Рассел ткнул пальцем в сторону разбитого пикапа. – После этого я вызову их на встречу, и вы их встретите…

– Резонно.

Сверху спускалась машина. Сигналила переключением дальнего и ближнего света.

– Дорога разблокирована. Это за нами. – сказал Уолтер.

Яблочкин удачно справлялся с объездом. «Дальнобойщики», давшие совет, и водители других машин, не обладающих возможностями внедорожника, с завистью смотрели с дороги, как маленький автомобиль спокойно переезжает неглубокое болотце, подминая «кенгурином» камыши и высокую траву, поднимается на горку, и объезжает по неровной опушке молоденький перелесок. Этих перелесков, болотин в частых низинках и широких лугов здесь оказалось предостаточно, и пришлось ехать медленно, тем не менее ехать, а не стоять невесть сколько.

Алексей Васильевич все так же сидел, то приоткрывая, то снова закрывая глаза. И непонятно было, дремлет он или бодрствует. Но, поскольку старший по званию не лез с разговорами, и сам майор Яблочкин полковника не беспокоил.

Наконец, издали они увидели место аварии. Столкнулись два встречных грузовика, и несколько легковых машин. Сделав небольшой круг, можно было выезжать на дорогу, чтобы не проскочить поворот на Владимир.

– Открывай, открывай глаза, харя твоя неумытая. – Сохно не слишком вежливо обошелся со своим вторым пленником, в отличие от пленника первого. И по щекам его хлестал основательно, приводя в сознание. – Поговорить мне с тобой, парень, надо. И тебе очень надо со мной поговорить. Тебе просто очень хочется на мои вопросы ответить, потому как, ты очень боишься, что я тебя кастрирую. Я конечно, так сделаю, только если ты молчать будешь. А начнешь говорить, я еще на твое поведение посмотрю. Надежда у тебя есть.

Боевик открыл глаза, дернулся, пытаясь руки поднять и позу сменить, и застонал от боли, злобы и бессилия. Невозмутимый Сохно не сильно дал ему основанием ладони в лоб.

– Давай, дружище, пообщаемся. Наползаешься, понимаешь, тут с вами по кустам и оврагам, и так поболтать с живым человеком захочется… Или ты не человек? – вопрос прозвучал в ответ на рычание, а само рычание прервалось после нового тычка в лоб. – Вот я и говорю… Спрашиваю то есть… Кто ты есть, в натуре, такой?

– Али, – хрипло прозвучало в ответ. Горло после жесткого удара по нему черенком лопатки у боевика болело.

– Я рад за тебя, Али, что ты собственный язык не проглотил. А скажи-ка мне, что за люди шли с тобой и сейчас продолжают идти куда-то, вместо того чтобы тебя искать?

– Хусей Ювелир, – не менее хрипло, чем в первый раз выдавил боевик.

Полевой командир по кличке Ювелир – понял подполковник Сохно. Не по профессии ювелир, а вор, дважды получавший срок за ограбление ювелирных магазинов. Обыкновенный уголовник, примазавшийся к событиям.

– А что надо Ювелиру от уважаемого Абу Обейды, не подскажешь?

Ответить Али не успел. В глазах боевика, устремленных за плечо подполковнику Сохно увидел испуг и тут же почувствовал движение за спиной. И отпрыгнул в сторону, выхватывая в прыжке пистолет. Но очередь прозвучала раньше, чем подполковник успел выстрелить. Длинная, неумелая очередь, от которой автомат стрелявшего бросило в сторону, и пули выбили камни со склона. Одновременно с очередью прозвучала истерично выплеснувшаяся тирада на чеченском языке. Но тут же ствол вернулся в прежнее положение, и прозвучали уже несколько коротких очередей. Пули просто разрывали тело Али, и все очереди сопровождались выкриками, уловить в которых ненависть было нетрудно.

Сохно едва удержался, чтобы самому не выстрелить. Но сразу сообразил, что рядом с ним, всего в трех шагах, стоит мальчишка. Тот самый, оставленный им связанным чуть позади. Мальчишка оказался способным и понятливым, и сумел быстро порвать путы о камень. И стрелял он сейчас не в своего пленителя, а во второго пленника. Стрелял зло, с отчаянием, пока не выпустил весь магазин. А затем бросил автомат под ноги, сел и заплакал.

Подполковника не удивило, что в руках мальчишки оказался автомат. Он мог и свой подобрать там, где его оставил, мог подобрать и автомат второго пленника и того, позвоночник которому разрубила саперная лопатка Сохно. Скорее, последнее, потому что ремень автомата был испачкан кровью.

Сохно встал и даже автомат ногой не отбросил в сторону. Все равно рожок был пуст. Но этот расстрел… Он, конечно, состоялся не вовремя, и насторожил одновременно и группу Хусея Ювелира, и группу Абу Обейды. И это исправить уже нельзя. Можно только выяснить, почему это произошло. Но как выяснить?

– Я – Рапсодия. Что там у тебя, Бандит?

– Мальчик.

– Какой мальчик?

– Мой бывший пленник.

– Что он? Он вырвался?

– Вырвался. Сейчас плачет.

– В тебя стрелял?

– Он расстрелял моего нового пленника.

– А в тебя попал?

– Нет.

– Но зачем стрелял? Что ему надо? – спросил Кордебалет.

– Если ты со времени последнего нашего разговора сумел выучить чеченский, приходи и спроси у него сам.

– Я до пенсии часы считаю. А ты из меня полиглота хочешь сделать? Что с мальчишкой делать будешь?

– Сначала отведу отсюда подальше. Ювелир может пожаловать на выстрелы.

– Хусей Ювелир? – переспросил полковник.

– Он самый. Преследует Абу Обейду. Вот зачем он это делает – каюсь, не узнал, мальчик спросить не позволил.

– Обейда уже на выстрелы среагировал. Выставил заслон из пяти человек, остальные отступают перебежками, – сообщил Согрин.

– Ювелир со своими людьми просто остановился, – сообщил Кордебалет. – Мне сейчас видно их. Поджидают отставших. В ямке сидят…

– Долго ждать придется, – сказал Сохно. – Мальчик принес автомат с подствольником. А на поясе у убитого подсумок с гранатами. Командир, я сверху могу достать Ювелира. Разреши?

– Вслепую?

– Вслепую.

– Место помнишь?

– Как татуировку на груди отца. Все детство мечтал иметь такую же.

– Лучше выберись на точку прямой видимости, – посоветовал Кордебалет. Если метров на двадцать сдвинешься, там поваленная сосна, за ней и пристройся, увидишь их… Мальчик, кстати, не помешает?

– Он будет, мне кажется, гранаты подносить. С удовольствием…

Сохно взял в руки автомат. Мальчик плакать уже перестал и смотрел за действиями подполковника внимательно. Самодельный подсумок с пятью гранатами перекочевал с пояса расстрелянного Али на пояс спецназовца. Первой гранатой, перед тем как уложить ее в подствольный гранатомет, Сохно внушительно поиграл перед носом молодого чеченца. Потом подполковник похлопал по автомату, показал, что заряжает «подствольник», по подсумку похлопал. Объяснил, откуда гранаты берутся, потом снова по автомату и указал вниз, туда, где еще лежал второй боевик.

– Гранаты… Принеси… Быстро…

Жест при этом был вполне понятный.

Глаза мальчишки опять запылали страннным огнем.

– Быстро, быстро, – поторопил Сохно.

– Быстро-быстро, – коверкая слова, повторил мальчишка фразу, которая, похоже, была ему знакома, и чуть ли не радостно бросился по склону прямо туда, куда и следовало. Язык жестов оказался более понятным, чем русская речь.

– Побежал, – прокомментировал Кордебалет, наблюдавший картину в оптический прицел. – Я его подстраховываю.

– Толя, ты рискуешь, ему доверяясь, – сказал командир, который действий не видел, но представлял происходящее по разговору подчиненных.

– Приходится…

– Опа-на… – воскликнул Кордебалет. – Двое боевиков идут навстречу мальчишке.

– Проверь, как встретятся, – попросил Сохно. – Как он себя поведет? Не дай его подстрелить. Страхуй, как меня.

Наушник донес до слуха два коротких хлопка. «Винторез» Кордебалета, выполняя просьбу Сохно, свое дело сделал.

– У Ювелира осталось только шесть человек.

– Как мальчик?

– Пытался убежать от них. Но сейчас вернулся за автоматом и гранатами. Возвращается.