Бездушная - Джейд Вест

— Спокойной ночи, Илэйн, — проговорила она, и я услышала, как щелкнул ключ в замке, когда она уходила.

Я была заперта.

Я подергала дверную ручку, но она не открылась. Потом постучала в дверь, но никто не пришел.

Меня никогда и нигде не запирали, и я уже боялась остаться ночью одна, без возможности выйти.

В шкафу была ночная рубашка, но мне не хотелось ее надевать. На прикроватном столике стоял стакан с водой, но я не хотела его пить. Я хотела вернуться домой, в свою постель в своей комнате, и забыть о том, какой плохой девочкой я была.

Мне казалось, что это был кошмар, когда я смотрела в потолок той ночью и пыталась уснуть в этой кровати. И чуть не плакала, как маленький ребенок, когда думала о том, что мне еще предстоит провести здесь много ночей, и о том, что дядя Лионель обещал мне такие хорошие уроки. Но я не хотела хороших уроков. Я хотела домой.

Первая ночь действительно была кошмарной. Я почти не спала, когда Маргарет пришла за мной на следующее утро и отругала меня за то, что я не надела в постель ночную рубашку.

Я съела свою овсянку на завтрак и попыталась убедить себя, что это была всего лишь одна глупая ночь, и была уверена, что дальше будет немного легче — встречусь с другими девочками и не буду такой замкнутой, когда они будут знать, что я могу вести себя достаточно хорошо, чтобы сбежать.

Если бы только та первая ночь действительно была кошмаром.

Если бы только та первая ночь не была светом гребаного Рая по сравнению с истинными глубинами Ада.

Глава 20

Люциан

Я никогда не слышал о Преподобном Линче, но у меня волосы встали дыбом, как только Илэйн произнесла его имя. Ее поза изменилась, даже после стольких лет она выглядела испуганной.

— Он прикасался к тебе, не так ли?

Она отвернулась от меня и кивнула в ответ. Ей потребовалось несколько долгих секунд, чтобы заговорить снова.

— Прежде всего, это было наказание. В первый же день на уроках мне пришлось выписывать для него строчки самым аккуратным почерком. Другим девочкам он разрешил уйти, когда они закончили, а меня оставил, сказав, что я недостаточно хорошо справилась. — Она перевела дыхание, прежде чем продолжила. — Я писала их допоздна, пока не заснула прямо на стуле, так как очень устала после вчерашнего. Именно тогда он подошел ко мне и хлопнул ладонью по столу.

Мое сердце заколотилось в ожидании продолжения, и не в хорошем смысле.

Ее голос был таким нежным, когда она продолжала говорить.

— Преподобный Линч порвал мои записи и сказал, что я очень плохая девочка, раз не уделяю достаточно внимания и заботы. Он поднял меня на ноги и толкнул вперед через стол, а потом сказал, что собирается со мной сделать, и он был таким сильным и уверенным, что заставил меня почувствовать себя маленькой непослушной девочкой…

— Он отшлепал тебя, да?

Она кивнула, и ее щеки порозовели.

— Да, он отшлепал меня. Задрал мою юбку и отшлепал меня через трусики. Мне было так стыдно, но я прикусила губу, не желая ничего говорить и не давая ему понять, насколько непослушной я себя чувствовала.

— Что он сделал после? Заставил тебя продолжить писать строки?

— Нет, — ответила она. — Он вел себя так, будто это была самая обычная вещь на свете, что тот ударил меня и позвал Маргарет, чтобы отвести наверх. Я попыталась сказать ей, что он причинил мне боль и мне нужно позвонить маме, но она сохраняла суровое выражение лица и схватила меня за руку, когда мы добрались до моей комнаты. «Нет ничего плохого в том, чтобы принять наказание от Преподобного Линча,» — сказала она мне. — «Он посланник нашего Господа». Я подумала, что она права. Я думала, мама разозлится из-за того, что я нуждаюсь в таком наказании.

Я склонил голову набок и попытался изобразить безразличие, но это было трудно. От ее слов я почувствовал что угодно, только не спокойствие. При обычных обстоятельствах я бы ожидал, что буду холоден как черт при мысли о том, что молодую стервозную малышку Илэйн Константин отшлепают за школьной партой, но это было не так. Я с трудом сдерживался, чтобы не сжать кулаки.

— Как часто он тебя наказывал?

Она пожала плечами.

— Поначалу меня отправляли туда каждые выходные, хотя я кричала, что не хочу. Дядя Лионель рассказывал маме, как много пользы это принесет мне, и она была счастлива. Честно говоря, я думаю, она была просто рада избавиться от меня на пару дней.

— Он бил тебя каждую неделю?

Она покачала головой.

— Сначала нет. Поначалу он иногда заставлял меня чувствовать себя хорошей девочкой. Он улыбался и говорил, что я умная, хорошо себя веду и должна гордиться собой, что я одна из прекрасных ангелов Божьих.

— Думаю, это только заставляло тебя чувствовать себя еще более непослушной, когда он наказывал тебя.

— Да, так и было. Прошло, наверное, несколько месяцев, когда я впервые попыталась сказать маме, что он меня бьет, но она не захотела слушать. Мама сказала, что я и так уже слишком много кричала о том, что не хочу ходить на уроки, и могу перестать быть маленькой лгуньей, потому что это ничего не изменит.

Я представил, как Кэролайн Константин шипит и ругается, как бессердечная сука, какой мы все ее знали.

— Как долго ты отправлялась к Преподобному Линчу, прежде чем его наказания стали хуже, чем порка?

Ей было трудно говорить, и я видел это по ее глазам. Она переминалась с ноги на ногу, чувствуя себя неловко. Это только укрепило мою решимость услышать ее речь.

Я был готов подтолкнуть ее, но в этом не было необходимости. Она сделала еще один глубокий вдох и продолжила говорить.

— Долго. Так долго, что я уже привыкла к его рукам на моей заднице, шлепающим по моей обнаженной коже, пока я не начинала извиваться и визжать.

— А потом?

Ее пауза была глубокой, пока эта маленькая гусеница переживала свои воспоминания.

— Он пришел ко мне в комнату ночью и попросил меня поблагодарить его за мои уроки. У меня уже болела задница, когда он начал подходить к моей кровати, протягивать руку в свете лампы и просить меня поцеловать его в знак благодарности.

— Когда его рука превратилась в другие вещи?

— Постепенно… — сказала она мне. — Я уже начала бояться, что ночью откроется