Если верить Хэрриоту… - Галина Львовна Романова

— Видишь, до чего ты их довела? И какая ты после этого доярка?

— Я не доярка, — огрызалась Ольга, намекая на то, что мы тут все временно. — Ты больно много на себя берешь!

Разговор вертелся вокруг одного и того же — она не первый раз увиливала от работы, и спорить с нею надоело всем.

— Ну что мне с тобой делать? — вздыхал Шабров.

— Увольняй, — равнодушно предлагала Ольга.

Махнув рукой, Сашка отходил прочь.

А тем временем одна за другой проходили маститные коровы. Страшнее всего оказалось положение одной из них, ради которой и вызывали ветеринара вообще. Вымя ее раздулось до такой степени, что мешало корове при ходьбе. Оно затвердело, утратив чувствительность, покраснело. Корова уже не реагировала на прикосновения к вымени, но накануне оно треснуло. Открытая рана прошла как раз по одной из задних долей, разрезав ее вдоль от соска до основания. Из нее сочился гной, свернувшееся молоко, смешанное с кровью, и сукровица. Каждое движение, каждое прикосновение причиняло корове такую боль, что пришлось вкатить ей успокаивающего, и все равно потребовалось объединенное усилие трех наших ребят, чтобы удержать ее на месте, пока ветеринар прочищал рану.

Но он успел только удалить гной. В тот миг, когда он взялся за само лечение, корова решила, что с нее хватит издевательств на сегодня, и, стоило ветеринару прикоснуться к ране еще раз, сделала стремительный рывок.

Трое взрослых парней отлетели в стороны как пушинки. Ветеринара сшибло с ног, и он упал, сбив локтем ведро с водой. А корова, изогнувшись всем телом, привстала на дыбы и совершила великолепный скачок через решетку — как лошадь, берущая барьер на скачках. Оказавшись на свободе, она задрала хвост и отчаянным галопом понеслась к стаду.

Шабров, помогавший в числе других удерживать корову, поднялся, оттирая штаны от грязи, и медленно повернулся к Ольге.

— Видишь, что из-за тебя случилось?! — прошипел он. — Довела корову!.. Все! — Он решительно рубанул ладонью воздух. — Больше ты не работаешь!

На лице Ольги не дрогнул ни единый мускул.

— Да пожалуйста, — лениво протянула она, поднялась и вразвалочку направилась прочь.

Заканчивал дойку Бердников, чье рабочее место находилось рядом, а потом его место заняли сразу двое — наша лаборантка и один из ребят-пастухов. Собственно, это была не их обязанность — следовало вызвать из отпуска доярку, — но мы не хотели расписываться в нашей слабости и решили выходить из положения своими силами. Да и оставалось до конца месяца дней десять, можно и потерпеть.

После этого Ольга крепко поругалась с Сашкой, и дело чуть не дошло до открытого столкновения, но мне, если честно, было не до подробностей. Буквально на следующий день после отъезда ветеринара я обнаружила, что задние доли вымени Миссис Грыжи раза в два больше обычного и ярко-розового цвета. При первом прикосновении корова лягнула меня, заставив отскочить в сторону, и я, решив про себя, что рисковать здоровьем из-за ее дурного нрава — дороже обойдется, оставила все как есть.

Но уже вечером не осталось никаких сомнений — это был мастит. Вымя распухло так, что на ум невольно приходила та самая больная корова из группы Ольги. К ней опять приехал ветеринар. Ему удалось обработать рану, но лучше не вспоминать, каких усилий это стоило: бедную корову связали, повалили прямо в станке и только потом занялись лечением. Представив, что будет с моей Миссис Грыжей, я подумала и решила рискнуть.

Как ни странно, на помощь опять пришел Джеймс Хэрриот. Тот, кто не читал эту книгу! Не поленитесь, приобретите ее или возьмите в библиотеке! Ручаюсь, в ней вы найдете советы на все случаи жизни, даже если у вас нет дома животных.

В его книге есть эпизод с коровой, больной маститом. Все, что посоветовал сельский ветеринар фермеру и что он проделывал, если верить сюжету, ночь напролет, — растирать и сдаивать. И я, внутренне сжавшись, присела около коровы.

Минута ушла на то, чтобы уговорить Миссис Грыжу не брыкаться. Потом я осторожно провела рукой по задним долям. Не нужно было быть врачом, чтобы почувствовать даже при легком касании, что они горячие и твердые от заполнившего их забродившего молока. Медленно, всякий миг ожидая пинка, я взялась за сосок и потянула…

Корова почувствовала боль, и я еле успела отдернуть руку — копыто просвистело мимо. Но на пол брызнула густая желтоватая струйка свернувшегося молока. Выждав, пока Грыжа перестанет беспокоиться, я повторила попытку. На сей раз мне повезло больше: страхуя себя от ударов второй рукой, я сдоила из дальней от меня доли немного «простокваши», и даже на ощупь вымя стало немного мягче. Но только я занялась вторым больным соском, как корове надоела неприятная возня. Она повернулась в станке всем корпусом и рванулась прочь.

Дверь была едва не сорвана с петель. Поддев ее рогом, Миссис Грыжа ринулась на свободу. Мне оставалось только бессильно смотреть ей вслед, и для себя я решила: «Не хочет помощи — пусть ходит так!»

Но следующим утром, едва она встала в станок, я сразу поняла, что не могу ее бросить. Грыжа походила на ту корову из группы Ольги — вымя покраснело, сделалось твердым, и даже маленькие задние соски, напрягшись, торчали в стороны. Мысленно подавив стон, я задала корове двойную порцию комбикорма — уже было замечено, что он может играть роль наркоза: насыплешь его побольше строптивой корове, и она перестает обращать внимание на то, что делают с ее выменем, — и присела рядом.

Если верить Хэрриоту, нужно лишь растирать и сдаивать. Я начала с массажа вымени влажным полотенцем — использовала то, каким сама вытирала руки после работы, дабы не занести заразу на других коров. Обе задние доли стали совершенно неподатливы. Нужно было применять очень большие усилия, чтобы немного размять их. Казалось, под кожей сплошной камень. Потом, решившись, я потянула за сосок.

Мне уже приходилось доить руками, когда неожиданно сломался мотор и мы вынуждены были заканчивать дойку старым дедовским способом. Я тогда справилась не хуже других, но сейчас я словно пыталась вытолкнуть пробку из бутылки путем массажа ее горлышка — так прочно засело что-то твердое в соске. «Молочный камень», — сообразила я. Насколько помнится, его можно раскрошить. И я дернула изо всех сил.

Вонючая струя мутно-зеленой жидкости вырвалась из соска и ударила в меня. Запах был такой, что я шарахнулась. Кроме того, Миссис Грыже явно не понравились мои операции, и она снова начала брыкаться.

Однако я уже