Писчий отдел НКВД 1. Мама - Яна Анатольевна Спасибко

И я сегодня навел шороху в администрации. Поэтому, если наш убийца не совсем дурак, он уже сегодня наведается к вам.

— Тогда нам тем более нужно остаться здесь. Кто-то должен позаботиться о пожилой женщине, что нас приютила. — Зина докурила сигарету и потушила ее в ставшей уже знакомой жестяной банке. — Спасибо за оружие. Надеюсь, оно нам не понадобится.

Они с Максом зашли в дом. Чекист, постояв еще с минуту, задумчиво глядя, как загорается свет в окнах, вскоре тоже последовал их примеру. Теперь охранять надо было еще и машину, доверху набитую вещдоками.

Бабы Паши дома не было. Дом без нее казался пустым, и не совсем живым, а Зина чувствовала себя в нем чужой как никогда.

— Иди, отдыхай. — Она кивнула Максиму, я первая подежурю.

Студент только устало кивнул на ее предложение - после тяжелого дня, проведенного с лопатой, он действительно хотел только одного - спать. Мышцы рук и ног уже начинали противно ныть.

Он быстро ополоснулся в летнем душе, смывая с лица и рук рыжеватую жирную пыль, и тут же завалился на свою лавку. Очень скоро дыхание его выровнялось, и Зина поняла, что парень спит.

Сама тоже сходила в душ, и переодевшись в более легкий, хлопковый костюм, села на своей кровати, задумчиво смотря в окно выходящее на крыльцо, через тюль.

На коленях ее лежал “Макаров”, даря немного успокоения своим немалым весом.

Зине лишь раз пришлось спрятать его, когда она увидела, как по ступенькам поднимается Баба Паша. Лицо пожилой женины выражало крайнее беспокойство.

Она прошла мимо Зины в свою комнату, удостоив ее лишь кивком, и, немного покопошившись там, вскоре затихла.

Дом снова погрузился в тишину, нарушаемую только тиканьем старых часов.

На улице уже окончательно стемнело, и Зина в какой-то момент почувствовала, как веки ее тяжелеют. Она больно ущипнула себя за предплечье, но и это не помогло надолго. Она посмотрела на наручные часы. Одиннадцать тридцать. Ей бы еще хоть два часа продержаться, а там растолкает Макса.

Позвоночник ее от усталости тоже стал тяжелым. Хотелось то ли сделать разминку, то ли вообще лечь.

Зина вытянула ноги на своей постели, и потянулась кончиками пальцев к носочкам. Под ней заскрежетали пружины кровати, где-то между лопаток приятно хрустнуло.

Она поднялась, посмотрела в окно и похолодела. Тело ее сковал ужас.

Через окно на нее в упор смотрело нечто, лишь отдаленно напоминающее человека. Верхняя часть лица однозначно была человеческой. Челюсти существа были сильно выдвинуты вперед, напоминая обезьяньи, восково-бледная кожа вокруг рта порвалась, открывая багрово-красные рубцы, нос расплылся по лицу, широкие ноздри трепетали, так что стало ясно - существо принюхивается.

Но страшнее всего были глаза. Черные, не мигающие, в них было столько злобы и ненависти ко всему живому, что Зина почувствовала тошноту и головокружение.

“Это сон!” - Осенило ее.

В пользу того, что этой догадки, говорило еще и то, что существо было достаточно нелепо одето. Несмотря на то, что оно было явно мужского пола, на нем была странно-приталенная женская блуза с воротником-стоечкой. Цвет Зина в темноте не могла разглядеть, но была уверена, что ткань поблескивает серебристыми нитями и люрексом в свете фонаря.

Она сделала глубокий медленный вдох, пытаясь убедить себя, что задремала, и жуткая образина ей снится. Сейчас Зина успокоится, и силою воли выйдет из состояния сна, разбудит Макса…

Додумать, что она сделает дальше, Зина не успела.

Существо стукнуло ладонью по окну, и рама жалобно загудела. Его ладонь с деформированными пальцами и длинными когтями оставила грязные разводы на стекле. Из-под верхней губы показались желтые зубы с крупными резцами и клыками. Зина с содроганием поняла, что существо, несмотря на темноту дома и тюль, видит ее.

Она медленно, чтобы не спровоцировать его на атаку, сняла “Макарова” с предохранителя, и держа его обеими руками, подняла, надеясь, что не промахнется с расстояния в пол метра.

К ужасу Зины, она увидела узнавание в глазах существа. Чудовище понимало, что у нее в руках, и знало, что сейчас будет. В тот момент, когда она нажала на курок, оно дернулось с какой-то молниеносной быстротой, и пуля прошла вскользь, оставив на щеке существа багряно-красную полоску.

Раздался звон битого стекла и ужасающий в своем гневе рев. Леденящий душу, не человеческий, возвращающий Зину в ночную степь, по которой она бежала, унося Лизоньку прочь от шалаша.

Разъяренное существо, по кошачьи извернувшись, прыгнуло, выбивая остатки стекла из рамы. Осколки посыпались на расстеленную кровать, где только что сидела Зина. Она же сама, выставляя перед собой пистолет, как щит, скатилась на пол, больно ударившись спиной о доски. Удар выбил воздух из легких, заставив на мгновение потемнеть в глазах. И Зина, чтобы не терять времени, выстрелила еще раз, наугад, рассчитывая, что существо должно быть прямо перед ней. Снова раздался рев, и она скорее почувствовала, чем увидела, как что-то большое и тяжелое навалилось на нее.

В глазах постепенно прояснялось, но вдох ударенными легкими пока не получалось сделать, к тому же существо упорно тянулось своими когтистыми лапами к горлу Зины. Женщина с ужасом понимала, что оно обладает нечеловеческой силой, и едва ли сможет противостоять ему.

Сильный удар отбросил существо обратно на кровать, в глаза Зине посыпалась щепка и еще какой-то мелкий мусор.

Стоявший над ней Максим зажимал в руке обломанную ножку от кухонной табуретки - все, что осталось от добротной, когда-то, кухонной утвари.

Существо сгруппировалось для повторного прыжка. Ему не хватило