Писчий отдел НКВД 1. Мама - Яна Анатольевна Спасибко

У нас из развлечений для молодежи есть только клуб, который работает по воскресеньям. Вот и пьют. А под этим делом — кто в степи в барсучью нору наступит, и, падая, головой ударится. Кто в колодец свалится. Не всех находят. Иногда уезжают в город на учебу и пропадают бесследно.

— Как часто это происходит?

— Не могу сказать. До нескольких человек в год. Некоторые, так вообще бегут от родителей.

— Что значит, бегут от родителей? — Уточнила Зина. Она знала, что иногда дети убегают из дома, но, чтобы так, повально, не слышала.

— Они ж еще молодые, глупые. — Голос ее приобрел поучительные нотки. — Не понимают, что где родился - там и пригодился. Тут у всех хозяйство, люди за счет земли живут. Колхоз, опять таки, есть. Там тоже работать кто-то должен. Не понимает наша молодежь, что и трактористы и доярки нужны. А в институтах пусть городские учатся, им все равно заняться больше нечем.

Последние слова она буквально выплюнула, а Зине захотелось скривиться, словно она лимон съела. Ей вдруг стало очень обидно за себя и своих студентов.

— Наталья Даниловна. — Остап переключил ее внимание на себя. — Где содержатся Светлана с дочкой? В каком они состоянии? Мы можем с ними поговорить?

— Да здесь, в процедурном кабинете пока кушетки свободны. Лизка потеряла много крови, потребовалось переливание. Но ей уже лучше, думаю, скоро отправлю домой.

— Может, стоит повременить немного? — Зина понимала, что оттягивает неизбежное, но не могла себе представить, что женщина с ребенком, которая еще не знает, что стала вдовой, вернется в окровавленный дом.

— У меня всего один процедурный кабинет. Что прикажете делать, если ко мне роженица приедет?

— Думаю, вы что-нибудь придумаете. — Лаконично ответил Остап. — В интересах следствия будет лучше, если они пока останутся здесь. Что вы можете рассказать об укусах на теле девочки?

— Укусы и укусы. — Фельдшер пожала плечами с плохо скрываемым раздражением. Зина была уверена, не начни Остап размахивать своей ксивой с порога - она б давно их выгнала взашей. — Парочку зашивать пришлось, остальные удалось закрыть так.

— Ничего странного в них не заметили? В форме, глубине?

— Не разглядывала. Кровь никак не могла остановить - это да. Никак сворачиваться не хотела. Пришлось рискнуть и дать девочке гемостатик[Препарат, сгущающий кровь] .

— В таком случае, мне бы хотелось, чтобы Зинаида Борисовна осмотрела укусы и поговорить с девочкой.

— Да пожалуйста. — Она со смесью презрения и облегчения посторонилась в сторону, пропуская Зину с Остапом в процедурный кабинет. — Не знаю, правда, что она там хочет увидеть. — Только, я не думаю, что она вам что-то скажет. С тех пор, как приехала - ни звука от нее не слышала.

После темного коридора ФАПа, в процедурной, выложенной белой когда-то плиткой, казалось ослепительно светло.

Две застеленные казенным постельным бельем с выцветшими печатями кушетки были сдвинуты у стены. Пошарпаный письменный стол, накрытый клеенчатой скатертью стоял прямо под открытым окном, а в углу был стеклянный шкаф с препаратами, запертый на маленький навесной замочек.

Светлана сначала удивилась гостям, уже двое суток она кроме Натальи Даниловны никого не видела, то посветлела лицом. Она хотела что-то сказать, но Остап опередил ее:

— Светлана Куприянова? Я - майор Смольяков, — Он мельком показал ей свое удостоверение. — Мне нужно задать вам несколько вопросов.

— Да, конечно… — Растерянно пробормотала она, переводя ничего не понимающий взгляд на чекиста. — А где Ваня? Он еще вчера должен был прийти.

Зина поняла, что вопрос Светланы был адресован скорее к ней, и, закусив губу, малодушно спряталась за спиной Остапа, чтобы женщина не увидела ее выражение лица.

— Давайте мы сначала поговорим с вами о деле, — Предложил чекист казенным тоном, выработанным за годы службы. — А потом - я отвечу на все ваши вопросы. Вы не против, если Зинаида Борисовна осмотрит укусы на теле вашей дочери?

— Хорошо. — Она медленно кивнула головой, еще не понимая, что происходит.

Остап обернулся к Зине, приглашая ее действовать, и она, быстро сориентировавшись, подошла к сидящей рядом с матерью девочке и присела перед ней на корточки.

Лизонька безучастно смотрела перед собой, не обращая внимания ни на какие внешние раздражители.

На ней было то же платьице, что и два дня назад, чисто выстиранное и заштопанное. На тоненьких, как веточки, ручках и ножках Лизоньки виднелись заживающие следы укусов с уже начавшими зеленеть синяками вокруг.

— Только я ничего не знаю. — Продолжила Светлана. — Утром Лизонька позавтракала и пошла играть во дворе, я всегда запрещала выходить ей за калитку… но часов в одиннадцать утра, когда мы хватились, дочки и след простыл. Потом ее, напуганную и израненную принесли из степи Зинаида со своим студентом.

— У вас есть подозрения, кто мог это сделать?

— Нет, но… Я уверена, что она бы не ушла с кем-то незнакомым. И не могу представить, кто из соседей мог желать зла нашей семье.

— Лиза дружила с девочкой Нюрой? Такая худенькая, с косичками.

— С кем? — Не поняла Светлана. — Простите, я не знаю такую. Лиза у нас на хуторе - единственные ребенок. Вообще, все с маленькими детьми стараются перебраться поближе к Красноармейскому. Там и школа и сельсовет и клуб. И колхоз недалеко… Только наша очередь